Ганс Урс фон Бальтазар. Теологика. Том II. Истина Бога. М.: ББИ, 2018. Перевод с немецкого А. Лукьянова
Информационный хаос электронной эпохи обнаруживает крайне острую потребность в интеллектуальном и духовном камертоне. Но как распознать истинное, как не оглохнуть в средоточии шума рыночной площади, все оценивающей и обесценивающей?
Если бы слова были конечными, человеческими, отсылающими лишь друг к другу, то не было бы никакой надежды, мы оказались бы заперты в абсурдных языковых играх, обреченные на сизифов труд бесконечной герменевтики калейдоскопа. Если есть только истина мира, то нет никакой истины. Этот пронзительный и печальный факт невыносим, и потому средний гуманитарий так хочет сбежать от него в толчею смыслов, в самозабвенное производство дискурса.
Немногие богословские голоса секулярной эпохи способны противостоять соблазну «быть современными», втянуться в бесконечную игру перевода в условиях забвения истины. Богословие, не застывшее в догматическом сне, но живое и творческое, остающееся верным себе, есть единственный настоящий нонконформизм в секулярном мире, несущем в себе, словно неизбывный симптом, собственное богословское прошлое.
Одним и ярчайших маяков в бушующем море современности является Ганс Урс фон Бальтазар (1905–1988), швейцарский католический богослов, названный кардиналом Ратцингером «самым культурным человеком своей эпохи». Среди необъятного по объему творческого наследия Бальтазара особое место занимает его трилогия: «Теоэстетика», «Теодраматика», «Теологика». Каждая из этих частей занимает несколько томов.
Сегодня в западном богословии продолжается своего рода расцвет влияния Бальтазара, бесчисленные книги и статьи публикуются постоянно, но русскоязычный контекст остается еще практически не вовлеченным в эти процессы. О причинах столь печальной ситуации можно рассуждать долго. Это и конфессиональные предрассудки в отношении католицизма, и чрезмерная фиксация на русской философии, и низкий уровень актуальной христианской культуры, и недоверие светской гуманистической культуры к истине.
И тем замечательней выглядит столь важное для мыслящей России событие, как перевод opus magnum Бальтазара. Сам факт замысла такого предприятия поражает и вызывает искреннее уважение. По естественным причинам, в силу огромного объема многотомного труда, а также по многим другим обстоятельствам процесс перевода и публикации происходит медленно.
В 2013 году на русском вышел первый том «Теологики» — «Истина Мира», а совсем недавно был издан том второй — «Истина Бога». Последовательность трилогии такова, что первой в порядке раскрытия совершенств является красота Откровения, и потому трилогия открывается «Теоэстетикой». Драма спасения свидетельствует о благе, и потому «Теодраматика» вступает в свои права и затем истина наконец сообщает себя, и потому движение бытия замыкает «Теологика».
Тем не менее структура данного перевода задается не окончательной формой трилогии, создававшейся на протяжении десятилетий, а исторической последовательностью написания. Если первый том посвящен своего рода естественному богословию или метафизической феноменологии творения, то второй том посвящен созерцанию и выражению триединого Откровения. Как все части трилогии образуют единство, основанное на взаимопроникновении трех наиболее общих свойств реальности, так и в рамках «Теологики» раскрываются истина мира и истина Бога. Третий том «Теологики» под названием «Дух Истины» посвящен рассмотрению того, как Святой Дух дарует, сообщает и истолковывает божественную истину в субъективном и объективном модусах и в истории спасения.
Ганс Урс фон Бальтазар
Фото: Monastery of Holy Cross
Центральной темой трехтомной «Теологики», посвященной объективному Откровению триединой истины в творении, является постижение того, как бесконечное выражает себя в конечном, не переставая быть бесконечным. Иными словами, необходимо прояснить, что есть такого в творении, позволяющего ему, будучи бесконечно отличным от Бога, вступить с ним в общение. Воплощение Слова, предвечного Логоса, сущего вне времени и пространства, поскольку оно совершилось, образует предельно общий и предельно конкретный контекст, в котором каждое событие и каждое слово обретает само себя как тварное, то есть исходящее из трансцендентного истока, указывающее на него и стремящееся к нему.
Поэтому логика истины, «логика» Воплощения, предвечного тринитарного акта, превосходит всякую конечную логику, не заслуживающую такового имени, если не приносит себя к престолу Славы, и развертывается в пространстве веры, достойна которой только любовь.
Бальтазар как бесстрашный проводник ведет читателя в мир созерцательной мысли, в мир всепревосходящей риторики, предельной апофатики, разрешающейся в божественном высказывании. В высказывании, звучащем в вечности и пересекающем бесконечную бытийную дистанцию между конечным тварным и бесконечным божественным. Только лишь человеческие попытки выйти в языке за пределы языка, самостоятельно взойти по логической лестнице разбиваются о великое молчание, о несомое в недра самого творения Ничто.
Все тварное охвачено молчанием, в котором тонут все человеческие слова вместе с опытом и существованием. Все бы там и осталось, но Бог, не прерывая молчания, свободно и беспредельно сообщает себя в Слове, и только в нем все человеческие слова обретают себя.
Итак, философское восхождение от мирового бытия и богословское нисхождение от бытия божественного встречаются в истине как Слове, а посвященная ему «Теологика» есть богословие Логоса, в котором конечное и бесконечное обретают нераздельное и неслитное единство. Теологика не есть формальная логика, абстрактная наука или академическое знание, но спасительная истина, и потому она есть «Теодраматика», и поскольку она убедительна и прекрасна, то она есть «Теоэстетика». Речь идет о Воплощенном Слове, о Христе, сообщающем тайну Бога в своей речи, жизни, смерти и Воскресении.
Следует сказать и о стиле богословского языка Бальтазара — сколь узнаваемого и специфического, столь и неповторимого. Видя свою задачу в богословском «собирании» всего творения, всей культуры, Бальтазар вплетает в свое повествование писателей и поэтов, композиторов и философов, мистиков и схоластов. Он следует путем Бонавентуры, который в своем изумительном трактате «О приведении всех искусств к теологии» проделывает нечто похожее.
Фото: «Primus Versus»
В результате образуется весьма оригинальное полотно текста, поражающее как своей изощренностью, так и охватом. Различия в бытии творения обусловливают различия путей постижения творения и различия искусств или наук (ars), цель которых лежит в устремлении к христологическому центру, альфе и омеге, творящей и совершенствующей. Аналогичная динамика соответствует и истории, которая для христианского взгляда есть драма спасения, взаимодействия конечной и бесконечной свободы.
Но во всяком универсализме таятся и опасности, точнее, возможности обратной редукции богословского к космологическому или антропологическому планам мирового бытия. Именно здесь расцветают всевозможные «ядовитые цветы» новой мифологии, пытающейся перекинуть мост в далекое прошлое поверх события Воплощения. Сюда не относятся и многочисленные философские проекты, пытающиеся пробиться к изначальному «через» христианское.
Но богословская истина — это не абстракция и даже не онтологическое событие, а путь и жизнь, то, что требует экзистенциальной приверженности, ибо есть благо, и рождает желание как красота. Воплощение не есть идея, не персонификация космических сил, но совершенно конкретное историческое событие, а то, что Бог сообщил о себе творению, развертывается во времени, причем сам Бог истолковывает и делает понятным для человека сообщение, самого себя.
Мимолетно брошенный взгляд на ход некоторых линий мысли и риторику Бальтазара предвосхищает приглашение в удивительный и чрезвычайно насыщенный мир его богословия. В нынешние времена, когда Бог предан забвению, а философия, предав истину, выродилась в нигилизм, христиане, считает мыслитель, остаются последними стражами истины мира как аналогии истины бесконечной.
В завершение отмечу подвижнический труд переводчика и издательства ББИ, которое на протяжении многих лет задает высочайшую планку для пустынной постсоветской культуры, лишь начинающей становиться на ноги и вступать в богатейшую и неисчерпаемую сокровищницу высокого богословия, то есть любви к истине. Остается надеться, что щедро отмеренные Бальтазаром семена найдут благодатную почву в умах и сердцах читателей.
Что читать:
Ганс Урс фон Бальтазар. Теология истории
Ганс Урс фон Бальтазар. Вселенская Литургия. Преподобный Маским Исповедник
Д. Романовский. Тайна человека. Ганс Урс фон Бальтазар
Michelle A.Gonzalez. Hans urs von Balthazar and Contemporary Feminist Theology
