Нетакусики и бог из машины

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Елена Волынцева, Наталья Копейкина. Неваляшка. М.: Дом историй, 2025

Этимология слова «нетакусик» понятна интуитивно, но на всякий случай уточню: в издательствах, которые специализируются на литературе Young Adult, то есть на книгах «для молодых взрослых», так именуют персонажей, непохожих на окружающих, не таких, как среднестатистическое население обывательского болота. Профессиональный редакторский жаргон, ничего личного. Издатели YA, впрочем, от нетакусиков не в восторге: говорят, такой герой вызывающе выпирает если не из каждой второй, то из каждой третьей рукописи, сколько ж можно-то, а?

В романе Натальи Копейкиной и Елены Волынцевой «Неваляшка» (шорт-лист премии «Ясная Поляна — 2025» в номинации «Молодость») само это слово не используется, но книга именно о них — о нетакусиках. Правда, несмотря на молодость (и собственную, и своих героев), авторы относятся к этому типажу, кажется, с некоторым скепсисом. И это идет книге на пользу: ирония и критический подход — именно то, что нужно, чтобы нетривиально раскрыть самую банальную коллизию.

Слава и Даша, брат и сестра, живут в маленьком провинциальном городке Н. Наши книжные обозреватели с необычайной легкостью записывают в «маленькие и провинциальные» даже города с населением в полмиллиона-миллион человек, но тут все честно, без обмана: в этом Н. всего три школы, что говорит о его размерах исчерпывающе — явно не Новосибирск, не Новгород и даже не Норильск. Герои молоды: Слава — старшеклассник, Даша — недавняя выпускница той же школы. И оба особенные, нетипичные, оба не вписываются в окружающий унылый ландшафт. Впрочем, Даша при всем при этом персонаж довольно типичный для YA: свою нетакусечность девушка демонстрирует в ожидании внешнего одобрения — чтобы заметили, похвалили, выделили из толпы. Но потом, как положено хорошей девочке, вспоминает о последствиях и идет на попятный. За что ей и предстоит поплатиться, когда она столкнется с человеком по-настоящему особенным: загадочным, романтичным, умеющим то, что остальным и не снилось.

Слава куда интереснее: его нетакусечность — не поза, не наигрыш, а свойство характера. Идти против течения и плевать на общепринятые правила у него получается естественно и органично — быть «таким же, как все» ему попросту скучно. По большому счету Славе до лампочки, что подумают о его заскоках окружающие, сколько гадостей наговорят за спиной и в лицо, его не волнуют последствия и урон для репутации. В городе Н., где главные центры молодежного досуга — заброшенный завод, железнодорожный вокзал, парк с алкашами и кафешка для дальнобойщиков, будущего нет ни у Славы, ни у его сестры, такая вот «локальная идентичность» как она есть на самом деле. Даша об этом время от времени вспоминает — и страдает, как чеховская героиня, «задыхающаяся в тине провинциальной жизни». Слава же реагирует меланхолично, со здоровым цинизмом: 

«Желаемых профессий в списке оставалось все меньше и меньше. Пока что лидировали „дворник“ и „разнорабочий“. „Алкоголика“ пришлось вычеркнуть после одной особенно отвратной тусовки, „машиниста“ — когда он попробовал прошлым летом пообщаться с машинистами из Н. Не хотел стать как они».

Ирония в том, что из всех персонажей «Неваляшки» Даша с ее кухонной эзотерикой, песнями под гитару, ночными чатами с незнакомцами и романтическим любованием на звезды сквозь пелену дождя — самая предсказуемая и банальная.  Школьные хулиганы, учителя с воттакенными тараканами, даже эпизодический представитель органов правопорядка — выпуклые, неоднозначные, каждый со своим лицом. Часто малоприятные, раздражающие, но не просчитываемые на раз-два. Слава это видит и умеет пользоваться — Дашу же окружают смутные тени: ее приятели, те самые, с которыми она отжигала у ночного костра под гитару, ярких индивидуальных черт лишены. Кроме, само собой, одного-единственного, обладателя мощной харизмы, коллекции забавных фенечек и странной, притягательной магии.

Сложно определить, результат ли это сознательной работы соавторов или случайное совпадение, но получилось остроумно и нестандартно. С одной стороны, Копейкина и Волынцева четко следуют канонам условного «жанра», с другой стороны — уверенно ломают «четвертую стену», иронизируют над клише и подрывают краеугольные камни школьного романтического YA. В одном из внутренних монологов Слава, юноша, развитый не по годам, дает понять, что и сам вполне осознает, насколько заезженной выглядит его история: «В школе все они были похожи на персонажей примитивной комедии: популярный хулиган, непопулярный хулиган, часто преступающий черту хулиган, любимчик учителей, шут, просто хороший парень, спортсмен, туповатые друганы на расслабоне, саркастичный одинокий парень». Можно добавить: и не только в школе, и не только его однокашники. Но стоит нащупать эти рамки, выглянуть за их пределы — и жанровая формула дает трещину, лопается по швам.

Хотя в 2025 году «Неваляшка» так и не получил «Ясную Поляну», для дебютной книги это, безусловно, серьезная заявка и хороший повод понаблюдать за развитием авторского дуэта. Есть, правда, один нюанс: на самом деле это не столько роман, сколько повесть, и действие обрывается примерно там, где только-только должна была закончиться экспозиция. Несмотря на все его упорство, стойкость, умение держать удар, Славе так и не удается помочь сестре, в итоге конфликт разрешается благодаря Deus ex machina, в темпе вальса, буквально на последних пятнадцати-двадцати страницах книги. Что, безусловно, добавляет истории натурализма и реалистичности: да, уездный город Н. — это не Саннидейл из сериала «Баффи», где старшеклассники пачками валят колдунов, демонов, вампиров и прочую нежить. В реальности подросток о стену расшибется, почку продаст и душу дьяволу заложит, но не исправит трагическую ошибку — по крайней мере, не своими скудными силами.

Но вряд ли Копейкина и Волынцева начинали роман, чтобы указать на беспомощность нетакусиков, даже самых обаятельных, прописанных с любовью и мастерством, перед свинцовыми мерзостями жизни, — не та у книги атмосфера, не та тональность. Да и банально это как-то для писательниц, бросивших вызов жанровым клише с первых же страниц. Но в таком виде финал не оставляет возможностей для другой интерпретации. Получается, решать проблемы — дело взрослых. Подросткам же остается только ждать, надеяться и верить. Хорошо бы еще не теряя в процессе жизнерадостности и чувства юмора.