Не стыдно

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Эрика Манн. Школа варваров. Воспитание при нацистах. СПб.: Jaromír Hladík press, 2023. Перевод с английского Владимира Лазариса. Содержание. Фрагмент

Habent sua fata libelli — этот фрагмент строки из поэмы Теренциана Мавра, римского поэта и филолога II века нашей эры, стал крылатым выражением, афоризмом: «Книги имеют свою судьбу». Теренциан Мавр дальше продлил свое рассуждение так: судьба книг зависит от читателей. Понравится — книга станет знаменитой, не понравится — канет в Лету.

Однако время внесло корректив в этот афоризм. Теперь мы воспринимаем его по-другому. Есть книги без истории, без своей биографии, судьбы, а есть со своей судьбой, биографией, историей. Книга Эрики Манн «Школа варваров. Воспитание при нацистах» с предисловием ее отца, Томаса Манна, вышедшая по-русски в переводе Владимира Лазариса, как раз такая — с биографией и судьбой.

Ее биография, разумеется, тесно связана с судьбами автора, автора предисловия и переводчика. Начнем с Эрики. Дочь классика немецкой литературы, нобелевского лауреата, Эрика стала писательницей, педагогом, кабаретисткой. В отличие от отца, консерватора, патриота и традиционалиста, она занимала крайне левые позиции, близкие (назовем чудовище его настоящим именем) к коммунистам. Из Германии она эмигрировала в 1935 году. В 1938 году в Амстердаме издала книгу «10 миллионов детей. Воспитание молодежи в Третьем рейхе» на немецком и в том же году ту же книгу — на английском в США под другим названием: «Школа варваров. Воспитание при нацистах». Эрика проработала огромное количество детских и юношеских, педагогических нацистских журналов, нацистских учебников, методичек, стихов для детей и юношества и проанализировала все... вот это.

Томас Манн написал предисловие к английскому варианту книги своей дочери. Здесь надо остановиться на позиции автора интродукции. Повторюсь, Томас Манн никогда не разделял левых убеждений. В годы Первой мировой войны и сразу после нее он издал две книжки — «Мысли во время войны» и «Рассуждения аполитичного», — которыми ему еще и в 1944 году в Америке не без основания кололи глаза. Еще бы! Вот как он тогда оценил Брестский мир: «Мир с Россией! То, о чем я мечтал все годы войны. Теперь война продолжится рука об руку с другой антибуржуазной, антидемократической нацией. Это будет война против либерализма, демократии и лживых священных прав человека!»

Две эти книги, опять же не без основания, считаются одной из идеологических основ «консервативной революции», из которой выросли фашизм и нацизм. Тем с бо́льшей ненавистью относился Томас Манн к нацистам. Они дискредитировали его традиционализм, его консерватизм, его немецкий патриотизм. Вот эти садисты, погромщики, малообразованные хамы, позволяющие себе уголовные шутки по поводу своих беззащитных противников, — воплощение немецкого духа? защитники традиционных ценностей? Они — рыцари? Бандиты, преступники, для своих преступлений способные натянуть на себя любую идеологию, позволяющую им осуществлять то, что им слаще всего, — насилие.

Кто угодно, но только не они... Они позорят, бесчестят Германию хуже любых оккупантов. На такой позиции Томас Манн оставался до самой своей смерти. В «Рассуждениях аполитичного» он посвятил целую восторженную главу «Палестрине» — опере Ганса Пфитцнера, своего тогдашнего друга. Пфитцнер стал нацистом, одним из руководителей музыкальной жизни рейха. После войны очень старого, очень больного композитора, у которого сын погиб на Восточном фронте, а жена — во время бомбежки, должны были вызвать в комиссию по денацификации. Немецкие интеллектуалы составили просительное письмо денацификаторам, мол, ну оставьте старичка в покое, ему недолго осталось, а музыка у него замечательная. Собрали подписи, написали и Томасу Манну, дескать, помогите своему другу (пусть и бывшему). Манн ответил со сдержанной яростью: «За этого тонзетцера я пальцем не пошевелю...» Поясню: нацисты изо всех сил германизировали язык. Поэтому не компонист (композитор — иностранное слово), но... звукослагатель — тонзетцер.

Эта ярость, сдержанная вежливым тоном, корректными выражениями, ощутима и в предисловии Томаса Манна к книге его дочки, Эрики Манн. Та страна, которая сейчас живет под этой властью, опозорена, обесчещена. Это не моя страна. Она заслуживает поражения в войне, которую она развяжет. У русского поэта это ощущение выражено четче, грубее: «Так дух нибелунгов и Шиллера дух / когда-то нацизмом накрылся. / Легенда о Фаусте так умерла / в тени хакенкройца, под сенью орла, / и фюрером кончился Дюрер, / а Лютер от этого умер».

И наконец, переводчик, Владимир Лазарис, автор одной из лучших книг о 30–40-х годах прошлого века — «Белая ворона». Он перевел книгу Эрики Манн в СССР, в середине 1970-х, когда был «в отказе». Еще раз поясню: он подал заявление на репатриацию в Израиль, его выгнали с работы, но из страны не выпускали. Это и называлось: «быть в отказе». Тогда он и наткнулся на книжку Эрики Манн, о чем пишет в предисловии переводчика: «Это произошло в доме театроведа Любови Давыдовны Вендровской, которая в молодости была сотрудницей Вахтангова и работала в еврейском театре „Габима“. Она-то и достала с полки потрепанное американское издание, на обложке которого в красном отсвете костра чернела свастика, а в костре горели книги. „Школа варваров“ стала для меня полным откровением, потому что вместе со своим поколением я прошел примерно то же самое воспитание, о котором она рассказывала (не могу не отметить добросовестность и объективность Владимира Лазариса: при всей своей — мягко говоря — нелюбви к советскому строю, он все же не может признать, что советское воспитание было точно таким же. — Н. Е.). С одной стороны, эта книга опоздала ко мне на много лет, с другой — пришлась как нельзя кстати, потому что в то время полным ходом шла еврейская репатриация в Израиль, и после отказа в выезде я редактировал самиздатский журнал „Евреи в СССР“, где и были опубликованы несколько глав из „Школы варваров“. Хорошо законспирированная машинстка перепечатала перевод на пишущей машинке „Эрика“, объединив имя автора книги с главным инструментом самиздата, который как известно (из песни Галича. — Н. Е.) „берет четыре копии“. Четвертая, самая слепая копия, пережившая два домашних обыска и таможенный досмотр, каким-то чудом добралась со мной до Израиля и пролежала в ящике стола еще сорок лет до первой журнальной публикации („Лехаим“, № 5, 2016). Слова Адольфа Гитлера „кому принадлежит молодежь, тому принадлежит будущее“ могли бы стать эпиграфом к „Школе варваров“. Ведь именно об этом — о соблазнении, развращении и завоевании детских умов государством — рассказывает эта книга».

Лучше, чем Владимир Лазарис, о книге, им переведенной, не скажешь. Да. Книга об этом. О поколении, которое с детства ставят в ложную систему координат. Поэтому видится (или слышится) другой эпиграф: «Горе тому, кто соблазнит малых сих, лучше бы он мельничный жернов себе повесил на шею». Если даже в течение всего пяти лет (с 1933-го по 1938-й) в школах, газетах, журналах, учебниках, военно-спортивных лагерях объяснять детям и подросткам, что нет ничего лучше войны, которая выковывает дух нации, что наша страна окружена врагами, которые только и мечтают ее уничтожить, что внутри страны есть мерзкие агенты влияния, на которых позволено (и поощряемо) доносить, что наша страна — самая лучшая, самая духовная, самая культурная и лучше пусть погибнет весь мир, чем наша страна, то что — даже за эти пять лет — из этих детей и подростков получится?

Да. Именно то и получится: бездумные солдаты вермахта и СС, надзиратели в концлагерях и садисты в гестапо. Именно эти выросшие дети и подростки принесут горе и муки соседним странам. Именно к ним бумерангом вернутся горе и страдание, которые они обрушивали на других. Добавить нечего, кроме разве что... адресатов или реципиентов книг Эрики Манн, ее читательской аудитории — немецкой и англоязычной, американской.

Немецкая книга обращена к эмигрантам и тем, кто остался (по тем или иным причинам) в Германии, кому каким-то чудом достанется или сама книга, или ее машинописная копия (слепая, четвертый экземпляр). С обращением к эмигрантам все ясно. Как бы нам ни было тяжело в эмиграции, мы правильно сделали, что уехали. Там (если мы работники культуры) нет смысла оставаться. Там негде спрятаться от человеконенавистничества. Если кому-то из нас придется писать учебники по арифметике, то примеры он вынужден будет приводить соответствующие — не про яблоки и сливы, а про бомбы и патроны. Если кто-то будет заниматься краеведением, то он вынужден будет написать про германский дух родного края и тлетворное влияние на этот дух евреев. Если ты там, ты будешь работать на них — хочешь ты этого или не хочешь.

Обращение к тем, кто остался, как ни странно, более личное. Основной массив примеров у Эрики Манн — баварская учебная и пропагандистская литература. Эрика Манн родилась в Мюнхене. Слой местной интеллигенции там достаточно тонок. Так или иначе все друг друга (или враг врага) знают. Обращение Эрики Манн к ним не так очевидно, но оно есть. Как же вы можете? Доктора наук, директора гимназий, образованные люди — как вы можете заниматься этим? Неужели вам не стыдно? В конце концов, могли бы отмотаться от патриотических мероприятий. Рекламные тексты про женское белье на третьем этаже издательства «Ульштейн» писать, рецензии кропать, но заниматься таким? Ответ тоже ясен: НЕ СТЫДНО. Один из лозунгов фашизма: НЕ СТЫДНО.

Эрика Манн приводит один из многих примеров нацистских репрессий против тех порядочных людей, что остались в Германии. Пастор городка Нидерлебена, Фридрих Мюллер, учил своих прихожан, что не следует путать партию, правительство и фюрера с Богом и отечеством. За Бога и отечество можно и нужно стать мучеником, но за партию, правительство, фюрера? Нет. Пастора арестовали. Тогда (в 1935 году) ограничились штрафом. (Отправлен в концлагерь пастор Мюллер был в 39-м, погиб в концлагере — в 42-м.) Официальный орган СС «Черный корпус» по поводу ареста Мюллера в 1935 году написала так: «Сейчас пастор Мюллер в тюрьме. Тренируется на мученика». Человек, который позволил себе такую шутку, лишен не только сердца, он лишен стыда. Ему НЕ СТЫДНО вот так шутить.

Адресат и реципиент англоязычной и американской книги Эрики Манн — американец 1938 года. Типовой, средний. Он знает, что нет ничего хуже войны (Олдингтона и Хемингуэя он прочел). Он знает, что не следует вмешиваться во внутренние дела других стран. У Америки своих проблем хватает. Американские консервативные, антикоммунистически настроенные журналисты ездят по нацистской Германии и пишут книги про то, как Гитлер остановил коммунистическую заразу, как его любит немецкий народ, как замечательно, в традиционном духе, воспитывают молодежь Германии.

Дети и подростки не по улицам шлындают после школы, а объединены в союзы: девочки — в «Союз немецких дев», малыши в — отряды «пфимфов», те, кто постарше — в «Гитлерюгенд». Спортивные лагеря, кружки по интересам — чем плохо?

Американцам Эрика Манн объясняет, чему учат немецких детей во всех этих замечательных спортивных лагерях и кружках по интересам. Их учат войне. Их готовят к войне: марш-броски, умение бросать гранату, стрелять, убивать. Их учат не просто техническим навыкам войны, а тому, что война — это прекрасно, героизм, доблесть, фронтовое братство. Детей превращают в маленьких солдат. В тех солдат, которые будут безжалостно воевать и против вас, американцы. Пока не поздно (1938 год) — остановите эту Орду. Она ринется на вас не в следующем году, так еще через год. Если целое поколение накачивают войной, то оно (это поколение) взорвет себя и весь мир в ужасающей катастрофе.

Это не просто страна со своими особенностями, с которой можно торговать, вести переговоры, о чем-то договариваться, идти на какие-то уступки — это Орда, варвары. С ними нельзя договориться и договариваться с ними невозможно. Они хотят войны. И они устроят войну, если их не остановить. Как? По крайней мере, не слушать консервативных американских журналистов, взахлеб рассказывающих вам, как хорошо Германии под руководством ее эффективного менеджера, Адольфа Гитлера.

Есть и третий реципиент этой книги — мы с вами, жители сегодняшней России. Ну, тут уж как карта ляжет. Как кто эту книгу прочтет. Меня-то вот что в ней заинтересовало, вернее в ее примечаниях. Судьба тех, кто строчил методические пособия, учебники, стишки для детей и юношества («Дрожат старые кости...»!). Что с ними стало после войны? Ничего особенного. За редкими исключениями (покончили с собой в 1945-м или в 1946-м) жили себе нормально. Продолжали выпускать методические пособия, преподавать. Многие из них даже не были членами нацистской партии и потому не подлежали... денацификации. А денацифицированный пять лет не работал по профессии, не мог занимать госдолжности, не имел права выбирать и быть избранным (так он и при нацизме никого не выбирал), потом вернулся в профессию. Нет, я не против. Демократическое решение проблемы, кто спорит. Остается вопрос к ним: как же им было НЕ СТЫДНО? Но это же личный, интимный вопрос. Зачем же его задавать? Значит, не стыдно.