Леви Тидхар. Центральная станция. М.: Эксмо. Fanzon, 2018. Перевод с английского Николая Караева
Израильский фантаст Леви Тидхар, «самый звонкий голос нового поколения», печатается в основном на английском и нечасто бывает на земле предков. Однако действие «Центральной станции», его дебютного романа в рассказах, разворачивается именно в Израиле, в Тель-Авиве будущего. Вернее, на ничейной земле, не принадлежащей ни евреям, ни палестинцам, и заселенной потомками китайцев, русских, нигерийцев, филиппинцев и прочих эмигрантов, когда-то привезенных на Ближней Восток как дешевая рабочая сила для строительства крупнейшего межпланетного хаба.
Но Центральная станция не просто транспортный узел, перевалочный пункт, остановка в пути. У Тидхара это символ, метафора — пульсар, излучающий волны будущего, которые искажаются, дробятся, отражаются и возвращаются обратно, раз за разом, снова и снова. Здесь в биотехнологических лабораториях рождаются новые Мессии, а в недрах сети — Иные, носители искусственного разума, лишенные телесности. Отсюда начинают победное шествие по Солнечной системе революционные технологии и новые религиозные культы. Здесь находят пристанище информационные вампиры с фрагментированной личностью и киборгизированные солдаты давно отгремевших и всеми забытых войн, тут живут оракулы и собиратели древнего мусора, безумные библиотекари и создатели богов, роботы-священники и будущие пассажиры кораблей Исхода, которые на субсветовой скорости покинут обжитое человечеством пространство, чтобы основать новые очаги цивилизации среди далеких звезд. Панорама будущего написана яркими, плотными, густыми мазками — автору удалось то, что мало у кого получается: показать, каким станет мир, где информационные и биотехнологии, пилотируемая космонавтика и прикладная психология развиваются параллельно, одновременно, без уродливых перекосов и изнурительной борьбы за ресурсы.
Леви Тидхар
Сложнее с фабулой: Леви Тидхар, наделенный несомненным поэтическим даром, так увлечен живописными деталями, что действие развивается еле-еле, в час по чайной ложке. В романе есть несколько сквозных (взаимосвязанных) сюжетных линий: история любовников, разлучившихся на много лет и теперь воссоединившихся снова; история девушки-вампира, которая мечтает снова стать человеком; история юного Мессии, не знающего, какое будущее его ждет, — и так далее. Но автора больше увлекают рефлексия, эволюция языка, онтологические прорехи в ткани бытия, чем внешняя, событийная сторона. Перефразируя Чехова, в «Центральной станции» «ничего не происходит, но все рушится, рушится, рушится!». То есть, конечно, не рушится, скорее, наоборот, — строится, рекомбинируется, порождает новые смыслы, однако Тидхар принял слишком близко к сердцу теорию о бессюжетности жизни и последовательно воплотил ее на страницах книги. Как говорит один из его героев: «Жизнь есть фраза, на конце которой всегда многоточие или вопросительный знак». Из этих-то многоточий и вопросительных знаков «Центральная станция» и состоит чуть менее, чем полностью. Сам по себе поворот любопытный, но читателя, привыкшего к более энергичному и узкосфокусированному действию, может заставить поскучать.
Грег Ф. Гифьюн. Сезон крови. М.: АСТ, 2018. Перевод с английского Александры Мироновой
Жили-были в депрессивном американском захолустье пятеро друзей-неудачников. Один погиб под машиной в возрасте тринадцати лет, другой после школы поступил в морскую пехоту, но повредил колено, вернулся на малую родину и стал торговать подержанными машинами. Остальные трое (подававший надежды спортсмен, одаренный молодой писатель и умник-заучка) тоже по разным причинам спустили свои детские мечты в унитаз. Теперь, по мере приближения к сорокалетнему рубежу, они все чаще задумываются не только о своих загубленных жизнях, но и о бессмысленности, тщетности существования как такового (привет Экклезиасту!). Зачем все это, если в один прекрасный день тебя не станет, а мир не заметит потери, жизнь покатится дальше, как ни в чем не бывало?! В общем, «кризис среднего возраста», буквально по пунктам списанный из Википедии: депрессия, жалость к себе, опустошенность, ощущение загнанности, чувство несправедливости мироустройства. Но эти проблемы отступают на задний план, когда один из друзей совершает самоубийство, а у трех выживших появляются основания подозревать, что все эти годы они жили бок о бок с серийным убийцей-психопатом.
У «Сезона крови» довольно хитрая сюжетная конструкция: отчасти роман напоминает «Сердце Ангела» — не книгу Уильяма Хьортсберга, а именно фильм Алана Паркера с Микки Рурком в главной роли. Разве что вместо наваристой «южной готики» автор живописует темную изнанку маленького американского городка в штате Массачусетс. Надо только запастись терпением: Грег Гифьюн слишком увлекся созданием атмосферы тщетности бытия — унылую бытовуху он может описывать долго, тщательно, в мельчайших деталях: «Я вышел из душа, вытер правую руку, вытер левую руку, вытер правую ногу, вытер левую ногу» — и так далее и тому подобное. Интрига завязывается только на сотой странице и получает развитие где-то на двухсот пятидесятой. Но так, рискну предположить, и было задумано: темп действия ускоряется с каждой страницей, число изувеченных трупов растет, окровавленные маски чудовищ и демонов мелькают все быстрее и наконец сливаются воедино, как при ускоренной прокрутке киноленты.
Главный недостаток этой книги — ее нельзя читать по диагонали: многие сцены и эпизоды — на первый взгляд, проходные — на самом деле несут мощную смысловую нагрузку, без них собрать эту мозаику будет непросто. Зато читателей, которые доберутся до финала, ждет бонус, переворачивающий замысловатую дьяволиаду с ног на голову — не то чтобы совсем неожиданный, но вполне окупающий нарочитую медлительность экспозиции.
Дэйв Хатчинсон. Осень Европы. М.: АСТ, 2018. Перевод с английского Сергея Карпова
Объединенная Европа, если верить Дэйву Хатчинсону, довольно шаткое образование — серьезного испытания не выдержит, рассыплется, как карточный домик. Встряхни как следует, и повсюду начнут возникать границы, карантинные зоны, ограничительные барьеры, а в повседневную жизнь европейцев, избалованных Шенгеном, вернутся визы, таможенные декларации, многочасовые очереди на пропускных пунктах и пограничники с усталыми, но добрыми глазами. А следом — контрабандисты, наемные убийцы с идеалами, рыцари плаща и кинжала и прочие архаичные персонажи времен Холодной войны, сохранившиеся сегодня, кажется, только в романах Ле Карре. Но воспринимать всю эту мишуру буквально не стоит: рассуждения Хатчинсона о балканизированном мире будущего — не футурологический прогноз, а чистый гротеск, откровенная гипербола. От айсберга Объединенной Европы тут откалываются не только страны с собственной мощной экономикой (вроде Британии) и территории с тысячелетней историей независимости (как Шотландия или Каталония), но и совершенно случайные, выморочные образования — например, анекдотический город-государство, основанный поклонниками Гюнтера Грасса. Забегая вперед, скажу: на самом деле действие «Осени Европы» разворачивается не в нашем мире, а в альтернативном — стремительный распад ЕС, спровоцированный глобальной пандемией, начался здесь сразу после наступления двадцать первого века, то есть задолго до 2014-го, когда книга Хатчинсона впервые увидела свет.
В этом иссеченном границами мире живет главный герой романа, эстонец-полиглот Руди. По основной профессии он шеф-повар в одном из краковских ресторанов, а в свободное от стейков время — агент одной из самых могущественных тайных организаций этой вселенной, курьерского агентства Les Coureurs des Bois. «Лесные курьеры», «возрождающие дух Шенгена», славятся тем, что могут доставить что угодно и куда угодно. То есть пронести через таможню любую контрабанду, включая радиоактивные материалы, оружие, наркотики и белых рабов (перечень, мне кажется, многое говорит об отношении автора к Шенгену). Поначалу Руди достаются элементарные задания: назвать незнакомцу комбинацию цифр, передать пакет, встретить на границе беглеца, позвонить сюда, съездить туда. Зачем, почему, с какой целью — ему знать не положено. «Осень Европы» смонтирована из отдельных эпизодов, большая часть которых фактически заканчивается ничем — никакой промежуточной развязки, никаких объяснений в финале: главный герой или выполняет свою миссию, или с треском проваливается, и коллегам приходится выручать его из застенков. На этом все, занавес, антракт. Но постепенно квалификация Руди растет, и он сам превращается в человека, ставящего задачи, смысл которых ускользает от конкретных исполнителей. Он учится видеть картину в целом, поверх границ, и наконец узнает Главную Военную Тайну, за которую любая европейская спецслужба готова осыпать его золотом или убить не раздумывая. Но именно границы сделали Руди тем, кем он стал, сформировали его личность, — иначе так до глубокой старости и подавал бы туристам жаренную корюшку где-нибудь на балтийском взморье.
Дэйв Хатчинсон рассказывает эту историю бойко, живо, с немалой долей иронии. Одна беда — обрывается роман «на самом интересном месте». Автора интересует эволюция главного героя, его путь из точки А в точку Б, а не банальная интрига и тем более, не пошлая геополитика. Иными словами, «Осень Европы» по форме имитирует шпионский роман 1970-х (и имитирует довольно точно), но по сути шпионским романом не является — пожалуй, Хатчинсону не мешало бы рассказать о своих приоритетах уже на первых страницах, чтобы у читателя не включился механизм «синдрома обманутых ожиданий». Напрасно автор этого не сделал: Джон Ле Карре не одобряет.