Сложноустроенный и постоянно развивающийся мир половой жизни, рок-н-ролл до прихода «Битлз» и путеводитель по культурной повестке докрымской эпохи. Раз в месяц Полина Рыжова рассказывает про самые интересные новинки нон-фикшн.

Дарья Варламова, Елена Фоер. Секс: От нейробиологии либидо до виртуального порно. Научно-популярный гид. М.: Альпина нон-фикшн, 2018

Внятный путеводитель по вопросам секса, способный и объяснить, и развлечь, и выступить в качестве ознакомительной консультации у врача-специалиста. Журналистки Варламова и Фоер под присмотром научных редакторов, сексолога и биолога пытаются совместить два взгляда на тему — секс с точки зрения биологии и с точки зрения культуры, а также проследить, где и как эти парадигмы пересекаются. Как уточняется в книге, из всех наук именно сексология традиционно подвергалась наисильнейшему культурному воздействию.

Круг вопросов, сформулированных в книге, очень широк (почему мы вообще хотим секса, как выбираем партнера, почему изменяем, как обзаводимся сексуальными пристрастиями), а круг аргументов, задействованных в ответах, еще шире. Здесь и классическая апелляция к природе (развратные бонобо, мастурбирующие дельфины, геи-альбатросы), и экскурсы в историю сексуальных пристрастий (страпоны XI века, исповедь как форма сексуальной жизни, фут-фетиши викторианской Англии), и актуальный научный ликбез (главный комплекс гистосовместимости, сексуальный импринтинг, эффект Кулиджа), а также примеры из кино, литературы, порно. Книга по-хорошему практическая, помогающая разобраться в возникшем относительно недавно сексуальном многообразии: отличить асексуала от антисексуала, а демисексуала от сапиосексуала; понять, что такое загадочный куколд или не менее таинственная теледильдоника. Есть в этом научпопе и добавленная стоимость — Варламова и Фоер создали опрос о сексуальных предпочтениях и желаниях, который прошли в интернете почти 5 тысяч россиян. Выборку вряд ли можно назвать репрезентативной, но полученные данные определенно представляют социологический (а также самый живой человеческий) интерес.

Помимо цепкого, резвого содержания, во многом обусловленного спецификой темы, тут еще важен авторский тон — книга написана иронично, бравурно, местами смешно. Фокус ее не держится на традиционном «гетеросексуальном и пенисоцентричном» половом акте, авторы расширяют поле наблюдения за счет восприятия женщин, гомосексуалов, людей, чьи сексуальные пристрастия считаются не совсем привычными (не «извращения», а «парафилии» — учат Варламова и Фоер). Все это для того, чтобы показать, что секс — многообразный сложноустроенный и постоянно развивающийся мир, в котором невозможно, да и не нужно вычерчивать по линейке границы нормы. В большей степени этой задаче отвечает последний раздел, посвященный сексуальной футурологии: по сравнению с секс-шопом ближайшего будущего современный секс-шоп уже сейчас кажется ностальгически милым прилавком эпохи советского дефицита.

Элайджа Уолд. Как The Beatles уничтожили рок-н-ролл. Альтернативная история популярной американской музыки. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2018. Перевод с английского Артема Рондарева

Классическая книга об истории рэгтайма, джаза, свинга и рок-н-ролла, мало соответствующая своему задорному названию. Здесь и группа The Beatles появляется лишь в последней главе, и речь идет не то чтобы об уничтожении, и альтернативной эту историю поп-музыки не назовешь — скорее обстоятельной. Элайджа Уолд, американский музыковед, пишет не о звездах и знаменитостях, а об условиях, в которых они появились. Это не привычное легкомысленное скольжение по персоналиям, а кропотливое воссоздание исторического и культурного контекста во всех подробностях. Мода эпохи, танцы, культовые бары, процент работающих женщин — все это порой говорит об индустрии поп-музыки точнее, чем сама музыка.

В истории поп-культуры, на что справедливо указывает Уолд, остается только тот материал, который нашли интересным поздние толкователи, большинство мейнстримных, сверхпопулярных исполнителей прошлого стирается из ее памяти. Пытаясь это исправить, Уолд сталкивается со множеством трудностей, которые также становятся предметом его рефлексии в книге. К примеру, джазовые записи на роль полновесного документа, по его мнению, не годятся: автор сравнивает их со скелетом павлина — по скелету можно сделать ряд точных наблюдений, но поразить своим хвостом смогла бы только живая птица. Аналогия со скелетами тут вряд ли случайна, Уолд и сам производит впечатление не музыковеда, а палеонтолога — самозабвенно копается в невыразительных, но потенциально важных частностях, так, что сопровождающий его читатель рискует забыть, для чего в принципе он на эту экспедицию соглашался. Дотошность — главное достоинство книги — в зависимости от контекста легко сойдет и за ее главный недостаток.

Иногда Уолд все же вылезает из пещеры, отряхивает с себя пыль и начинает нагружать текст умозаключениями. Его главный тезис состоит в том, что The Beatles не только экспроприировали наследие черной танцевальной музыки, но и превратили ее в элитарное искусство, истощив тем самым сам дух рок-н-ролла. И если с аргументами специалиста такого уровня спорить бессмысленно, то с интерпретациями, кажется, вполне уместно.

Борис Дубин. О людях и книгах / Сост. А. Б. Дубин. Предисловие Кирилла Кобрина. СПб: Издательство Ивана Лимбаха, 2018

Посмертный сборник литературоведческих текстов социолога и переводчика Бориса Дубина. По словам его сына, Антона Дубина, выступившего составителем книги, издать подобный сборник было в планах самого Бориса Владимировича, он даже успел придумать для него структуру, названия разделов и общее заглавие. В книге собраны предисловия, рецензии, воспоминания, отрывки из лекций и интервью — небольшие обрывочные фрагменты дубинского наследия, в сумме дающие, кажется, более полное представление о культурологе, чем многие его целостные, связанные единой темой работы.

У Дубина был внятный и прозрачный стиль изложения: насыщая текст отсылками, утяжеляя его непростыми философскими понятиями, жонглируя именами малоизвестных героев чешской или португальской литературы (собственно, как и положено в жанре вольного культурологического размышления), он чудесным образом умудряется сохранить ясность мысли и емкость формы. Он всегда помнил о том, что его задача рассказать, а не выговориться. В предисловии к сборнику Кирилл Кобрин использует применительно к Дубину не самое удачное, как кажется, но передающее верный смысл выражение «работник культуры», хотя здесь так и подмывает добавить патетики — «служитель культуры». Писать о литературе так, как это делал Дубин, на обычной работе нельзя, но на службе — можно.

Настоящий сборник выполняет еще одну важную, уже непреднамеренную задачу — собирает под одним переплетом знаковых фигур для русской культуры последних десятилетий, от Сьюзен Зонтаг до Орхана Памука, от Александра Гольдштейна до Григория Дашевского, создавая своеобразный путеводитель по культурной повестке докрымской эпохи. Дубин умер в августе 2014 года, в самый разгар войны на Украине. С расстояния в четыре года именно это время кажется главным водоразделом, отделившим современность от предшествующей эпохи, одним из служителей которой и являлся Борис Дубин.

Читайте также

Фабрика популяризаторов
Итоги десятого сезона премии «Просветитель»
17 ноября
Контекст
«Внятной теории возникновения сложных поведенческих актов нет до сих пор»
Интервью с финалистом премии «Просветитель» Борисом Жуковым
7 ноября
Контекст