Что среднестатистический российский читатель знает об африканской литературе? Пожалуй, самый известный ее представитель — это Джон Максвелл Кутзее, Нобелевский и Букеровский лауреат. В целом же до России доносятся только некоторые отголоски литературного процесса, происходящего на континенте.
Сразу стоит сказать, что нас в данной статье интересует в первую очередь литература, которая пишется в Африке и об Африке. Литература арабских стран имеет многовековую традицию, которая связана с культурой ислама и прямого отношения к черной Африке не имеет. В какой-то мере за скобками остается и литература Южной Африки, которая достаточно богата выдающимися именами, но по вполне понятным причинам не может быть напрямую соотнесена с африканским мейнстримом.
Начнем с того, что сама атмосфера, в которой существует африканская литература, коренным образом отличается от той, в которой существует русская или европейская. Чтение художественной литературы в большинстве стран черной Африки вообще не мыслится как вид досуга. Книжные магазины в этих странах представляют собой лавки по продаже учебной литературы, и найти в них что-то отличное от учебников весьма сложно. Помимо всего прочего, одной из основных проблем Африки является проблема наличия читателей: во многих странах континента неграмотность населения достигает до сих пор 70–80%, и поэтому книги просто некому читать. Образ жизни людей, занимающихся интеллектуальным трудом и относимых к среднему классу, обычно мало отличается от образа жизни остальных слоев населения, и потребление литературной продукции так и не стало частью образа жизни большинства африканцев. Словесное искусство в Африке было испокон веков завязано на устном творчестве и прежде всего на жанре сказки; этот жанр, впрочем, в настоящий момент потихоньку отходит в прошлое и отмирает. Культура слова на континенте, впрочем, остается в первую очередь устной — большинство информации до сих пор передается именно таким способом, несмотря на технические возможности.
Африканские писатели, как правило, не востребованы и малоизвестны у себя на родине, и многие из них становятся широко известны уже после эмиграции или в том случае, если у них получается выйти на международный литературный рынок. Наиболее яркий пример — Чимаманда Нгози Адичи, самый, пожалуй, переводимый на русский язык современный африканский автор. Адичи проживает в США, и действие ее последнего романа происходит в этой стране. То же самое можно рассказать про финалиста «Букера» 2015 года Чигози Обиому, который работает преподавателем литературы в одном из университетов США.
Несмотря на все это, в XX веке в Африке активно развивается литературный процесс, и среди африканских писателей есть как Нобелевские лауреаты, так и финалисты Букера. И тех и других, правда, немного: помимо уже упоминавшегося Кутзее, это Надин Гордимер (ЮАР) и Воле Шойинка (Нигерия); среди лауреатов Букера — те же Гордимер, Кутзее и Бен Окри (Нигерия). Активность и востребованность писателей у себя на родине варьировалась от десятилетия к десятилетию, однако трудно не отметить, что большинство литературной продукции все же создается на «экспорт», и здесь большое значение имеет экзотический контекст африканских стран, который становится фоном для сюжета. В этом смысле часть африканской литературы вполне вписывается в общемировой мейнстрим и следует его тенденциям. Так, формула «трагедия на фоне исторических событий», используемая как в кинематографе, так и в литературе, и ставшая популярной после выхода романа Халеда Хоссейни «Бегущий за ветром», узнается и легко считывается, например, в знаменитом романе Чимаманды Нгози Адичи «Половина желтого солнца». Не обходится иногда и без эксплуатации растиражированных образов, которые ассоциируются в массовой культуре с Африкой.
Еще одной яркой особенностью африканской литературы является то, что в основном она создается на европейских языках, которые во многих странах Африки по сей день имеют статус официальных. Однако в Африке большинство населения владеет несколькими языками, что обусловлено языковой ситуацией: люди живут в многоязычном окружении и выучивают язык своих соседей. Зная несколько языков, африканец, как правило, функционально распределяет их: один язык используется, например, для общения на рынке, другой язык — для официального общения на работе или в учебном заведении.
Истоки и первые авторы
Безусловно, африканская литература не возникла одномоментно и имеет богатую историю. На континенте существует несколько древних традиций, среди которых можно выделить хаусанскую (север Нигерии), амхарскую (Эфиопия), а также суахилийскую (Кения, Танзания и Уганда), находившуюся под значительным влиянием арабского мира. В этих литературах были созданы свои поэтические жанры и существовали собственные каноны. Литература в ее современном виде, однако, возникла не так давно. Ее генезис был тесно связан с подъемом национального самосознания. В некоторых странах Африки мифологизация национальной истории также начала получать отражение в художественной литературе: к примеру, в ЮАР уже в 1930-е годы было создано несколько произведений о вожде Чаке, стоявшем у истоков национального самосознания народности зулу (проза Томаса Мофоло, Ролфуса Зломо).
Но настоящий количественный взрыв в африканской литературе пришелся как раз на конец 1950-х годов, когда государства Африки освободились от колониального гнета, но и столкнулись с новыми трудностями в лице тотальной коррупции, трайбализма, гражданских войн и прочими сложностями построения независимых государств. Главная тема африканской литературы этого периода — конфликт между традициями и новой действительностью, в которой оказались государства континента. Если брать шире, то во многих книгах белые напрямую указываются как виновники бед.
Сембен УсланОднако не стоит думать, что все конфликты в литературе континента построены на оплакивании старого мира и критике колониализма. Африканские авторы в своей прозе часто живописуют местные дикие, по их мнению, обычаи и высмеивают их. Очень ярким примером может послужить творчество сенегальского долгожителя Сембена Усмана (1923–2007), который был не только выдающимся писателем, но и одним из основоположников африканского кинематографа. В своем первом романе «Сын Сенегала» (1958), вышедшем еще в колониальные времена, он обвинял во всех бедах своей страны французов. Его последнее произведение (не книга, но фильм под названием «Убежище», одна из самых известных африканских картин 2000-х годов) — сатирическое, почти плакатное высказывание об обычае женского обрезания, до сих пор принятого у многих африканских народностей.
Противоречивость африканской истории, в которой смешались последствия колониализма, неоколониализм и сугубо внутренние проблемы, определила повестку африканской литературы на десятилетия. Основным методом художественного исследования действительности становится реализм, служащий инструментом препарации социально-политических проблем. Среди произведений молодой африканской литературы можно найти большое количество прозы на подобную тематику — примерами могут служить творчество Мариамы Ба (Сенегал), Фердинанда Ойоно (Камерун), Сарифа Исмона (Сьерра-Леоне), Монго Бети (Камерун), Чикайя У Там’си (Конго), Нгуги Ва Тхионго (Кения), Анри Лопеса (Конго) и многих, многих других. Список тем, волнующих этих авторов, достаточно обширен — от проблем африканской деревни (Бети) до феминизма и нелепости патриархальных обычаев (Лопес). Конечно, в Африке развивались и другие направления литературы — например, мистическая проза (Эфрас Кезилахаби, Танзания). Однако в то время мейнстримом был все же реалистический роман, и и его зачастую создавали авторы, открыто придерживавшиеся левых взглядов.
Один из ярчайших примеров подобного романа — «Кровавые лепестки» постоянного фаворита букмекеров в споре за Нобелевскую премию Нгуги Ва Тхионго (род. 1938). Этот роман создан в 1977 году, и в нем отражены все основные темы творчества автора. Роман начинается с ареста главных героев, которых подозревают в убийстве влиятельных бизнесменов, а дальнейший сюжет отвечает на вопрос о том, что произошло и почему. Анализируя мотивы героев вполне в духе Толстого, Ва Тхионго ставит вопрос: виновны ли эти люди в содеянном? И однозначно отвечает: нет, не виновны, потому что именно убитые — главные враги и эксплуататоры Кении. Действие романа происходит в захолустной африканской деревне Илморог и рассказывает о дружбе и мечтах четырех жителей деревни: учителей Муниры и Кареги, лавочника Абдуллы и девушки по имени Ванджа. Этому посвящена первая часть произведения, резко отличная и композиционно, и по настроению от второй. Причина резких перемен — строительство дороги в Илморог, которая связала деревню с миром и одновременно разрушила судьбы многих жителей. Ва Тхионго в своем анализе прямолинеен: капитализм в таком виде, в котором он появился в Кении, — зло (именно поэтому в заглавии романа есть слово «кровавый»), и в стране правят бал нувориши.
Мир африканской деревни, несовершенный, но по-своему уютный и привлекательный, стал важным мотивом в африканской литературе. Одним из главных певцов этого мира стал нигериец Чинуа Ачебе (1930–2013). Его перу принадлежит трилогия «И пришло разрушение» (1959). В ней описана жизнь трех поколений. В первом романе (который и называется «И пришло разрушение») в центре повествования воин Оконкво, который жил во времена, когда колонизаторы пришли на земли народа игбо. Второй роман «Покоя больше нет» посвящен судьбе внука Оконкво Оби, а действие третьего («Стрела бога») локализовано между этими двумя временны́ми точками. Согласно Ачебе, вторжение европейцев в конечном счете приводит только ко злу: Оби Оконкво из второго романа трилогии отправился в город учиться на деньги, собранные ему жителями деревнями, однако западный образ жизни развратил его. Он стал брать взятки и в итоге попал в тюрьму. Впрочем, жизнь до прихода белых Ачебе тоже не идеализирует.
Последний роман трилогии, «Стрела бога», становится, пожалуй, вершиной творчества Ачебе, а затронутая в нем проблематика обретает метафизическое дыхание. В центре романа — трагедия одного из вождей игбо, Эзеулу, который больше, чем остальные, понимает последствия происходящих перемен и пытается противостоять им. Эзеулу умен, однако в то же время горд и упрям и в результате пытается в одиночку проучить свой народ, воспользовавшись властью. Отсутствие однозначного финала придает истории новое художественное звучание, а вся трилогия и по сей день считается вершиной африканской литературы, что доказывается неугасающим интересом к ней со стороны читателей — она была переиздана на русском второй раз в 2013 год.
Другой писатель, творчество которого значительно выделяется из общего пласта африканской литературы, — нигериец Воле Шойинка (род. 1934). Помимо прозы, Шойинка писал также драматургию и прозу, в которой активно использовал элементы народного творчества народности йоруба. Пьесы Шойинки вполне можно отнести к политическому театру: в них в форме иносказания обсуждались проблемы постколониального настоящего — политическая демагогия, распад социальных связей между людьми, опасность долгого пребывания власти («Сумасшедшие и специалисты», «Урожай Конги»). Критики видели в его пьесах также влияние древнегреческого театра, Шекспира, Беккета, Ибсена и Чехова, однако сам Шойинка признавал влияние на свое творчество только Бертольда Брехта.
Воле ШойинкаШойинка, как и Ачебе, считал своим долгом высказываться в творчестве на политическую тематику, и его проза также посвящена проблемам развития Африки («Интерпретаторы», «Время беззакония»). Наряду с мемуарами Нельсона Манделы, которому Шойинка посвятил свою Нобелевскую лекцию, его книга «Человек умер» — один из образцов «тюремной прозы». Дело в том, что за свою политическую деятельность Шойинка провел два года в тюрьме. Книга наполнена размышлениями автора о войне, о достоинстве человека, об ответственности писателя. Шойинка — автор непростой судьбы: его произведения получили широкую известность далеко за пределами Нигерии, однако в самой Нигерии некоторые из них находились под официальным запретом.
Вместе с тем одно из самых главных художественных достижений Шойинки — это, наряду с его драматургией, поэтизированная проза, а именно повесть «Аке, годы детства». Она, возможно, первый опыт автобиографической прозы на континенте. Как и хорошо знакомые нам произведения отечественных авторов на сходную тематику («Детство» Толстого или Горького), «Аке…» — повесть, построенная на последовательности детских воспоминаний писателя. Лишенное сквозного сюжета произведение отображает отдельные моменты знакомства ребенка с миром: рождение и смерть младшей сестры, приход дяди с войны, охота на змею в деревне и многие другие. Все эти события показаны глазами мальчика, который еще мало что знает о мире. Вместе с тем роман лишен сложных ассоциативных связей, характеризующих, к примеру, произведения Пруста.
После окончания холодной войны
С течением времени политическая тематика в литературе Африке сходит на нет. К началу 1990-х годов была окончательно демонтирована колониальная система — последней независимость получила Намибия в 1990 году. Одновременно интерес к африканской культуре во всем мире набирал обороты. В 1980-х — начале 1990-х годов на мировую сцену вышли африканские оркестры, открыв западным любителям музыки множество доселе малоизвестных стилей (наибольший, пожалуй, успех ожидал эфиопский джаз). Небывалый интерес привлек к себе африканский кинематограф: в 1990 году на Каннском фестивале было одновременно целых четыре африканских фильма, а один из них — фильм Идриссы Уэдраого из Буркина-Фасо «Закон чести» — получил специальный приз жюри.
Кадр из фильма «Закон чести» («Tilaï»)С окончанием холодной войны и утерей СССР континент окончательно избрал капиталистический путь развития. Реалистическая проза, критиковавшая колониализм и коррупцию, постепенно отходила в прошлое. Одновременно вал книг, переводимых на русский язык, окончательно стих к началу 1990-х годов, и с тех пор российскому читателю, не знающему английского или французского языков, стали доступны только самые неординарные и громкие явления африканской литературы.
Литературу континента не обошли стороной важные для мирового литературного процесса жанры, сюжеты и темы — в Африке развивается постмодернизм, феминистская литература, продолжают появляться переводы европейских классиков на местные языки. Новой чертой не только для литературы, но и для искусства в целом является обращение к метафизике и к общим проблемам бытия и морали. С другой стороны свои требования к литературе предъявляет конъюнктура. На тему Африки существует несколько клише, иногда достаточно нелепых. В 2006 году известный кенийский писатель и эссеист Биньяванга Вайнайна в своем сатирическом эссе сформулировал «требования» для молодых авторов по написанию успешной книги об Африке:
«Обязательно включите в заглавие слово „Африка”, „тьма” или „сафари”… В тексте говорите об Африке так, как если бы это была одна страна. В ней жарко, пыльно, по лугам бродят огромные стада животных, а населена она тощими голодающими людьми… Табуированные темы — обычные домашние сцены, любовь между африканцами (если она не заканчивается смертью), отсылки к африканским писателям или интеллектуалам, упоминания о детях, которые ходят в школу, а не страдают от фрамбезии, Эболы или женского обрезания».
Вестернизация континента углубляется, многие представители среднего класса получают образование на Западе, принимая европейский образ мышления. Как было сказано, многие писатели уезжают в Европу и США и получают известность уже там. Кутзее продолжает заниматься творчеством в Австралии; один из лидеров ангольской литературы Жузе Агуалуза путешествует по португалоязычному миру, хотя по-прежнему считается ангольским писателем; Чимаманда Нгози Адичи окончила Йельский университет и состоялась как писатель в США. Особняком стоят произведения африканских экспатов, которые тоже пишут об Африке, основываясь на собственном опыте. Из недавних ярких примеров — индиец Абрахам Вергезе, создатель бестселлера «Рассечение Стоуна», и Гаэль Фай, автор «Маленькой страны».
Распространенные мотивы и сюжеты, безусловно, не обошли стороной Африку. Магический реализм, который связывается обычно с Латинской Америкой, также нашел благодатную почву и на Черном континенте. Причина тому — традиционные верования, которые сохранились у многих народов, даже несмотря на то, что они приняли ислам или христианство. Принесенные в Африку религии оказались способны сосуществовать с местными культами, и представления о действительности до сих пор включают в себя веру в черную магию, колдунов и духов. Отголоски магического реализма можно видеть во вполне реалистических по духу и методу произведениях. В первой части трилогии Ачебе «И пришло разрушение» есть сцены, которые балансируют на грани реальности и вымысла — в одном из эпизодов в деревне появляются духи предков. Гораздо шире эта тематика развивается в повести Шойинки «Аке, годы детства». Дядя главного героя этого произведения — лесной дух, и во вполне автобиографической повести появляется сцена его общения с собратьями. В другом эпизоде эгунгун, дух предка, ударами посоха разрушает церковь.
Тут необходимо упомянуть произведения нигерийского писателя Амоса Тутуолы (1920–1997), которые были написаны еще в 1940–1950-х годах. Повести Тутуолы построены на хроникальных сюжетах («Перистая женщина, или Колдунная владычица джунглей», «Путешествие в Город Мертвых, или Пальмовый Пьянарь и его Упокойный Винарь») — каждая глава представляет собой сказку, в которой герой волей случая попадает к сверхъественным силам и благодаря своей находчивости каждый раз избегает беды. Однако типологически эти произведения ближе к средневековым плутовским романам, а наличие магических элементов приближает их к стихии устного народного творчества (сходство с которым достигается в том числе за счет сказовой манеры повествования).
Однако наиболее заметным автором, работающим в данной нише, является Бен Окри (род. 1959), который известен в мире благодаря роману «Голодная дорога» (Букеровская премия 1991 года). Главный герой романа — ребенок-абику, то есть человек, сохранивший воспоминания о прошлых жизнях. Бессюжетное повествование сводит воедино реальных персонажей — родителей ребенка, соседей, гостей, кредиторов — и духов, которые существуют с ними наравне. Роман полон описаний пьянства, нищеты, людской ярости, перебранок и драк, политической демагогии, и абику постоянно проваливается из этого мира в мир своих сновидений и воспоминаний о прошлых мирах.
Амос Тутуола (слева), Бен Окри (справа)Композиция романа создает эффект постоянно расширяющегося мира — пространство расширяется как буквально, так и в сознании ребенка, миры существуют одновременно и наслаиваются друг на друга. Ощущение провала в иную реальность нарастает от начала к концу, а проза становится поэзией:
«— Сын мой, — сказал он мягко, — сегодня ночью я выпил луну. В моей голове проносится чудесный ветер. Звезды играют на флейте. Воздух сладок от музыки невидимых гениев. Любовь кричит в моей плоти и поет странные песни. Дождь сыплет цветами, и их ароматы заставляют меня дрожать, словно я становлюсь, наконец, настоящим мужчиной. Я вижу в нашем будущем великое счастье. Я вижу радость. Я вижу, как ты выходишь из солнца. Я вижу золото в твоих глазах. Твое тело блестит пылью драгоценных камней. Я вижу твою мать, ставшую самой прекрасной женщиной в мире». (пер. В. Соловьева)
Талант Окри заставляет говорить о том, что магический реализм воистину получил в Африке новое дыхание, а традиционные образы, питающие его, еще неоднократно войдут в сокровищницу мирового искусства.
Говоря о магическом реализме, никак не получится обойти стороной Джона Максвелла Кутзее (род. 1940), о котором было сказано в этой статье уже не раз. Кутзее не только один из трех африканских лауреатов Нобелевской премии, но и единственный двукратный обладатель Букера. Его произведения далеко не всегда посвящены африканским реалиям, он известен прежде всего как метафизик, склонный к постмодернистскому переосмыслению известных сюжетов: в своих романах он детально воспроизводит мир Достоевского («Осень в Петербурге»), переосмысляет миф о Робинзоне Крузо («Мистер Фо») и историю Христа («Жизнь Иисуса»). Однако в ряде романов он обращается к африканским реалиям. В раннем романе «В сердце страны» он рассказывает историю о девушке, которая живет одна со своим отцом посреди южноафриканской саванны (вельда) и медленно сходит с ума от одиночества.
А вот самый, пожалуй, известный роман Кутзее — «Бесчестье», — не имеющий никакого отношения к полуфантастическим сюжетам автора, заслуживает того, чтобы о нем сказали отдельно. «Бесчестье» — попытка осмысления новой реальности, в которой оказалось белое население ЮАР в начале 1990-х годов. Главный герой романа — профессор Кейптаунского университета Дэвид Лури, который потерял работу и привычный образ жизни из-за связи со студенткой. Профессор покидает Кейптаун и поселяется на отдаленной ферме у своей дочери, где в один день они становятся жертвами насилия со стороны местных черных жителей. Главный герой вызывает неприязнь с самого начала: он не привык считать свои слабости в отношении студенток чем-то порочным, наоборот, он в некотором роде гордится ими и не отдает себе отчета, что девушки может и не желают иметь с ним дела. Однако происшествие, случившееся с ним и его дочерью, волей автора выглядит зеркальным отображением событий, описываемых в первой части: насилие оборачивается против насильника.
Желая того или не желая, Кутзее отразил противоречивость всей ситуации в ЮАР после падения апартхейда, когда жертвы и угнетатели поменялись местами, и отчасти — с точки зрения Кутзее — это явилось и расплатой за грехи таких людей, как Дэвид Лури. «Бесчестье» принесло своему автору обвинения в расизме со стороны ведущей партии ЮАР «Африканский национальный конгресс» и одновременно второй «Букер» (первый Кутзее получил за свой роман «Жизнь и время Михаэла К»).
Современная литература Африки активно осваивает наследие прошлого и ищет новые пути развития. Напоследок стоит совсем кратко сказать о произведениях последних лет. Событием стало появление романа Чигози Обиомы (род. 1936) «Рыбаки», который вошел в 2015 году в шорт-лист Букера и был фаворитом премии. В основе сюжета — история четырех братьев, которые занимались рыбалкой в запрещенном месте и из-за этого навлекли на себя беду. Пророчество, произнесенное городским умалишенным по имени Абулу, врезалось в память одного из братьев и навсегда изменило его жизнь.
Пространство романа имеет конкретную историческую привязку — на страницах «Рыбаков» называются реальные исторические личности, и несложно отследить, в какое время происходит действие. Хотя сюжет о пророчестве, его последствиях и возмездии выглядит оправданным с точки зрения логики сюжета, его двигателем являются все же необъяснимые сверхъестественные силы, властные над судьбами четырех братьев. Мир «Рыбаков» наполняется материализованными метафорами («пауки горя», превращение главного героя в «питона»), палитрой запахов и зачастую слишком подробными физиологическими описаниями.
Стоит также сказать и о творчестве Жузе Эдуарду Агуалуза (род. 1960), писателя, который в своих произведениях исследует прошлое и настоящее Анголы. На русском языке вышло два его произведения: «Продавец прошлого» и в 2018 году «Королева Жинга и то, как африканцы создавали мир». Последний роман интересен прежде всего тем, что в нем воссоздается история Анголы XVII века; главный герой — португальский священник, который перешел на службу к Жинге Мбанди, королеве одного из государств на территории Анголы, и был за это заочно осужден у себя на родине. История Анголы показана не как история захвата земель Африканского континента португальцами, а как борьба равноправных. Роман читается в первую очередь как стилизованное приключенческое произведение, в котором, впрочем, есть любопытные этнографические описания.
Чимаманда Нгози АдичиИ, конечно, стоит обязательно сказать и о творчестве Чимаманды Нгози Адичи (род. 1977), пожалуй, единственного молодого африканского писателя, произведения которого массово публикуются в России. После успеха «Половины желтого солнца» в нашей стране был издан ее более ранний роман «Лиловый цветок гибискуса», посвященный проблемам современной африканской семьи, а также «Американха», где Адичи обращается к описанию жизни своих соотечественников в США. «Половина желтого солнца» — наиболее широкомасштабное по охвату произведение Адичи, повествующее о гражданской войне в Нигерии за отделение Республики Биафра (1967–1970). Адичи в силу возраста не была свидетельницей этой войны и писала роман, основываясь на рассказах родственников. Сюжет начинается с того, что деревенский мальчик Угву поступает в услужение к семье нигерийских интеллектуалов. Спокойное и размеренное существование героев нарушается в момент, когда гибнет колониальная система, а затем в Нигерию приходят война, разруха и голод.
Адичи живописно изображает ужасы войны и детально описывает распад мира, в котором жили главные герои Оланна и Оденигбо. Писательница осознанно вносит в роман женский взгляд на события: трагедия войны осмысляется не только с политической точки зрения, но и — в первую очередь — с проверки любви на прочность. В «Половине желтого солнца» можно видеть и в целом нетипичные для африканской литературы мотивы — в роман введены эротические сцены, описывается адюльтер; не будет преувеличением сказать, что Адичи местами не чурается мелодраматических клише. Однако при мелких технических недостатках «Половина желтого солнца» действительно значимое событие африканской литературы. Оно наследует традициям нигерийской прозы (роман высоко оценил сам Чинуа Ачебе) и в то же время вбирает в себя лучшие достижения феминизма (Адичи неоднократно причисляла себя к этому движению и высказывалась о проблемах женщин в Нигерии).
Конечно, в небольшом обзоре невозможно написать обо всех интересных авторах, достойных внимания отечественного читателя, — и за его страницами остались многие имена. Однако необъятное объять нельзя: следует помнить, что Африка — это целый континент, и говорить о литературе Африки в целом — это все равно что говорить о литературе Европы. Традиция каждой страны заслуживает отдельного рассмотрения, а в статье были перечислены лишь самые известные имена. Не стоит забывать о том, что сейчас, с бурным развитием интернет-технологий, литература продолжает свое развитие в том числе и на онлайн-платформах, куда начинающие авторы выкладывают свои произведения, и эта сетевая литература вообще не была предметом внимания в очерке. Литературную Африку, безусловно, ждет значительное будущее. Остается лишь надеяться, что со временем русскоязычный читатель получит возможность познакомиться с ней гораздо ближе.