Роберт Сапольски. Биология добра и зла: Как наука объясняет наши поступки. М.: Альпина нон-фикшн, 2019. Перевод с английского Юлии Аболиной, Елены Наймарк
Природа этики и морали, которая еще недавно относилась к сфере философии и считалась чем-то сугубо нематериальным, сейчас становится легитимным предметом интереса биологов. Российскому читателю уже известна серия научно-популярных книг Франца де Вааля по этой теме. Американский нейрофизиолог и приматолог Роберт Сапольски решил пойти по стопам своего старшего европейского коллеги.
Ждет ли книгу успех в нашей стране? Россия 2010-х переживает бум научно-популярной литературы, как оригинальной, так и переводной. Однако книга Сапольски как никакая другая демонстрирует различия между российским и американским представлением об идеальном читателе научно-популярной литературы. Российский научпоп по традиции еще советских времен адресован условному инженеру, который изначально интересуется естественными науками, но в голове у него нет системной картины мира, и потому туда периодически залетают всякие инопланетяне и полтергейсты. Это не хорошо и не плохо, это всего лишь культурная специфика представлений о целевой аудитории. Адресат книги Сапольски скорее менеджер или юрист, далекий от науки, которого интересует не столько то, как устроен мозг, сколько то, надо ли казнить маньяков и может ли сын грабителя стать законопослушным гражданином.
Это определяет структуру книги, которая на российский взгляд странновата: автор может бросить одну тему (например, развития лобной коры или влияния тестостерона на поведение), чтобы вернуться к ней несколько разделов или даже глав спустя. Но логика книги обозначена самим автором в названиях глав: «За секунду до...», «За секунды и минуты до...», «За недели и месяцы до...» и т. д. «До» — то есть «до поступка». Автор декларирует намерение рассказать о том, что «предопределяет» наши поступки. Очень американский подход, поскольку пуританская доктрина предопределения наложила отпечаток на весь американский дискурс об этике и морали и американское общество исторически всегда было чрезвычайно озабочено вопросом биологической предрасположенности человека к преступлениям.
Роберт Сапольски
Парадокс, однако, в том, что Сапольски завлекает свою аудиторию темой «предопределения» и обманывает ее: никакого предопределения не обнаруживается, и автор вновь и вновь не устает это повторять. Книга блестяще развенчивает множество стереотипов поп-психологии, тиражируемых в интернете, начиная с навязшего в зубах мифа о правом и левом полушариях. И самое главное то, что Сапольски меняет обывательские представления о том, как устроен человеческий мозг.
Энтузиастам искусственного интеллекта эта книга грозит депрессией: в ней слишком хорошо разъясняется, почему мозг не компьютер. И дело не в какой-то таинственной мистике, а в феномене нейропластичности: на протяжении жизни мозг постоянно перестраивается и меняется даже анатомически. Можно натренировать те или иные части мозга, и они увеличиваются в размерах — как это произошло с лондонскими таксистами, у которых с годами увеличился размер заднего отдела гиппокампа, отвечающий за пространственную память. Плохая новость в том, что и деградировать мозг под влиянием неблагоприятных условий тоже может. Дети из приютов плохо социализируются не потому, что им передаются какие-то зловредные гены от асоциальных родителей, а потому, что гормоны стресса разрушают мозг в физическом смысле слова.
Пожалуй, самое важное и интересное — то, что Сапольски последовательно упраздняет противопоставление «рационального» и «интуитивного», «сознательного» и «бессознательного», «генов» и «воспитания». Наблюдая поведение трехлетних детей, мы часто восклицаем: «Его ведь никто этому не учил!» В сущности, мы исходим из представления, будто «учить» означает стоять над душой с указкой: «делай так». На самом деле социальный интеллект детей до недавнего времени сильно недооценивался. Человек с младенчества «запрограммирован» природой самостоятельно обучаться считывать настроение и намерение окружающих, стремиться понять, какое поведение поощряется, а какое не одобряется, и подстраиваться под социум. К сожалению, случается, что социум подает не лучшие примеры. Человек никогда еще не был столь общественным животным, каким он предстает в свете современной биологии — древние греки, пожалуй, аплодировали бы.
Но откуда человек знает, что он общественное животное? Вот тут-то и выходит на сцену биологическое объяснение. «Гормоны не определяют, не являются причиной, не руководят, не порождают поведенческого акта. Вместо этого они делают нас более восприимчивыми к социальным стимулам в эмоционально-значимых ситуациях, усиливают поведенческие тенденции и предрасположенности, соответствующие случаю» — эта фраза может служить синопсисом книги. Вопреки мифам поп-психологии, гормоны не делают нас добродушными или агрессивными — они делают нас общественными.
Огромное достоинство книги — простота и доходчивость, свойственные англоязычной традиции научпопа. Думается, в России ее оптимальными читателями могут стать прежде всего гуманитарии, которые имеют смутное представление о биологии (читателя с некоторой биологической подготовкой разжевывание элементарных фактов в книге может утомить), но при этом не пугаются 700-страничных книг и интересуются вопросами социальной психологии.
Вместе с тем у гуманитария кое-что наверняка вызовет раздражение — культурологические экскурсы Сапольски. У Франца де Вааля наивный энтузиазм приматолога, впервые удосужившегося прочитать Макиавелли, был трогателен. Сапольски же гуманитарной сферой, похоже, не особо интересуется, исследования в области этнографии и культурологии перечисляет скороговоркой, поверхностно, сопровождая нелепыми рассуждениями и фактическими ошибками. Например, он заявляет: «Чем раньше народ отложил мотыгу и взялся за плуг, тем вероятнее будет гендерное равноправие» (что просто неверно). В реальности уровень культурологических познаний Сапольски ограничивается стереотипными рассуждениями про «индивидуализм» Запада и «коллективизм» Востока. Причем «Востоком» оказываются, с одной стороны, чуть ли не все страны за пределами США, а с другой стороны, автор с серьезной миной принимает на веру анекдотическую гипотезу о связи «восточного коллективизма» с рисоводством (как быть со странами, где рис не растет, неясно).
Временами автор и вовсе скатывается в шаблонное морализаторство в лучших традициях российской публицистики: «Теперь мы едва замечаем тихий шепот прежних удовольствий, красота золотой осени уже не восхищает, симпатичный человек не притягивает взгляда, не манит решение трудной интересной задачи». Своей антипатии к «индивидуализму» и «либеральному воспитанию» он не скрывает, как и склонности идеализировать «восточный коллективизм» (о котором у него представление весьма приблизительное). Разгадка кроется в бэкграунде Сапольски — он родился в семье советских эмигрантов. Так что эта книга столь же «наша», сколь и «американская», а сам автор служит лучшей иллюстрацией к своей идее — влияния среды на личность.
Еще три научно-популярные книги, написанные биологами и опубликованные в России в последнее время
Сергей Ястребов. От атомов к древу. Введение в современную науку о жизни. М.: Альпина нон-фикшн, 2018
Книга, заслуженно получившая премию «Просветитель» 2018 г. Современная биология густо замешена на химии, и даже научно-популярная литература порой бывает так сложна, что отпугивает широкую публику. Зоолог Сергей Ястребов взялся преодолеть эту проблему и избрал нестандартный подход — начать «снизу», со знакомых читателю азов школьной химии. Книга получилась легкой, увлекательной и читающейся на одном дыхании. Всё начинается с атома водорода — и вот уже удивленный читатель получает объяснение, почему кофе бодрит и как работает ДНК.
Андрей Журавлев. Сотворение Земли. Как живые организмы создали наш мир. М.: Альпина нон-фикшн, 2018
Палеонтолог Андрей Журавлев пользуется неоднозначной репутацией как популяризатор, но эту книгу специалисты единодушно признают удачей. Она предлагает взглянуть на историю Земли под неожиданным углом — воздействия жизни на собственную среду обитания. Традиционно эволюция рассматривалась как приспособление организмов к условиям, которые отчего-то сами собой менялись. Книга Журавлева переворачивает это представление: организмы и сами активно изменяют планету. И нет, речь идет не только о зеленых растениях и кислороде в атмосфере.
Сванте Пэабо. Неандерталец. В поисках исчезнувших геномов. М.: АСТ, 2018. Перевод с английского Елены Наймарк
Еще одна переводная книга, на этот раз европейская. Шведский биолог Сванте Пэабо, фактический основатель палеогенетики человека, известен в первую очередь тем, что расшифровал геном неандертальца. Книга описывает нелегкий путь автора к успеху (он начинал с египетских мумий, попытка не удалась). Больше всего впечатляет удивительная доброжелательность, с которой Пэабо пишет о людях, будь то коллеги или знакомые, — в академическом мире это встречается нечасто.