Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Монастырь и тюрьма. Места заключения в Западной Европе и в России от Средневековья до модерна. Составители: К. Махотина, Ф. Бретшнейдер, Н. Мучник, М. Ауст. М.: Новое литературное обозрение, 2023. Перевод с французского: В. Мильчина, Е. Оде, А. Беляк. Перевод с немецкого: К. Махотина. Содержание
Благословясь Фуко, Гофманом и Элиасом, составители интернационального исторического сборника анализируют «избирательное родство» между добровольным заточением в монастыре и принудительным пребыванием в тюрьме. Книга поделена на три части. Первая посвящена «мультфункциональным учреждениям» — монастырям, смирительным и работным домам, вторая — встраиванию тюрем в пространство городов, а третья — дискурсам и практикам лишения свободы в различных контекстах: национальных, институциональных и т. д.
Самое интересное — соположение статей на западноевропейском и российском материале, в которых обнаруживаются неожиданные сходства. Так, например, статья Кати Махотиной показывает, как после Петра I российские монастыри стали похожи на пенитенциарные учреждения в Европе за счет совмещения социальной заботы с изоляцией. Или: Елена Марасина рассказывает о том, как Екатерина II устроила протестантский по сути ритуал публичного покаяния для пары светских преступников с последующим очищением совести в монастыре, приравнивая, таким образом, грех духовный к преступлению против государства. Есть, впрочем, работы с более явной русской спецификой: например, любопытный материал Елены Бородиной о масштабном использовании заключенных для принудительного труда на Уральских промышленных предприятиях в XVIII веке.
«Каким образом осуществлялось финансирование жизни колодников? Практически все находившиеся в местах заключения направлялись на работы, за что получали по три копейки в день. Много этого или мало? В середине XVIII века на рынке Екатеринбурга пуд ржаной муки стоил от шести с половиной до семи копеек, пуд ячневой крупы — от 13 до 15 копеек, пуд овса — от трех до четырех с половиной копеек. Воз сена в зависимости от размера стоил от 25 до 45 копеек. Более серьезные „покупки“ стоили дороже».
Инга Иванова. Мифические японские существа. М.: АРТ-образ, 2023. Содержание
Нельзя сказать, что путеводители по мирам японских сверхъестественных существ — редкость (см., например, «Японскую демонологию» Дарьи Трынкиной), но книга Инги Ивановой заслуживает особого внимания. Это медовое окошко в прихотливый мир островного анимизма, где уживаются фонари невидимых лис, разгневанные духи листьев, чудовищные улитки, женщины, чьи головы по ночам отделяются от тела, чтобы сосать кровь, и прочая шикарная нечисть.
Главная ценность издания, которое рискует мгновенно стать библиографической редкостью, — большие иллюстрации авторства японских классиков, в частности Кацусики Хокусая (о его мангах Иванова подготовила отдельную книгу) и Утагавы Куниёси. Ведьма черных курганов, собирающаяся вскрыть живот беременной женщине, чтобы вырвать у нерожденного младенца печень, выглядит как живая. Дизайн при этом довольно топорный, а описания существ — весьма краткие и скорее понятные, чем глубокие; за более развернутым рассказом следует обращаться скорее к той же Трынкиной.
«Отороши выглядит как мохнатое, сгорбленное, четвероногое существо с бивнями и клыками. У него синяя или оранжевая кожа. <...> Отороши редко нападает на людей».
Максим Горький. Письма о литературе. М.: Литературный институт имени А. М. Горького, 2023. Содержание
Чем больше проходит времени, тем более удачной мне кажется идея назвать сайт, который вы сейчас читаете, именем писателя, которого не читает никто, кроме Павла Басинского (да и ему, вероятно, уже поднадоело). Во-первых, «Горький» — хорошо звучит, а что во-вторых, я не знаю, поскольку сам давно не открывал и с тем большим интересом ознакомился со сборником горьковских писем, выпущенных издательством Литинститута в серии «Писатели о творчестве». Тематика этой подборки, подготовленной специалистами из ИМЛИ, равно как и место издания, указывают на его прагматический и пропедевтический характер: «учимся литературному мастерству у классиков». С одной стороны, всегда приятно почитать не нынешние советы начинающим криэйтив врайтерам, но олдскульные рассуждения в духе «пишите правду», «почитайте Пушкина» и «нужно изображать, а не описывать» (все это Алексей Максимович повторяет в своей корреспонденции многажды и с чувством). С другой стороны, сам перечень корреспондентов, которых Горький наставляет на путь истинный, наводит на мысль о тщетности усилий многих и многих из тех, кто когда-то подавал надежды и даже печатался, — фамилий их никто уже теперь не вспомнит, и та же судьба ожидает большинство новых дарований, поэтому можно почитать «Письма о литературе», да и плюнуть на это дело, не дожидаясь настоящего разочарования. Ну а с третьей стороны, отдельного внимания заслуживают сам тон и содержание горьковских рекомендаций, чаще всего душноватых, как принято говорить в наши дни, но местами, напротив, даже забавных по причине их упертой серьезности. Вот несколько выразительных примеров:
«Такса — продукт издевательства нашей „культуры“ над животным; на мой взгляд, ей не место в Вашем рассказе, как не место в нем граммофону».
«Язык: „объедаясь разлагающимися трупами“ — избегайте Вы этих протяженно-сложенных слов и свистящих, шипящих слогов!»
«Прежде всего Вам надобно победить Вашу малограмотность. Вы, например, пишете: „Ваше автобиографие“, а надо писать „автобиография“, ваша. Это — не пустяки, потому что язык надо знать хорошо, до тонкости, а не зная этого, Вы никогда не сумеете изобразить пережитое Вами, так чтоб оно было интересно, понятно и поучительно людям».
Кстати, к последнему замечанию стоит отнестись вполне серьезно, поскольку проблемы времен ликвидации безграмотности в наши дни зачастую неожиданно актуализируются, — см., например, качество переводов и редактуры современного нон-фикшена.
Виталик Бутерин. Больше денег. Что такое Ethereum и как блокчейн меняет мир. М.: Individuum, 2023. Перевод с английского Инны Проворовой. Содержание
Виталик Бутерин в середине 2010-х стал одним из отцов «убийцы биткоина» — криптовалюты и по совместительству экосистемы Ethereum. Как мы видим, биткоин до сих пор подает признаки жизни и, более того, не думает умирать. Но любят (и ненавидят) Бутерина не за это, а скорее за то, что он как нельзя лучше подходит для иллюстрации расплывчатого термина «визионер».
В сборник «Больше денег» вошли его избранные сочинения разных годов, посвященные не только устройству сети Ethereum, но и вообще тому, как жить, когда все твои логины и пароли хранятся у технологических гигантов, Марк Цукерберг банит за малейший писк, а на потом и кровью заработанные битки не пофинансируешь прокси какого-нибудь авторитарного режима. Виталик Бутерин хорошо осведомлен о темной стороне интернета и о тех, кто ей противостоит, загоняя нас обратно в мир тотальной государственной регуляции, но вместо алармизма или призывов сжигать правительственные здания предлагает сесть и подумать: как вернуть технологии человеку, никого не обидев.
Если вы не знаете, чем отличается Proof-of-Work от Proof-of-Stake, и не хотите в этом разбираться, то смело пролистывайте главы с айтишным хардкором. Если же у вас есть воля к познанию того, каким мир почти наверняка будет завтра, то смело вгрызайтесь в разделы о том, каким Бутерин видит общество будущего. А видит он его максимально открытым, справедливым и даже совестливым. В общем, мыслит Виталик достаточно неожиданно для криптана, если держать в уме стереотипный образ трейдера, пускающего слюну на прогнозы Тона Вейса и ничем больше по жизни не занятого.
«Цифровая демократия XXI века с квадратичным голосованием и финансированием в сети в режиме реального времени могла бы работать гораздо лучше, чем демократия ХХ века, которая на практике отличилась жесткими нормами и затруднением планирования и проведения слушаний. И конечно, если использовать блокчейн как инструмент для безопасного голосования, намного более надежной и политически осуществимой выглядит попытка начать с совершенно новых видов голосования, а не перекраивать старые».
Эдвард Слингерленд. Навеселе. Как люди хотели устроить пьянку, а построили цивилизацию. М.: Альпина нон-фикшн, 2023. Перевод с английского Натальи Колпаковой. Содержание
Пьянство и сопутствующий разврат, как правило, осуждаются в обществе, хотя практически каждый их периодически, а то и постоянно практикует. Психолог Эдвард Слингерленд предлагает на время перестать третировать пьянчужек и взглянуть на проблему с другой, более позитивной стороны.
В своей апологии выпивошничества он обращает внимание на то, что алкоголь был одним из важнейших факторов в человеческой эволюции: потребляя перебродившие фрукты, приматы получали больше питательных веществ, чем срывая свежие плоды, да и вообще, если бы спиртное было действительно так вредно, то мы бы не передавали нашим потомкам гены, отвечающие за пристрастие к нему.
Звучит достаточно убедительно, вот только написано прескверно — с какими-то шутками и прибаутками, достойными дешевой забегаловки, на входе в которую сообщается: «Пиво — социальный лубрикант».
«Процесс дистилляции одновременно изящен и прост, по крайней мере теоретически. Возьмите смесь воды и этанола и нагрейте ее, вместо того чтобы охлаждать. И вода, и этанол относительно летучи, следовательно, испаряются задолго до остальных компонентов пива или вина. (Поэтому дистиллирование воды — отличный способ очистить ее и сделать пригодной для питья: доведите грязную воду до кипения, и Н2О покинет раствор в виде пара, который можно собрать, а микробы и ненужные молекулы органических веществ останутся.) Для жаждущих ударить по мозгам концентрированным алкоголем удобно то, что этанол еще более летуч, чем вода: кипит при температуре 78,3 °C, а вода — при 100 °C. Поэтому при нагревании пива или вина этанол выкипит первым. Если найти способ собрать пары спирта и охладить, снова превратив в жидкость, — вуаля, вы получите более или менее чистый спирт. Готовьте рюмки!»
И так далее.