Марина Ахмедова. Камень Девушка Вода. М.: Редакция Елены Шубиной, 2019
Начнем с того, что Марина Ахмедова — классный репортер. Я даже не знаю, кто может с этим поспорить. Материалы Ахмедовой для «Русского Репортера» всегда имеют свой особый почерк — полное погружение в экстремальные ситуации, неожиданная оптика; ее тексты честные, но без чернухи и всегда с верой в жизнь и в людей. Литературный талант автора очевиден, так же, как и народная любовь. На презентации книги я своими ушами слышала, как молодой человек сказал Марине: я вырос на ваших репортажах, я читаю их десять лет.
Ахмедова — автор семи романов, в свое время одна из ее книг «Дневник смертницы. Хадижа» была номинирована на Букера и закрепила за автором славу специалиста по Кавказу. «Камень-девушка» продолжает эту тему. Дело происходит в закрытой от мира горами деревушке в Дагестане. Помните, у японца Кэндзабуро Оэ в «Играх современников» было понятие «деревня-государство-микрокосм»? Вот это оно. Несколько дворов, маленькая пекарня, школа, мечеть; женятся тут на одноклассницах и всей деревней молятся о возвращении потерявшегося зимой чабана. Время действия — «после распада Советского Союза», лет этак через пятнадцать-двадцать. Умер отец героини из-за гибели государства, которое он любил, а она с тех пор закончила вуз в городе и вернулась в деревню учительницей. Кстати, предмет (вероятно, литература) растаял за абстрактными «знаниями, вкладываемыми в голову» слегка одичалым детям новой эпохи. Об одичалости и пойдет речь.
У конфликтов романа есть два слоя — женский и идеологический. Главная героиня — Джамиля-учительница, старая дева и сирота. Одна она живет в родительском доме, а снег на крыльце помогают расчищать соседи. Учительница — уважаемая профессия, поэтому на женскую неудачливость Джамили люди закрывают глаза. Нет, не удивляйтесь такому дискурсу, мы в дагестанской деревне. Круг общения Джамили в основном коллеги в школе: учительницы, уборщица и директор. Рядом с подчеркнуто некрасивой, но умной Джамилей имеется завуч, ретивая молодая Марьям, зеленоглазая красавица, закрывшаяся в хиджаб. Обе женщины любят Расула — персонажа, появляющегося только под конец романа, до этого мрачный образ нагнетают лишь слухи о его преступлениях. Расул — бандит, ушедший в лес с оружием и людьми. Расул — исламист, который хочет установить в деревне новые порядки. Джамиле Расул приходится одноклассником. Природа ее влечения — полудетская, романтическая. А вот Марьям задумала стать Расулу второй женой, и она готова с головой окунуться в новую веру.
Так, по-женски раскрывается второй слой этого дагестанского пирога. Конфликт отцов. Отец Джамили — партийный работник, коммунист, был лучшим другом, но в то же время кровным врагом отца Марьям, Шарипа-учителя. Призраком мы видим противостояние советской идеологии и местных порядков. Да, СССР принес образование и большую свободу женщинам, но и затопил местные фруктовые сады, гордость деревни, превратив их в озеро ради строительства ГЭС, а также затеял строительство тоннеля через горы, что значит соединение деревни с большим миром. Тоннель так и не удалось достроить, преемницей стройки стала Россия, а в деревне появилась новая сила — ислам не местного, а турецкого-арабского образца. Законы гор, по которым всегда жили в деревне, отличаются от ислама, принесшего в деревню ветер перемен, и не все его приветствуют.
Советский Союз запрещал хиджабы, гаремы и религиозность, жить привыкли без них, и директор школы запрещает ученицам приходить в хиджабе, аргументируя: учебное заведение работает по российским законам. Представители же новой веры не хотят, чтобы молодежь пропускала службы в мечети ради каких-то уроков. Джамиля лавирует в этом конфликте почти весь роман, без внятной позиции, а точнее — «понимая всех». Но она не одобряет все, что происходит в деревне.
Аттракцион ужасов исполнен здесь на пять: учительницу Фатиму травят за то, что она рожает только девочек — на пятой муж скрывается «от позора» в соседнем селе, а потом берет себе вторую жену помоложе, «небракованную»; опасные роды вспомогаются наложением на темя роженицы хиджаба, «чтобы Аллах ее заметил и облегчил боль»; отец убивает ножом беременную дочь, потому что по селу прошел нехороший слух, что она, замужняя, гуляет с чабаном. Кстати, эпизод с гулящей Булбул — это лучшая, самая энергичная часть романа.
Иллюстрация: Елизавета Дедова
«Нет такой книги, которая рассказывала бы о девушке-горе в каменном платье, каждый день рождающей солнце. Дагестанцы не пишут сказок о себе. Их традиции уходят. Легенды умирают вместе со стариками. А истории, случившиеся в их собственном роду, кажутся сказками».
Манера письма удивила меня более всего. Репортажи Ахмедовой имеют драматургический поворот, неожиданный взгляд, демонстрируют блестящее владение диалогом. «Камень. Девушка. Вода» — старомодное повествование, заставляющее тебя потеряться во времени. Похоже на наивную живопись начала XX века. Пятна-мазки — птицы, горы, хлеб, снег, голос имама по утрам. Нет признаков современности в быту — например, планшетов-телефонов у детей. Хотя рев большого мира врывается иногда: когда происходит крупный теракт, прилетают вертолеты. Речь Джамили — мы имеем дело и с внутренним монологом, и с прямой речью — подобна причитаниям, с «шайтанами», обращением к природе, передачей молитвы Аллаху через птиц и прочим сложнопредставимым читателю или читательнице в Москве. Я так и не поняла, зачем это нужно, как это помогает раскрыть замысел. Мне, право, удобнее читать современный язык. Тем более что в романе есть взрослый, по-настоящему смелый, в стиле Ахмедовой-репортера конфликт.
Деревня брошена без идеологии хозяином, то есть Россией, нет больше аргументов, почему не надо носить хиджаб, зачем учиться в школе. И на этом фоне такая мощная фигура, как Расул, становится опорой людям: он объясняет, зачем жить и во что верить. Голоса предков уже не так хорошо слышны.
У меня создалось впечатление, что Ахмедова взялась за множество сложных конфликтов, так до конца и не раскрыв ни один. В итоге внимание распылено, а тема не исчерпана.
Очевидно слабый ход со скучной главной героиней. Она одинока, старомодна, немощна (с детства больные ноги), не имеет радикальной точки зрения, сентиментальна и беспомощна в конфликтах. Сочувствует ученице, мучимой религиозной фанатичкой-матерью, ездит к девочке в больницу и возит книжки. С любовью вспоминает отца-коммуниста. Она не выступает здесь ни на одной стороне, она — око наблюдателя. При этом второстепенную героиню, Марьям, автор недостаточно близко показывает — а ведь это баба-огонь: первая признаётся в любви, толкает офицеров полиции (мужчин!), демонстративно разувается на входе в сельский клуб, который теперь «бывшая мечеть». Интересно понаблюдать за такой, неправда ли? Вместо этого меня пичкают занудной Джамилей-учительницей, энергии у которой хватает лишь на то, чтобы проклясть Расула, когда тот стал убийцей.
Марина Ахмедова
Фото: gorets-media.ru
Сцены встреч с Расулом показались вымученными, слишком рациональными, лишенными сексуальной подоплеки (даром что оба раза признания в любви, с разными героинями). Бессмысленна добрая половина случайных персонажей. Конечно, по стилю это и должен быть восточный ковер, с некоторой изобильностью, но радикально неподготовленному человеку сложно разобраться в Зухрах, Зейнаб, Заремах, Зарах, Зумруд и Зулмах (здесь только на З), они не так нужны основному конфликту, сколько создают шум. Все это сужает аудиторию, так же, как и неудобоваримая композиция, в которой три четверти романа ничего существенного не происходит, а финал, напротив, упакован под завязку.
Я вряд ли бы стала читателем этой книги без информации об авторе. В отрыве от личности роман воспринимается как вариант индийского кино — женские страсти на экзотическом фоне, так примерно и подает издатель (на обложке: «Она хранит верность традициям и старается жить по законам отцов, но вскоре ей придется выбирать между любовью и войной»). Однако гуманистическая нота, звучащая здесь и приятно, и умно, приближает эту «Индию» к Редьярду Киплингу в его рассказах больше, нежели к Болливуду. Здесь мы встретим точные наблюдения за бытом — на убой корову ведут, положив ей в рот кусок сырого теста, а одежду от моли пересыпают чабрецом; здесь есть настоящий рецепт хорошего цкена и нерожденного ребенка оплакивает толпа плакальщиц.
В одном из интервью Марина Ахмедова сказала: «Кавказ для меня — это мини-версия России, в которой представлены все российские недостатки и пороки, но, ввиду малого размера, они скучены, сконцентрированы, гиперболизированы, принимают гротескные формы и потому глаза колют». Признаюсь, сама я далека от Кавказа и от его проблем. Но, прочтя книгу, я зашла в кафе рядом с домом, где официанткой работает «закрытая» худенькая женщина в хиджабе. И я поймала себя на мысли, что больше не думаю рефлекторно: «она может быть террористкой, почему она носит платок?». Но все же я хочу от такого автора, как Ахмедова, чего-то более современного. «За старомодные стилизации больше не возьмусь», — решила я, закрыв книгу. Однако вскоре после прочтения поймала себя на мысли, что меня снова тянет в то село в горах: там видно небо и легко дышать.