Кристина Гептинг. Плюс жизнь. М.: Ridero, 2017
«Плюс жизнь» — текст с необычной, показательно успешной судьбой. Написанный неизвестной девушкой-копирайтером из Великого Новгорода, победивший в новоиспеченной премии для молодых литераторов «Лицей» (с призом в 1,2 миллиона рублей), вышедший первый делом на платформе Ridero и уже через несколько месяцев проданный для экранизации. Это текст об отношении общества к ВИЧ, что не только чертовски актуально, но и действительно требует нового языка обсуждения, проговаривания, осознания. Еще это текст, безусловно, свежего для отечественной литературы жанра: по сути своей, это дидактическая повесть — написанная скорее затем, чтобы рассказать о проблеме максимально доступным способом и заставить людей ее отрефлексировать. И для повести такого рода это отличный текст: он легко и лаконично написан, в нем нет ничего лишнего, он, наконец, просто современен, как айфон. Нам нужно больше таких текстов, серьезно! Но если говорить о нем как о литературе, придется все же сурово насупить брови.
«Плюс жизнь» — история о молодом человеке, родившемся с позитивным ВИЧ-статусом. В книге ему 18 и у него ряд естественных для его положения проблем: люди его сторонятся, он хочет, но не имеет права стать врачом; боится завязывать отношения с девушками, вынужден постоянно следить за своим здоровьем и запираться от окружающих. Он вырос фактически в изоляции и воспитан бабушкой, которую почти никогда не видел без защитной маски, так что неудивительно, что его психоэмоциональная жизнь редуцирована, а течение времени структурировано походами к врачам и приемами восемнадцати таблеток в день. Но в книге редукция переносится и на окружающих персонажей, что превращает все человеческие отношения в компьютерную игру Sims: все вроде бы делают то, что делают в жизни, но жизни в этом нет. Все персонажи, кроме главного, действуют как сюжетные функции, но мы ничего не знаем об их психологии, мотивациях, противоречиях. Почему так ведет себя лучший друг героя? А его тетка? А так уж ли однозначна бабушка? Что на самом деле происходит в семье девушки, в которую влюбляется герой? Читателю не дают ничего, кроме базовых элементов, ему не о чем догадываться, не на что обращать внимание, не с чем спорить, нечего узнавать (в смысле узнавания, а не новой информации — она как раз в нужном объеме). Но читатель пока еще не принимает искусство в таблетках — надо бы как-то растолочь.
Проблема в том, что повесть Гептинг, хотя и написана как самостоятельный текст, все же больше похожа на сценарную заявку — недаром именно киношники заинтересовались ей прежде издателей. Здесь есть хорошая история, удачный набор типажей, понятный и интересный конфликт, уместные и своевременные точки сюжетных поворотов, но почти полностью отсутствует тот гарнир к основной фабуле, который делает текст чтением. У главного героя есть несколько по-настоящему удачных фраз, но именно на их фоне его основная внутренняя речь вызывает вопрос: а не робот ли ты, мальчик? Наконец (и с этим соглашаются даже те, кто находит текст обаятельным), финал повести не просто не придуман — он представляет собой зажеванную в принтере страницу. Хорошая новость в том, что этот недостаток позволит длить «Плюс жизнь» на экране несколько долгих сезонов. Но если Кристина Гептинг все же предпочтет прозу, а не сценарную работу — остается надеяться, что премия «Лицей» помогла ей отвлечься от копирайтинга, губящего язык инфостилем, а номинация на «Нацбест» добавила писательских амбиций. И следующая повесть приплюсует жизни и живой речи к сюжетной конструкции. Подождем.
Наталия Мещанинова. Рассказы. СПб.: Сеанс, 2017
Маленькая книжка киносценаристки и режиссера Наталии Мещаниновой («Комбинат „Надежда“», «Еще один год», «Аритмия») — из тех, за которыми доверчиво протягиваешь руку, а получаешь наотмашь по морде. Не в том смысле, что это пощечина общественному вкусу или какая-то эпатажная штука. Автор, в общем, не пытается шокировать, она просто не боится сказать. Но эта одновременная открытость и беспощадность наносит удар неожиданной силы и длинного действия. Выводит читателя из зоны комфорта. Делает его невольным и как будто виноватым наблюдателем. Тем более обезоруживает, что перед нами всего лишь шесть коротких автобиографических рассказов, написанных самым будничным тоном: о любви к маме, странноватых сестрах, средней школе, скучной жизни в южном поселке, сборе винограда в качестве поездки к морю и всяком таком. Только сама будничность светится мрачным потенциалом сорокинской хтони, а каждый сосед или прохожий в ней — невыдуманный потенциальный маньяк. Такие тексты, как и любые тексты о русской жизни, в которых безошибочно узнается русская жизнь, всегда будут называть «чернухой». Особенно они раздражают любителей этого слова, если там хватает места самоиронии, и с ней у Мещаниновой как раз все завидно хорошо. В одном из рассказов героиня ведет дневник, куда нарочито куртуазным стилем записывает вымышленные события, чтобы как-то обогатить реальность. Получается очень даже смешно. Примерно как будто это «Денискины рассказы», герои которых еще не знают, что на самом деле они персонажи «Маленькой жизни».
Вообще-то это история взросления в семье, в которой «ни одного нормального человека <…> нет. Так что извините». А еще это биография женщины, не успевшей толком побыть ребенком; а еще — трагедия преданной детской любви и привязанности, которые не вписываются в логику окружающей действительности. История про на самом-то деле нормальных — в смысле самых обычных как минимум на вид, как у всех или почти — родственников, одноклассников, отчимов, соседей, маминых подруг. И про то, что дорога в ад банальности зла действительно выложена благими намерениями, правильными поступками, извращенными представлениями о заботе, мире и добрых отношениях. Такая история заслуживала иметь финал кинокартины «Догвилль», но вместо этого не то чтобы даже победила хтонь неизвестным науке способом (впрочем, не без того). Самым немыслимым способом жизнь обычно просто продолжается.
Большая часть этих текстов публиковалась в блоге журнала «Сеанс» с 2014 года. Вышедшие книгой именно сейчас, «Рассказы» не только обрели общую сюжетную целостность, но и внезапно оказались богатой рифмой к роману Эммы Клайн «Девочки», ставшему одним из главных переводных романов прошлого года. События «Девочек» происходят как будто бы в «Семье» Чарльза Мэнсона, в 1969 году, и рассказываются от лица одной из почти участниц. Его повествование построено таким образом, что на ярком фоне кровавой истории о беспричинной жестокости постепенно проступают следы ежедневного, незаметного, вездесущего насилия, которое по своему масштабу оказывается страшнее главного чудовищного эпизода.
В рассказах Мещаниновой нет яркого фона: есть изначально беспросветная повседневность, юность как неизбежность, жестокость как единственное развлечение. Действительно талантливый сценарист, она и прозу свою пишет вроде бы совсем попросту, даже грубовато. Те, кто смотрел «Комбинат „Надежда”» о компании норильских подростков, хорошо себе представляют этот мир — и после книги становится ясно, насколько он на самом деле достоверен и почему его дикая вроде бы природа у Мещаниновой так обманчиво безэмоциональна (при том что норильская история сама по себе к биографическому автору отношения не имеет). Нехитрые события, точнее их почти полное отсутствие, напоминают лагерную прозу, в которой рутина становится инструментом, быстро и незаметно снимающим ощущение дисгармонии до тех пор, пока не случится что-нибудь выходящее из этого ряда вон. «Рассказы» идут в этом смысле дальше: из ряда вон ничего не выходит — мы просто все внимательнее разглядываем этот ряд вместе с героиней. И все шире открываем глаза.
Сверху: Кристина Гептинг. Снизу: Наталия Мещанинова
Фото: личные страницы в facebook