Анна Козлова. Рюрик. М.: Фантом Пресс, 2019
Начать придется со штампа «о новом романе Анны Козловой писать трудно» — не потому, что о нем нечего сказать, а потому, что не хочется лишать читателя удовольствия прорваться через ужасные и загадочные дебри сюжета. Впрочем, штампы в отношении «Рюрика» — слово вполне верное: именно их пытается — и небезуспешно — деконструировать Козлова в, скажем так, социальной части романа.
Если F20, выигравший в 2017 году премию «Национальный бестселлер», был классическим романом взросления, то в «Рюрике» Козлова объединила множество жанров: это и приключенческий, и мистический, и детективный, и отчасти лирический роман, и в то же время очерк нравов, и памфлет, и попытка написать философскую прозу, и — опять же — история взросления. Все это смешано в захватывающий коктейль, который дает по мозгам, как слитый из всего крепкого алкоголя на свете «Лонг Айленд Айс Ти».
Имеет смысл разобрать каждый из этих ингредиентов поподробнее.
Приключения и путешествия
17-летняя Марта сбегает из полузакрытого интерната для детей богатых родителей. Куда и зачем она бежит, читателю предстоит узнать самому. Что произойдет с Мартой в дороге — тоже. Можно сравнить собственные представления и фантазии о том, что может случиться с 17-летней красоткой, голосующей на ночном подмосковном шоссе, с представлениями автора. Это, так сказать, затравка.
Мистика
Дорога приводит Марту туда, где она совсем не хотела бы оказаться, но по воле автора, увы, оказывается. Там и ее, и читателя поджидают разнообразные мистические, житейские и философские откровения. Где, как и какие — нужно читать. Пересказывать — убить удовольствие от самой истории. На мой взгляд, эта часть несколько затянута, а местами и малопонятна, но мистика вообще не мой жанр.
Детектив
Марта отправляется на поиски тайны, связанной с прошлом ее семьи. Тайны, ответа на которую не дает ей никто из ее окружения, да и вряд ли кто-то вообще об этом знает. Но это не единственный секрет, которым Козлова увлекает читателя: семья-семьей, но и жизнь самой Марты не так проста, как кажется на первый взгляд. И читателю предстоит выяснить это вместе с прогрессивной журналисткой Катей.
Лирический роман
Историй любви в «Рюрике» несколько. И все они одна другой краше. Ну а что, вполне современные истории. Другое дело, что почти все эти истории одинаково трагичны и комичны одновременно. Не трагикомичны — а вот именно так. Хотя какими еще они могут быть в мире, где на каждого человека ежедневно обрушивается бездна чужого опыта, вызывающего то зависть, то ненависть, то сочувствие, то желание приписать этот опыт себе. И не имеет значения: будет этот опыт ужасным или прекрасным. Главное — двигаться куда-то, что, собственно, и пытаются делать герои «Рюрика».
Очерк нравов
Анна Козлова
Исследование и описание социальных практик жителей современных мегаполисов — это фирменный стиль Анны Козловой еще с гомерически смешного «Преведа победителю». Ее герои абсолютно живые, они ходят рядом с нами, покупают продукты и алкоголь (что немаловажно!) в тех же магазинах, что и мы. Вдохновенно врут друг другу и себе, попадают в нелепейшие и опасные ситуации.
В «Рюрике» Анна Козлова, кажется, превосходит все, что было ею написано до этого. Каждый поступок героев, каждый диалог, каждое отправленное героями сообщение вызывают радость узнавания: о, два дня назад я только что наткнулась на такую же историю на каком-то дамском форуме в фейсбуке; о да, я была такой же идиоткой и знаю еще с десяток других покруче — да, мы все это видим и слышим каждый день, но посмотреть на это с такой стороны удалось только Козловой. А невероятная точность диалогов — и устных, и письменных — добавляет повествованию и лихости, и, как ни странно, сентиментальности.
Во всех своих текстах Козлова много размышляет о том, как живут — точнее, как вынуждены жить — современные женщины и мужчины. Одинаково сочувствуя и тем, и другим. И не просто размышляет, а еще и комментирует их поступки и слова с ехидством прожившей нереально счастливую жизнь — этакой вдовы академика или генерала, как мы их себе представляем. «Рюрик» не стал исключением. Трагические размышления, или даже пафосная констатация невероятно грустных и пессимистических фактов о жизни, смягчается ироническим «да так же у всех, и у тебя тоже»: не о чем плакать, но и смеяться не над чем.
Анну Козлову часто обвиняют в излишней замороченности на теме взаимоотношений полов, некой «бабскости» ее прозы: люди, мол, более романтичны и более величественны в своих чувствах, чем она о них рассказывает. Но с одной стороны, а чем еще заморачиваться большинству человечества в наши дни, когда существуют стиральные машины, круглосуточная доставка пиццы и компьютерные игры? А с другой — о чем еще сочиняли лучшие русские писательницы более старшего поколения? Вряд ли кому-то придет в голову обвинить в «бабскости» текстов, например, Людмилу Петрушевскую, которой, на мой взгляд, Козлова наследует — не по форме, конечно же, а по духу. Просто Козлова пишет о современном человеке, а большинство ее критиков по-прежнему хотят видеть в литературных героинях Наташу Ростову и Анну Каренину. Меняется мир — меняется сознание, и именно Козлова старается это показывать. Старается показывать с учетом всех современных технологий.
Козлова всегда хорошо видит растворенную в мелочах динамику и драматургию человеческой жизни, в «Рюрике» ее умение, кажется, приближается к совершенству: вышедший из сортира гость хватает немытыми руками бутерброд и заводит интеллектуальную беседу, а псевдохозяйка дома не понимает, как реагировать, но понимает, что жизнь катится куда-то не туда, куда она запланировала; дети чувствуют надвигающуюся драму, хотя всего-то погуляли с родителями по лесу чуть больше, чем обычно; мужчина читает сыну и его подружке лекцию о Холокосте, потому что его сердце разрывается от надвигающейся семейной катастрофы.
В «Рюрике» Козловой удается создать настоящее ощущение ужаса — причем разное для героев и для читателей, но об этом чуть позже.
Памфлет
Как вдумчивый исследователь современной жизни, Анна Козлова не могла не понимать, что любая ставшая более или менее известной история в наши дни мгновенно попадает в медиасферу, и не важно в какую: бреда и сумасшествия достаточно и на федеральных телеканалах, и в уютных бложиках. И, пожалуй, стала пионером в литературном описании явления.
-
Сбежавшая из интерната 17-летняя девушка в зависимости от поступающей в сети информации оказывается то «невинным ребенком», то закоренелой преступницей… Какой-то гаджет есть в руках даже у самых малограмотных и тупых, и все спешат выступить с ценным мнением по любому поводу. Причастные публикуют противоречивые воззвания. Публика реагирует. Совсем немного нужно для счастья. Кумиры и герои в одночасье превращаются в подлецов и изгоев, но с той же скоростью возвращают утраченные позиции.
В принципе, куски из «Рюрика» про медийную историю вокруг Марты хочется опубликовать отдельной брошюрой-напоминанием о том, как удивительно мерзко выглядят все эти забавы в соцсетях вне зависимости от ума, доброжелательности и компетентности их участников и инициаторов.
Попытка философской прозы
Читая этот текст, можно подумать, что мир Анны Козловой и ее романа «Рюрик» ограничивается лишь эффектным сюжетом, бесконечным ерничаньем и вульгарным социологизмом. Однако это совсем не так. Козлова — автор куда более глубокий, и все эти спецэффекты (многим нашим современникам хватило бы пяти удачных сцен на книгу, чтобы до конца своих дней ощущать себя гениями) — лишь способ расссказать о чем-то большем. Козлова занимается не только исследованием внешней жизни человека и общества, но и жизни внутренней, если хотите, духовной.
В «F20» она задавалась вопросом о смысле жизни. В «Садовом кольце» (а этот сериал все-таки имеет прочную литературную основу) — о смысле жизни и бессмысленности зла. В «Рюрике» Козлова исследует тему ужаса человеческого существования, возникающего от зла ненамеренного. Вот один из героев, следователь, размышляет о том, как совершенно невинные поступки приводят к ужасающим последствиям. И вот, практически все герои «Рюрика» оказываются в той или иной мере наказанными за свою доброту или просто доброжелательное равнодушие. Но то, что происходит с ними, в большей степени является ужасом для окружающих, чем для них самих. «Ужас снаружи, спасение внутри», — пишет Козлова, и эту фразу наверняка затаскают рецензенты. Ну а что, мысль простая, но верная.
Козлова жестоко разделывается с тем, что в нашем мире принято считать «хорошими» поступками, но и дает рецепт: главное отказаться от лицемерия по отношению к самим себе, и тогда все получится.
Лично я получила огромное удовольствие от чтения «Рюрика» и поэтому без всякого лицемерия пишу такую апологетическую статью. А ведь могла бы и блох поискать.