Артемий Троицкий. Субкультура. М.: Белое яблоко, 2019
Вот что интересно: в те времена, когда Артемий Кивович Троицкий писал статьи о музыке, его называли журналистом. Потом, когда он практически перестал писать о музыке и возглавил русский Playboy, его стали именовать музыкальным критиком. Дальше наступил период, когда основными темами высказываний Троицкого стали политика, общество и прочие насущные вопросы. Так он превратился в культуролога, я своими глазами видел такой титр на записи одной из телепередач. Когда над Артемием Кивовичем шли суды (против него подали иски, среди прочих, музыкант Вадим Самойлов и бывший майор ГИБДД Николай Хованский); сам он, преподававший тогда в МГУ, говорил, что может стать профессором-рецидивистом. Трудно определить точно профессию Троицкого, но это все-таки не самая сложная в мире задача. Гораздо сложнее определить жанр его новой книги. Это популярная история? Или популярная социология?
В любом случае у «Субкультуры» интересная история появления. Пару лет назад издательство «Белое яблоко» опубликовало на русском грандиозный труд «Тинейджеры» английского журналиста Джона Сэвиджа. Предисловие к русскому изданию написал как раз Артемий Кивович Троицкий, который для музыкальных критиков моего поколения (ну или для значительной его части) — образец для подражания, положительная ролевая модель и вообще почти что отец родной, извините за пафос. А к английскому переводу «Субкультуры» предисловие написал Сэвидж — обмен любезностями между двумя выдающимися журналистами. Сэвидж в своем 800-с-чем-то страничном исследовании ограничился 1950-ми в Европе и США. Рассудил, что если брать Россию и СССР, то книга будет размером со шкаф. Но он занимался как минимум нашими комсомольцами и беспризорниками (которых трогательно называет bespinzorniki). Собственно, и комсомольцы, и беспризорники есть в «Субкультуре» Троицкого. Правда, повествование начинается не с них, а, представьте себе, с Пушкина (он представлял субкультуру денди) и декабристов (их субкультура — запад и увлечение романтизмом). Далее Троицкий касается народовольцев, террористов и революционеров. Наверное, этот экскурс в историю необходим для западного читателя. Нам, в общем, тоже не помешает, да и любопытно почитать Троицкого-историка, который достаточно основательно изучил предмет исследования и излагает выводы своим легким и доходчивым языком. Здесь, кстати, Артемий Кивович сильно отличается от тяжеловесного наукообразного Сэвиджа.
И говоря, например, о беспризорниках, street children (автор, несомненно, помогает будущему переводчику на английский), Троицкий смотрит на них под совершенно новым углом. Не как на несчастную шпану, а как на культурный феномен. То есть сами-то они отражены в культуре («Республика ШКИД», кинематограф), но их детский «блатняк», жалостивые песни, игра на зубариках впервые рассматривается как настоящее искусство. Они — субкультура во всех смыслах. А низовая или нет — вопрос вкусов и оценок. И вообще, «Россия — идеальная страна для бунтарей, потому что [здесь] для бунта всегда есть причина».
Книга начинается, как я уже отметил, издалека, даже прям сильно издалека. В начале — автобиографический очерк, как сейчас принято: почему я-де занялся этой темой и какое отношение ко всему этому имею.
«Я взялся писать эту книгу, потому что время меня вынудило. Время мрачное, подлое и многим кажется безнадежным. Я вижу, как дети моих друзей один за другим уезжают из России. Да и мои дети не собираются там надолго задерживаться. Когда-то я мечтал написать для них нежную отеческую книгу об огромной стране, которую очень люблю. Но чувствую, сейчас не получится. Поэтому книга будет другой; никак не сентиментальное путешествие, местами может и ужаснуть. Но может и вдохновить, на что я очень надеюсь...»
А вот идея Троицкого, которая станет лейтмотивом всей книги: «По моим наблюдениям, практически все субкультуры и молодежные „сплочения” в России — и по сей день! — обязательно, вольно или невольно, приобретают или „западный”, или „местный” флер». Это довольно концентрированный текст — всего две с полтиной сотни страниц. Плюс иллюстрации: как фото, имеющие непосредственное отношение к тексту, так и всякие атмосферные произведения вроде работ Владислава Мамышева-Монро и других российских художников-авангардистов. Троицкий, хотя начинает с личного вступления, дальше почти никак не высказывает своего отношения к событиям. Но иногда все-таки оговаривается, что симпатизирует народовольцам, хотя в основном говорит от себя, — только когда сам был свидетелем событий. И это, пожалуй, самые интересные моменты. Вот, например, из главы про фарцовщиков:
«Наряду с наиболее предприимчивыми карьерными КГБ-шниками и комсомольскими лидерами, крупные фарцовщики стали главной опорой класса новых русских капиталистов. Причем если первые, пользуясь своими партийными и государственными связями, максимально выгодно (мягко говоря) приватизировали заводы, землю и недвижимость, то вторые использовали знания иностранных языков и навыки реального (в прошлой жизни — нелегального) бизнеса для налаживания контактов в области финансов и торговли. Я лично знаю нескольких крупных российских банкиров, прошедших школу черного рынка. Не сомневаюсь, что родись Ян Рокотов [торговец валютой, расстрелянный по требованию Хрущева в 1961 году] на 20–30 лет позже, владел бы он сейчас московским „Динамо”, а может быть и „ФК Барселона”. Редкий случай, когда субкультурный бэкграунд помог преуспеть на сугубо материальном поприще».
И фактура жирная, и вывод любопытный. Но это о 1960-х. А по мере приближения к современности субкультурная тема вянет. Вот вы кого назовете современными неформалами? Или никого, или каких-нибудь рэперов и хипстеров, объясняет Троицкий. Правда, к субкультуре он относит и гопников, в общем-то справедливо полагая их самым массовым молодежным движением. Они неформалы поневоле. А, например, политически активные подростки в какую-то группу не выделяются. Времена не те? Вроде как да. В последней главе про всколыхнувшуюся политическую активность населения так и говорится:
«Молодежь в этой новой парадигме [России десятых годов нового века] выглядит довольно жалко: не то потерянная, не то спрятавшаяся (скорее всего, и то и другое) — но в любом случае малозаметная. Если не считать отдельных героических исключений ... молодое поколение в России перестало быть ньюсмейкером!»
Вот так. И никаких тебе неформалов.