Ниал Фергюсон. Дом Ротшильдов. Пророки денег. 1798–1848. М.: Центрполиграф, 2019. Перевод с английского Л. Игоревского
Ротшильды — это в первую очередь легенда. Конспирологические теории обвиняют Ротшильдов как в том, что они поддерживали различные мятежи и революции, так и в том, что на их деньги эти восстания подавляли. Ротшильды избирают президентов, а потом их свергают. Различные гипотезы связывают Ротшильдов с Гитлером, Макроном, объявляют именно их заказчиками Брэкзита. И, конечно же, интернет полон различных предположений о связях Ротшильдов с Путиным или о том, что наш президент ведет с еврейским кланом долгую и продолжительную войну.
Легенды о Ротшильдах не исчерпываются откровенной конспирологией. Есть набор достаточно популярных легенд о том, как именно появилось богатство Ротшильдов. Согласно самой известной — Ротшильды разбогатели, потому, что вовремя получили инсайдерскую информацию о победе Веллингтона при Ватерлоо и правильно вложили деньги. Вот как эту легенду описывает автор рецензируемой книги шотландский поп-историк Ниал Фергюсон:
«Первым узнав о поражении Наполеона при Ватерлоо, Натан [Ротшильд] сумел заработать крупную сумму, спекулируя на фондовой бирже. В более поздних версиях той же истории утверждалось, что Натан сам был свидетелем сражения, с риском для жизни переправился через штормовой Ла-Манш и добрался до Лондона, опередив официальное известие о победе Веллингтона и таким образом прикарманив от 20 до 135 млн фунтов стерлингов. Другие приписывали ему подкуп французского генерала Груши, следствием чего стала победа Веллингтона; затем он же якобы намеренно исказил известия об исходе сражения в Лондоне, чтобы породить паническую продажу акций».
Эту легенду Фергюсон тут же опровергает: на самом деле разгром Наполеона в решающем сражении стал для Натана Ротшильда, на тот момент лидера клана, его собственным Ватерлоо. Он как раз совершенно неправильно вложился, рассчитывал на новую длинную войну в Европе, все неправильно продумал, и у Ротшильдов в 1815 году были большие проблемы. Собственно, вся книга построена как последовательное разоблачение разнообразных мифов ротшильдовского цикла. Вернее, древнейших мифов, потому что книга посвящена первым пятидесяти годам существования империи Ротшильдов — с 1798 по 1848 год. К примеру, такой миф: Ротшильды в 1820–1830-х годах всегда поддерживали реакцию и спонсировали подавление революций. Да, они на самом деле выдавали крупные займы державам Священного Союза, и, в частности, эти деньги шли на военные кампании против различных восстаний, но с таким же успехом Ротшильды давали займы и провозгласившим независимость странам — Греции, Бельгии, некоторым новорожденным латиноамериканским республикам.
Иная легенда объясняет успех клана Ротшильдов тем, что их было банально много и они всегда поддерживали друг друга. Действительно, у первого великого Ротшильда — Майера Амшеля — было пять сыновей и все они были банкирами. Но у Фрэнсиса Бэринга из конкурирующего с Ротшильдами банка Barings Bank тоже было пять сыновей. «Более того, уже в 1870-х гг. почти пятая часть (18 %) всех замужних женщин в Великобритании растили по десять и более выживших детей, а более чем у половины было шестеро или более детей; в Германии статистические данные такие же». С дружностью у Ротшильдов тоже все было на самом деле не очень:
«В действительности очень трудно было сохранять братскую любовь в хаотических условиях 1814 и 1815 гг. После того как их средства истощились в результате многочисленных крупных и рискованных операций, личные отношения между Ротшильдами часто портились — иногда дело доходило почти до полного разрыва. Главной причиной для таких разногласий, несомненно, служила все возрастающая властность Натана по отношению к своим деловым партнерам».
Фергюсон обильно цитирует переписку братьев. Вот, например, одно из писем Натана, и вряд ли ниже приведенные строки говорят нам о семейной идиллии:
«Должен признать, что я сыт по горло запутанными делами и их неприятными последствиями... И отныне, начиная с сегодняшнего дня... думаю, что будет лучше, если Соломон закроет все парижские счета и приедет в Лондон. А Давид[сон] может захватить с собой амстердамские счета. Затем мы сверим книги. Ожидаю отчет и из Франкфурта... потому что сыт компанией по горло... Знаю, что все вы люди умные, и теперь все пятеро из нас получат, благодарение Богу, покой».
Парижский брат, Соломон, тоже любил жаловаться:
«С 1811 г. ... я ездил туда, куда призывали меня дела. Если бы я сегодня был нужен в Сибири, я бы... поехал в Сибирь... Прошу, окажи мне услугу и воздержись от дальнейших раздраженных писем. Ночуешь на постоялом дворе, часто при свечах, и ждешь писем от братьев. Вместо того чтобы ложиться спать в хорошем настроении, ты подавлен и мучаешься бессонницей. Какие радости нам остались? Все мы уже в годах, удовольствия юности вне пределов досягаемости; к сожалению, нам пришлось сказать им... „спокойной ночи”; желудки у нас больные, так что и обжорство уже не для нас. Следовательно, для нас заказаны почти все мирские радости. Неужели нам отказаться и от радости переписки?»
Братья ссорились, объединялись во временные союзы друг против друга, мучили друг друга. Но в итоге все-таки мирились. И поддерживали братские банки, переводя крупные суммы из одной страны в другую, а потом обратно. И да, они параноидально не доверяли никому, кроме членов семьи, причем только мужчинам: женщин из семьи Ротшильдов к делам не допускали. Видимо, эта паранойя даже вредила делу: пять банкирских домов, возглавляемых пятью сыновьями Майера Амшеля, располагались в пяти ключевых городах Европы (Лондоне, Франкфурте, Париже, Вене и Неаполе), а вот планы открыть новые штаб-квартиры в Санкт-Петербурге или в Америке провалились, потому что чужакам Ротшильды не доверяли, а сыновей и племянников боялись отпускать так далеко.
Есть еще один тип легенд, в которых Ротшильды предстают какими-то сверхлюдьми, ходячими калькуляторами — теми, кто особенно аккуратен в ведении дел. Но в реальности все было не так. Майер Амшель, патриарх клана, был крайне небрежен.
«В банкирском доме не было сейфа для ценностей и вообще почти не предпринимались меры безопасности. Так, сундук с деньгами, стоявший в главной комнате конторы, часто оставляли открытым в течение рабочего дня. Судя по всему, служащие и клиенты приходили и уходили когда им заблагорассудится».
Один из служащих, некто Либман, был пойман на краже, причем он три года подряд выносил довольно приличную сумму, но «система бухгалтерии Майера Амшеля была прискорбно примитивной: когда он в конце концов подал иск против Либмана, то не сумел документально подтвердить, сколько всего было украдено. Прошло довольно много времени с тех пор, как Либман начал воровать, прежде чем хватились пропажи».
Сын Майера Амшеля Натан, тот, кого назвали Наполеоном финансового мира, тот, чья смерть потом обрушит рынки и спровоцирует кризис, вот этот монстр в молодости был крайне небрежен в работе. Папа Майер Амшель ругает сына:
«Для начала, все наши корреспонденты жалуются на тебя, дорогой Натан, и говорят, что ты весьма неорганизованно отсылаешь партии товаров. Иногда ты пишешь, что послал, например, сундук под таким-то номером, а позже [он] приходит под другим номером. Если ты посылаешь сундук сегодня, то сообщаешь об этом Эзриэлу Рейссу только через полгода. Один из его клерков жаловался мне, что ты очень неорганизован».
Так почему же Ротшильды преуспели? Фергюсон медленно и последовательно доносит до читателя мысль: одного прорыва не было, было много разных эпизодов, когда им везло или они действительно оказывались на голову выше конкурентов, была готовность рисковать и браться за сомнительные проекты (вроде финансирования кампании Веллингтона в Испании, ради которой Натан Ротшильд стал контрабандистом), готовность вкладываться в имидж в ущерб прибыли, а еще было много кропотливой повседневной работы, которая изматывала, заставляла ругаться с родственникам и рано или поздно сводила того или иного члена клана в могилу.
В какой-то момент и правда Ротшильды стали почти такими же важными, как министры, короли и императоры, но и это влияние Фергюсон советует не переоценивать, потому что в переписке Ротшильды постоянно боялись, что короли и министры объявят банкротство и братский банк разорится.
Давали ли Ротшильды взятки? О да, давали, но в этом тоже, как пишет Фергюсон, не было ничего особенного, ибо «на протяжении почти всего XIX в. на большей части Европы взяточничество было общепринятой и почти узаконенной практикой; Ротшильды часто передавали наличные деньги отдельным корыстолюбивым политикам и государственным служащим, с которыми они встречались. Конечно, как часто замечали современники, „коррупция” варьировалась в своей сути и размерах в зависимости от места и времени». А как же слава Ротшильдов, откуда она взялась? Тут у Фергюсона есть несколько ответов. Во-первых, Ротшильды были другими — евреями в христианском мире. Пока одни разбогатевшие еврейские семьи принимали христианство, Ротшильды оставались иудеями. Более того, когда дочь Натана Ротшильда Ханна Майер отреклась от иудаизма и вышла замуж за христианина, семья начала ее травить, причем травля распространялась даже на дочь изменницы.
А во-вторых, возникновение некоторых легенд Ротшильды сами финансировали, прикармливая литераторов (включая Бальзака и Гейне) и оплачивая статьи о себе. Забавно, что автор хвалебного текста о Ротшильдах в немецкой энциклопедии за глаза называл их «обычными невежественными евреями».
Хороша ли книга Фергюссона? И да, и нет. Здесь нет особых открытий или неожиданных идей, но есть рассказ о том, как был устроен финансовый рынок в конце восемнадцатого и начале девятнадцатого века, как его состояние влияло на политику и наоборот. Отдельное удовольствие — следить за тем, как автор разрушает красивые конспирологические легенды. Однако в любом случае общее впечатление от книги портит посредственный перевод.