Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Юзеф Чапский. Про/чтение. Эссе. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2024. Перевод с польского и французского Анастасии Векшиной. Содержание
Российскому читателю Юзеф Чапский (1896–1993) известен в первую очередь как автор мемуаров о своем лагерном опыте («Старобельские рассказы», «На бесчеловечной земле»). В 1939 году офицер запаса польской армии был призван на фронт, попал в советский плен и чудом выжил в Катыни. В 1941 году Чапский вступил в армию генерала Андерса и занимался поиском пропавших польских офицеров. После войны он продолжал исследовать Катынский расстрел, стараясь спасти память сослуживцев от забвения. В коммунистическую Польшу по понятным причинам он вернуться не смог.
Сборник статей «Про/чтение» представляет Чапского с другой стороны: как выдающегося художника, тонкого эссеиста и интересного историка искусства. В книгу вошли главным образом тексты, посвященные литературе. Заметное место помимо польских авторов занимают портреты французских писателей — Пруста, Мориака, Валери; Франция стала для Чапского вторым домом. Кроме того, Чапский пишет о Ремизове, Достоевском, Розанове, Толстом — глубина и доброжелательность суждений человека, пострадавшего от советской власти, в отношении этих авторов может кого-то удивить. Но, пожалуй, главное, что подкупает в его текстах, безусловно важных для понимания путей польской культуры в XX веке, — это обаятельная открытость интонации и пылкость. Остается лишь посетовать, что в издании маловато комментариев, которые помогли бы лучше понимать контекст.
«Говорят, первые ученики Франциска Ассизского, нищие безграмотные монахи, в годы гражданских войн, вражеских набегов и разрушений прилежно и богобоязненно собирали то, что оставалось от книг, даже обрывки страниц, на которых было несколько предложений, потому что из букв на этих страницах можно было составить слово ИИСУС. Карпатские уланы на линии фронта из разбомбленного дома далеко в горах спасли старые французские журналы с дагеротипами, иллюстрирующими смерть Шопена и восстание шестьдесят третьего года. Подобно им и мы с той же нежной заботой должны собирать по миру осколки нашего наследия, собирать обрывки литературы и поэзии нашей, потому что из них можно составить слово ПОЛЬША».
Михаэль фон Альбрехт. Между музыкой и словесностью. М.: Издательский Дом ЯСК, 2024. Содержание
Книга воспоминаний немецкого филолога-классика Михаэля фон Альбрехта (р. 1933) впечатляет по многим причинам, и на первом месте среди них то, что родившийся в семье русского немца Георга фон Альбрехта, который вынужденно эмигрировал в Германию в 1923 году, он умудрился приобрести и пронести через всю жизнь вторую, русскую идентичность — в мягко говоря не лучших для этого обстоятельствах. Казалось бы, зачем крупному европейскому ученому (его фундаментальная и безо всяких преувеличений великолепная «История римской литературы» остается одним из наиболее широко признанных трудов по этой теме) трястись из-за русской культуры, от которой он был насильно отторгнут, однако в прежние времена на свет появлялось немало людей, чье целеполагание сегодня вызывает удивление и уважение, и в результате теперь мы можем ознакомиться с этими мемуарными заметками, написанными на прекрасном русском языке. В качестве характерного примера историй, во множестве рассыпанных по страницам книги, можно привести такую: как-то раз автору довелось присутствовать на столетнем юбилее Гадамера, который выслушал множество поздравительных речей, встал и произнес одну-единственную фразу: «Самое главное в человеческой жизни...» — однако конца ее Альбрехт не расслышал и поделился с читателями надеждой дожить до того же возраста и самому во всем разобраться. От души ему этого желаем.
«В конце второго года фотограф, приглашенный сделать снимок класса, увидав мои длинные черные волосы в полном беспорядке, взял гребенку и любезно предложил провести мне „красивый пробор, как у фюрера“. На что я огрызнулся: „Не хочу прически Гитлера“, чем сдуру навлек крайнюю опасность на родителей и бабушку. Фотограф пришел к нам домой и заявил, что донесет; папа с трудом успокоил его, купив вместо одного — десять снимков».
Руту Модан. Туннели. СПб.: Бумкнига, 2023. Перевод с иврита Елены Байбиковой
Отправились как-то женщина-археолог, еврей-ультраортодокс и палестинские контрабандисты на поиски Ковчега Завета. Цели у каждого из них разные: археолог хочет завершить раскопки, начатые ее отцом и прерванные первой интифадой, верующий гражданин готов на все, чтобы «спасти от Пелиштимлян» легендарную святыню, а палестинцам же вообще не до того, но у них есть инструменты и навыки проведения подземных работ там, где работать нельзя.
Как водится, за авантюрным сюжетом в графическом романе Руту Модан скрываются веселые и не очень веселые размышления о судьбе клочка земли, который можно было бы объехать за день на велосипеде, если бы не сложная система стен, блокпостов и арабо-еврейских, если можно так выразиться, отношений.
Руту Модан — большая оптимистка. Она верит, что даже на Ближнем Востоке возможны мир, дружба, любовь, а вражда и ненависть должны когда-нибудь себя исчерпать. При этом проблемы региона она не сводит к «палестинскому вопросу», указывая, что евреям хорошо бы разобраться и с внутренними израильскими противоречиями.
Визуально роман выдержан в развесело-«примитивном» стиле в духе журнала Mad, с которым довелось работать Руту Модан, или «Тинтина», с которым художницу неизменно сравнивают. Юмор соответствующий — местами на грани фола, местами не для слабонервных. Такой почерк делает особенно искренним общий посыл книги, который можно свести к простому императиву: «Будьте же вы людьми, все ж мы люди».
«— Если это останки иноверцев, их нельзя перезахоронять на еврейском кладбище.
— А как я это узнаю?
— Никак. Поэтому нужен обряд перевода костей в иудаизм».
Бен-Чхоль Хан. Метатеория развлечения. Деконструкция истории западной страсти. М.: Лед, 2024. Перевод с немецкого Станислава Мухамеджанова. Содержание
Актуальных философов можно для удобства разделить на две большие группы: одни создают философские селфи, другие — концептуальные дикпики. Ну а мы, благодарные читатели, их получаем и сосредоточенно исследуем.
Актуальный философ Бен-Чхоль Хан вырывается из этого круговорота информации, о которой не просили, занимая в «Метатеории развлечения» своего рода метапозицию, ухитряясь одним кадром сделать философское селфи, которое одновременно является концептуальным дикпиком.
В этой книге он прежде всего замахивается на Канта, комментируя, с одной стороны, его моральные императивы, которые, по мнению Бен-Чхоль Хана, не выдерживают схватки с мифологической повествовательностью развлечений, а с другой — на его же, Канта, критику способности суждения, сетуя, что немецкий философ отказывал развлечению в когнитивных способностях и будто специально не замечал метафизической связи между восточным массажем и большим умом.
Есть в этом скорбном труде и бес-ценные (un-wertvoll) наблюдения по поводу Хайдеггера:
«Книга — это свидетельство. Фильм, напротив, махинация. „Кувшин“ и „плуг“ указывают на происхождение. Они не „машины“. Радио и телевидение, напротив, ведут к бездомности. Хайдеггер конструирует собственный мир посредством слишком произвольного различия. Хайдеггеру не хватает как раз безмятежности перед лицом мира. Его язык как страсть в том смысле насильственен, что он работает очень выборочно и исключающе. Его язык не дружелюбен. Миру принадлежат не только цапля и олень, но и мышь, и Микки-Маус».
Курт Трептов. Влад III Дракула. Жизнь и эпоха настоящего графа Дракулы. М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2024. Перевод с английского Екатерины Маленчук. Содержание
В марте 2003 года суд румынского города Яссы признал американского историка, основателя «Центра румынских исследований» Курта Трептова виновным в растлении и насильственных действиях сексуального характера в отношении группы мальчиков и девочек в возрасте от 7 до 14 лет.
На суде Трептов признал себя виновным только в сексе с одной из потерпевших, которой на момент преступления было 13 лет. Подсудимый при этом заявил, что не знал о возрасте пострадавшей. Судья признал его виновным по двум доказанным эпизодам и приговорил ученого к семи годам лишения свободы.
Из тюрьмы Курт Трептов вышел в феврале 2007 года. На слушаниях по условно-досрочному освобождению адвокат сообщил, что в заключении его подзащитный написал книгу «Влад III Дракула. Жизнь и эпоха настоящего графа Дракулы», и попросил учесть это как общественно полезную работу. Ходатайство было удовлетворено, а теперь эта монография доступна и на русском языке.
«Коммунистическая историография создала образ Дракулы как классового героя, который изо всех сил пытался обуздать злобных бояр. Этот тезис повторялся так часто, что обычно воспринимается как нечто само собой разумеющееся, без понимания политических мотивов, его создавших. Именно по этой причине отношения между Владом III и его боярами должны быть пересмотрены — особенно в свете политических изменений в Румынии и Восточной Европе, которые освобождают этот вопрос от каких-либо идеологических ограничений».