Ричард Флэнаган. Желание. М.: Эксмо, 2017. Перевод Светланы Чулковой
Ричард Флэнаган — австралийский писатель, практически классик, который пришел к славе еще в 90-е, — писал романы, получал призы, был отмечен ведущими газетами и журналами, поставил фильм «Звук хлопка одной ладони», дошедший до Берлинале, помогал Базу Лурману сочинять «Австралию» и, наконец, в 2014-м получил Букеровскую премию. Премия это досталась Флэнагану скорее не за скучноватый роман «Долгая дорога на Дальний Север», а по совокупности заслуг. Писателя нельзя было не отметить хотя бы потому, что главными его темами на протяжении двадцати с лишним лет были печальная судьба австралийских аборигенов и невеселая судьба иммигрантов, утраченное прошлое его родной Тасмании и, конечно, вина белого человека в том, что вся эта земля и история сгинули безвозвратно.
Не совсем неверным будет сказать, что премии и награды вручаются сегодня Флэнагану в качестве извинения за ошибки прошлого, и читать его обязательно именно поэтому. Далеко не все романы Флэнагана одинаковы хороши, в них очень часто чувствуется некое ученичество, бубнеж прилежного студента, зазубрившего героев и даты. Но у нас их все равно продолжают переводить, тоже следуя усвоенному со школьной скамьи правилу учить писателей наизусть — если уж перевели романчик, то, раз имя знакомое, чего бы не тиснуть еще пяток. В прошлом году на русском вышла, пожалуй, лучшая его книга, дебютный роман «Смерть речного лоцмана» (1994) — герой, попав в плен реки, плывет к неизбежному финалу вниз по течению, вспоминая свою жизнь и чем дальше, тем прочнее его воспоминания срастаются с памятью самой реки о другой, туземной жизни. «Смерть речного лоцмана» была исполнена страстностью, которой в сравнительно недавном романе «Желание» (2008) места уже не нашлось.
«Желание» хитроумно (пожалуй, даже слишком) сплетает воедино несколько исторических сюжетов ХIХ века: выселение туземцев из Тасмании, тогда еще носившей название Земля Ван-Димена, пропавшая экспедиция Джона Франклина к Арктике на кораблях «Эребус» и «Террор», поисковая экспедиция леди Джейн Франклин и ее попытки отстоять репутацию мужа, и жизнь Чарльза Диккенса, которого увлечение пропавшей экспедицией приводит прямо в объятия актрисы Эллен Тернан. Среди героев романа есть и проповедник, бывший плотник, сомневающийся в Боге, пока туземцы, которых ему положено оберегать, умирают от неведомой болезни, и веселый приятель Диккенса, начинающий писатель Уилки Коллинз, но главная героиня — это девочка Матинна, сирота, дочь туземного короля, которую забирает на воспитание строгая леди Джейн Франклин.
«Желание», несмотря на название, скорее роман идей, чем чувств, оживший исторический справочник с временами, событиями, датами. Все движения сюжета здесь ужасно предсказуемы: так проповедник-плотник пускает кровь туземцев, воображая себя Богом, так леди Джейн воспитывает маленькую туземку, веря, что только под ее присмотром маленькая дикарка познает строгие преимущества цивилизации, так главными средствами воспитания неизбежно становятся розги и плеть, и так же неизбежно, и об этом нам тоже сообщается в самом начале романа, девочка оказывается отброшена, когда эксперимент объявлен неудавшимся. Но в итоге все эти движения мысли ведут к непобедимости страстей, только последняя тут и доказана. Так идеи ХIХ века о спасительной силе культуры оказываются побеждены убежденностью ХХ или даже уже XXI, что природу следует оставить в покое, — пусть себе растет.
Несмотря на предсказуемость и некоторую неровность, несмотря на то, что исторические персонажи вдруг оборачиваются довольно неприятными личностями (трудно смотреть без отвращения на такого противного Диккенса, да и леди Джейн в жизни была поинтереснее), «Желание» довольно сильный и уж точно увлекательный роман. Он из тех книг, что лучше читать именно в переводе, именно тем, кому судьба кораблей «Эребус» и «Террор» знакома по роману ужасов Дэна Симмонса, а творчество Диккенса — по «Рождественской песне». Он хорош для тех, кто готов воспринимать колонизацию, все эти сложные страницы британской и колониальной истории только как занимательный фон для развлекательного чтения. Как будто весь ХIХ век здесь — это застывший во льдах корабль, «замерший мир, ждущий освобождения». Прочитай его, узнай — и он весь твой.
Селеста Инг. Все, чего я не сказала. М.: Phantom Press, 2017. Перевод Анастасии Грызуновой
Лидия Ли, отличница и красавица, умирает на первых же страницах этой книги — и скорбящей семье предстоит сначала отыскать ее тело на дне озера, а затем попытаться понять, почему она там оказалась. Лидия — залюбленный ребенок в большой, не лишенной странностей семье. Для ее отца, сына китайских эмигрантов, Джеймса; для матери, американки Мэрилин, бросившей ради семьи мечты о научной карьере; для старшего брата Нэта; для младшей, позабытой всеми, Ханны, поиски причины окажутся путем к самим себе. Звучит чудовищно банально — и так оно и есть. Дебютный роман Селесты Инг, вышедший в 2014 году и ставший «Книгой года» по версии Amazon, не стесняется собственной банальности, а как бы выпячивает ее. Смотрите, вот у меня китаец, страдающий от осознания своей вечной чуждости. Смотрите, вот у меня дисфункциональная семья. Вот женщина, которая разрывается между мечтами о профессиональной карьере и поваренной книгой как символом семейного благополучия. Вот дети, которых убивают родительские мечты об их будущем. Так, с этого места поподробнее.
И с этого места действительно становится интересно. Недостатков у романа неожиданно много: ходульные герои, банальные страдания, неловкий перевод. И все же Селеста Инг хороша не освещением расовых проблем Америки, не способностью выстроить крепкий триллер (исчезновение ребенка, тайна его настоящей идентичности, маленький городок, таинственная смерть — чем не Лора Палмер?), а тем, что перекладывает в беллетристику, и довольно бойко, «Боевой крик матери-тигрицы» Эми Чуа и еще примерно сто бестселлеров о воспитании детей, которые входят в список обязательного чтения современного родителя. Она пишет о том, что родительские ожидания убивают, о ребенке, который старается соответствовать этим ожиданиям в тоске по материнской любви, о том, как избыток любви может быть столь же губителен, как и ее отсутствие. И получается в итоге не то чтобы душещипательное, но душеполезное чтение: всех немного жаль, никого не жаль по-настоящему, но за последней страницей хочется немедленно обнять детей.
Хелен Макдональд. «Я» значит «ястреб». М.: АСТ, 2017. Перевод Нины Жутовской
«Искать ястреба-тетеревятника — все равно что просить о милости Божьей: вам будет дано, но нечасто, и когда и как — неизвестно».
Роман Хелен Макдональд «„Я” значит „ястреб”» на каждой странице оправдывает свои предвыборные обещания: фон всегда так же хорош, как когда вы открыли первую страницу или даже когда читали аннотацию на обложке. И тут тот самый случай, когда значимость книги хочется доказывать только цитатами из нее, все прочие слова, сказанные о «Ястребе», как будто могут принизить его и обесценить читательский опыт. Чтение тут становится таким же опытом предельной сосредоточенности, крайне напряженным переживанием, каким явно стало для Макдональд сочинительство: «Когда мне было шесть, я пыталась спать со сложенными за спиной руками, как птица. Правда длилось это недолго, потому что спать таким образом очень трудно. Позже, когда я увидела изображения древнеегипетского бога Гора с головой сокола, такого фаянсово-бирюзового, с идеально выведенной усоподобной полоской под большими, глядящими прямо в душу глазами, меня охватил странный религиозный трепет. Это был мой бог, а не тот, которому мы молились в школе».
Этот роман-автобиография рассказывает, как после смерти отца героиня отправляется на поиски «чего-то существенного», чтобы компенсировать потерю. Она всю жизнь увлекалась птицами и теперь погружается в почти безумные сны-фантазии о ястребе-тетеревятнике — кровожадной птице, известной своим крутым нравом и требующей почти полной подчиненности, если не послушания. «„Я” значит „ястреб”» может притворяться романом об утрате, но он не проводит нас через стадии переживания потери, как делает это, например, Джоан Дидион в «Годе магического мышления». Она, конечно, не о природе, хотя ее описания здесь играют важную роль. Главным сюжетом здесь становится изначальная одержимость, несомненное безумие героини и выход к свету через это безумие. В том числе и с помощью чтения: дрессируя свою Мейбл, Макдональд перечитывает найденную еще в детстве книгу Терренса Хэнбери Уайта, автора современных приложений сказаний о короле Артуре, «Ястреб-тетеревятник». Уайт — полная ее противоположность, подозрительный, мрачный человек с садистскими наклонностями, ненавидящий птицу, которую дрессировал, — но даже в нем Макдональд находит тягу к чудесам, восхищение природой, детскую радость любви. Собственно, между этими крайностями и проходит собственный путь Макдональд к новому рождению — абсолютное уединение в чтении и абсолютное растворение в природе. Все другое оказывается здесь ненужным и лишним. Экстремальный опыт, который при этом довольно легко примерить на себя, — такое в современном романе встречается редко, но нужно читателю всегда.