Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Максим Сонин. Двоица. М.: Popcorn Books, 2021
Максим Сонин. Охота. М.: Popcorn Books, 2021
Максим Сонин. Обитель. М.: Popcorn Books, 2022
«Шестнадцатилетняя Мишка Миронова с детства любила книги о сыщиках и теперь сама стала детективкой», — сообщает нам розовая обложка «Двоицы», первой части детективной трилогии Максима Сонина. Если вам чуть за тридцать, как мне, то перед глазами у вас, вероятно, всплыла стопка книг из серии «Детский детектив» или «Черный котенок». Нэнси Дрю, Великолепная пятерка — ну или сыскное бюро «Квартет», если хотелось почитать про Москву. Возможно, ваши родители тоже кривили нос, когда вы приносили из библиотеки очередную стопку книг с дешевой желтой бумагой, из которых, помимо прочего, можно было узнать, как варить золотистый куриный бульон и что покупка долларов — лучший способ накопить на что-нибудь крупное (как, например, из книги Екатерины Вильмонт «Секрет исчезающей картины» — это был первый детский детектив, написанный на русском языке, который я прочитала, и он до сих пор всплывает иногда в моей голове из глубин 1998 года).
Вспомнили? Тогда забудьте.
Дело, которое расследует Мишка Миронова (она же Мириам Борисовна, с которой считаются маститые полицейские), на первый взгляд кажется очень современным: оно начинается с фотографии в инстаграме, а запрос на расследование приходит ей в мессенджере. Быстро обнаруживается, что в том же приложении Мишка общается при помощи кодового языка с другими любителями сыскного дела, и все вместе они начинают расследование. Чем дальше, тем более зловещей оказывается загадка: в деле появляются сперва наркотики, а потом и секта. Возможно, кому-то покажется, что наркотик «Двоица», распространяемый юными адептами таинственной секты, — слишком очевидный намек на религию и опиум для народа, но более важной мне кажется мысль из заключительной главы. Там Мишка, размышляя об участи своей антагонистки, героини-сектантки из Обители, думает, что в ее мире «место одиночеству было только в наркотическом трансе». Мишка, кстати, религиозна — что неожиданно. Она молится и задает Богу вопросы — но, кажется, для нее это нечто противоположное опыту жителей Обители.
Если в мире секты места одиночеству нет, то в жизни детективки его хоть отбавляй. И ее детективный канал не играет в повествовании большой роли: уже к концу первого тома Мишка останется в деле одна. И за его пределами тоже: умирает самый дорогой ей человек, и даже ее сыскная карьера может оказаться в подвешенном состоянии, потому что покровитель Мишки отбывает в другой город.
Покидают Москву и адепты секты. И пожалуй, эпилог первой части нравится мне больше, чем ее основная часть. Основное повествование кажется нудноватым и перегруженным однообразными персонажами, каждый из которых ненадежный свидетель, имеет несколько имен и в конечном счете, скорее всего, погибнет. Мысль о том, что в современной Москве нельзя упасть под поезд в метро, чтобы этого не зафиксировали камеры наблюдения, тоже все время сидит в подкорке, пока читаешь, особенно если учесть подробные, сочные и узнаваемые описания города. Но в эпилоге все меняется: на трех страницах мы видим события со стороны трех персонажей, и у мыслей каждого — своя скорость, свой голос и даже свой синтаксис. И от короткого соприкосновения с ними становится жутко — так, как почему-то не было даже во время описания убийства.
После этого эпилога действительно хочется прочитать вторую часть, и она не разочаровывает. Действие второй книги, «Охота», происходит в Петербурге, и это леденящий душу нуар. Мишка пытается расследовать загадочное убийство и даже ловить преступника на живца, но безнадежно не успевает за трагической историей, которая началась в таинственной Обители много лет назад, но сейчас втягивает в водоворот и тех, кто пытался вырваться из секты, и Мишку, и близких ей людей. Не обошлось и без мистики: выбирающийся из-подо льда канала убийца с топором, страдающий от боли и умеющий заговаривать собственные раны, — это не то ожившая страшилка, не то Малах Ха-Мавэт сегодняшнего Петербурга. Но, как ни странно, во второй части Максиму Сонину удается гармонично увязать реализм с мистикой, и читатель иногда забывает, что читает детектив про подростков, а не тру-крайм расследование от «Холод. Медиа». Здесь оба мира, Обитель и Петербург, начинают различаться на стилистическом уровне, а у героев появляется собственный язык. И от этого языка иногда шевелятся волосы: чехарда мыслей детей из Обители, перемежающихся с затверженными жуткими сказками таинственной Бабы, — мастерское изображение порабощенного сознания.
Мир Обители, как выясняется, тоже не един, дети в нем еще более бесправны, чем взрослые. Но зато у них есть жестовый язык (не путать с жестовыми языками глухих детей — то, что эволюционировало в Обители, похоже скорее на ритуальные жестовые языки коренных жителей Австралии). Тема языка, его изменения и переизобретения кажется одной из ключевых для авторки романа (в ее книге «Ступает слон» язык вообще, можно сказать, центральное действующее лицо) — и я предположу, что именно в «Охоте» Сонин, наконец, находит свой авторский стиль.
А что же Бог? Об этом спрашивает Мишку и сбежавшая из секты антагонистка из первой части, думавшая, что столкновение с сектой пошатнуло веру Мишки, но та отвечает, что все наоборот. И правда — кажется, что у ее Бога особенная функция: быть рядом, когда рядом больше никого нет. Когда кругом абсолютное одиночество.
Когда дочитываешь «Охоту» до эпилога, кажется, что мрачнее и хуже уже быть не может. Но нет: Максим Сонин вновь заготовил клиффхэнгер в духе Джорджа Мартина.
Третья часть, «Обитель», читается одновременно как «Улица темных лавок» Патрика Модиано и криминальная сводка из российской провинции. Только лавки у Максима Сонина куда более темные, а улицы — зловещие. Признаюсь, я никогда не была в Петрозаводске, зато выросла на Урале, и описания унылых, депрессивных городских улиц и разбитых лесных дорог (просто сравните с Мишкиной родной Москвой из первой части) навеяли мне еще больше воспоминаний о детстве, чем мысль о книгах «Черный котенок» при первом знакомстве с обложкой «Двоицы». Вряд ли все провинциальные города одинаковы — скорее в них живет одна и та же безысходность, и именно она важна для авторки.
В «Улице темных лавок» герой Модиано из обрывков памяти и свидетельств переплетающихся историй пытается заново сложить свою историю (и заодно историю оккупированной Франции), но так и не выясняет, кто же он на самом деле. Книга заканчивается до того, как герой сделал последний шаг и отправился по последнему адресу. Читатель «Обители» вместе с Мишкой проходит похожий путь, пытаясь восстановить историю секты и ее основателей и ответить на вопрос, как же под покровом официальной церкви сформировался такой страшный культ (и заодно химическая лаборатория невероятного, судя по всему, уровня!), но не находит его. Мишка опять на шаг опаздывает за развитием действия, хотя в этот раз отважно бросается в самое его пекло.
Здесь, наконец, стреляет самое главное ружье из первой части — любовь Мишки к литературе. Именно она, а не вера в Бога в критический момент становится соломинкой, за которую хватается детективка. Хотя, если подумать, Бог и любимый литературный герой — это одно и то же лекарство от одиночества.
Итак, подытожим: мы уже обсудили такие относительно реалистичные детали сюжета, как секта живущих в лесу отшельников-наркоторговцев под прикрытием официальной церкви и способный дышать под водой окровавленный мститель с топором. Теперь перейдем к нереалистичным деталям сюжета, а именно к описанию действий полиции и так называемых федералов. Полицейские у Сонина все как на подбор дружные, честные, справедливые и искренне верящие в свое дело. Даже выгоревшие и усталые петрозаводские сыщики, которые не спешат помогать прибывшей из столицы шестнадцатилетней Мириам Борисовне, работают на износ и ради справедливости. В жутком, апокалиптическом финале полиция выступает настоящими ангелами спасения. Возможно, именно эта деталь и делает финал таким тяжелым и болезненным: уж слишком реалистично. Как будто ты читаешь репортаж, и там все закончилось... нет, конечно, не хорошо, но не безнадежно. Зато эта деталь роднит трилогию Сонина с классическими детективами, где полицейские, может быть, и не самые расторопные люди в мире, но не злонамеренные. Они не пытают людей в застенках и не падают, сраженные пластиковыми стаканчиками, вместо того, чтобы бороться с настоящими преступниками. Пусть для этого им и нужна помощь детектива с трубкой или, например, в красной жилетке.
В какой-то из статей об истории детских детективов на русском языке я прочитала, что современным детям загадки, которые без помощи технологий иронично расследуют школьники из девяностых, уже непонятны и поэтому при издании старые романы из серии «Черный Котенок» редактируют под новые времена. Думаю, что через 30 лет детективную трилогию Максима Сонина редактировать не понадобится, — и не потому, что технологии уже шагнули вперед, а потому, что даже с их помощью нам нечего противопоставить древнему, хтоническому злу, которое причиняют друг другу люди.