Владимир Медведев. Заххок. М.: Arsis Books, 2017
«Заххок» — редкий нынче роман (такие, пожалуй, регулярно пишет только Алексей Иванов), в котором есть все и в правильных пропорциях: насыщенный событиями сюжет, богатая фактура, персонажи, говорящие разными голосами, хороший язык, аккуратное смешение событий недавней истории с вымыслом и даже смысловая подложка из иранского эпоса — ему книга обязана своим загадочным названием. Действие происходит в девяностые годы в горах Памира. После распада Советского Союза бывшие республики засасывает в воронку междоусобиц, и Таджикистан лихорадит гражданская война. Русская женщина с двумя детьми-подростками бежит из города в кишлак к родственникам погибшего мужа, но и там неспокойно. Во-первых, родственники не рады лишним ртам — жить в горах и без них тяжело. Во-вторых, в кишлак приезжают боевики, у которых свои интересы и свои порядки. Традиционный уклад горцев, недавние советские привычки и военные законы смутного времени сплетаются в сеть, где любое неловкое движение может привести к смерти.
Повествование ведут семь рассказчиков: городские подростки, местные жители, московский журналист, боевой командир и святой человек — каждый со своим голосом и мировидением. Благодаря этой полифонии читатель как будто наблюдает за происходящим одновременно на нескольких мониторах, то и дело погружаясь в народные предания или получая политинформацию. Владимир Медведев сам долго жил в Таджикистане, сменил несколько профессий, от рабочего в геологическом отряде до учителя в кишлаке, и много лет работал корреспондентом в газетах. За каждым эпизодом чувствуется реальный опыт, а «техническое послесловие» с пояснениями укрепляет доверие, какое нечасто вызывают художественные тексты.
Единственная серьезная беда романа — это издательская аннотация, вводящая читателя в заблуждение. Если верить ей, «Заххок» несет «на своих подошвах» имперский пафос развалившегося Союза. Если не верить, а просто читать — рассказывает о времени, когда границы веков, культур, языков, добра и зла сносит одной лавиной, а люди становятся друг другу чужими, но вынуждены оставаться рядом, чтобы выжить. Короче говоря, о гражданское войне вообще, какой она бывает всегда и всюду.
Маргарита Хемлин. Искальщик. М.: Corpus, 2017
Роман, вышедший через полтора года после смерти автора, — прощальный подарок поклонникам самобытного мира, созданного Маргаритой Хемлин в цикле текстов о жизни городка Остёр Черниговской области. Остёрские мальчишки Лазарь и Марик отправляются на поиски клада, но за одну ночь мир меняется и забрасывает кладоискателей на историческую карусель — действие «Искальщика» происходит между 1917 и 1924 годами. Вместо сокровищ героям романа предстоит искать способы выживания, разбираться в запутанных семейных и политических связях, а заодно как-нибудь взрослеть.
Авантюрно-детективный сюжет закручен в духе бразильского сериала, а ожидаемый роман воспитания оборачивается пародией, но все это на самом деле лишь второй план текста. На первом плане, как было у Хемлин всегда, распускается всеми цветами причудливая разговорная речь, вот уж где настоящий клад. Остёр и Чернигов — неслучайно излюбленные места для событий книг писательницы: из этих мест происходят ее родители, а потому ее герои плещутся в фантасмагорическом смешении русского, идиша и украинского, как рыбы в воде. «Еврейская проза» Хемлин ожидаемо напоминает рассказы Бабеля, только здесь меньше красок и больше иронии. А еще какие-то специально несимпатичные персонажи, которым почти невозможно сопереживать, что бы с ними ни происходило. Язык переигрывает у Хемлин не только историю, но и человеческие характеры. Трудно вспомнить, кто еще способен на такой фокус в сегодняшней популярной по сути прозе.
Ольга Брейнингер. В Советском Союзе не было аддерола. М.: «Дружба народов», 2016 (в июне книга выйдет в «Редакции Елены Шубиной»)
Повесть Ольги Брейнингер — долгожданная творческая реакция поколения, выросшего на оранжевых книжках серии «Альтернатива». Ученическая работа на грани прорыва. Упражнение, в которое вложили душу. Текст вышел в журнале «Дружба народов» еще в прошлом году, затем попал в длинный список премии «Национальный бестселлер» и не исключено, что так и останется по большому счету непрочитанным. А жаль — есть в этом техничном и немного неловком крике души то, что стоит услышать.
Если разъять повесть на составляющие, получим рецепт, которым может воспользоваться каждый: интонация Чака Паланика и цитата из Брета Истона Эллиса на первых же страницах — для узнавания; ни к чему не обязывающий футуристический сюжет для интригующей рамки; много таблеток, академического дискурса и дорогих костюмов — потому что это все еще модно; история детства и юности, потому что нужно писать о том, что ты знаешь лучше всего; немного протеста и четкие представления о creative writing, которые помогут все это правильно разложить по страницам. При не очень внятно прописанном внешнем сюжете (главная героиня участвует в неком эксперименте века — программе нейроконфликтного программирования, о которой читатель толком так ничего и не узнает), основное содержание повести представляет собой воспоминания или «конфликтные жизненные экспириэнсы в условиях глобализации»: детство в Караганде до начала двухтысячных; юность в Германии, куда немецкая семья героини решает уехать за лучшей жизнью, не представляя, что значит быть беженцами; учеба в Оксфорде, где студенты постоянно сидят на таблетках, потому что должны быть сверхлюдьми; любовный роман с примесью безумия и авантюризма. Все это в большой степени автобиографично — по крайней мере точно известно, что писательница с немецкой фамилией родилась в Казахстане и училась в Оксфорде — и написано с живостью, которую подобная биография, наверное, обещает своему обладателю.
То ли недодуманную, то ли недоделанную сюжетную рамку, как и финальный бунт от имени детей глобализации, сидящих на нейростимуляторах, можно счесть просто не самым изысканным поводом для рассказа о собственном опыте — хотя ведь и опыт такой, что сходу не придумаешь, как его уместить под одной обложкой. История постсоветского взросления сшита с антиглобалистским протестом белыми нитками — так и есть. Но правда в том, что эта несколько шизофреническая картина весьма достоверная диагностика состояния умов тех самых детей глобализации, впитавших интонации Паланика вместе с голосами переводчиков Кузнецова и Гаврилова на пиратских видеокассетах. И они среди вас.