Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Ханс Фаллада. Что же дальше, маленький человек? М.: Синдбад, 2025. Перевод с немецкого Дарьи Андреевой
1
В 2016 году я работал в книжном магазине московского кинотеатра «Пионер». У этого места была очень своеобразная аудитория со своими капризами. Тем не менее одним из главных бестселлеров в магазине, несмотря на наценку, была книга «История одного немца» Себастьяна Хафнера. Михаил Лабковский, Ханья Янагихара — и почему-то Хафнер. В остальных книжных магазинах — в независимых или на маркетплейсах — книга Хафнера также была бестселлером.
Уже тогда (а может, и раньше) наметилась тенденция, которая сохраняется в России по сей день, — высокий спрос у читателей на любую литературу, посвященную критическому осмыслению национал-социалистического прошлого Германии. От упомянутых книг Хафнера или исторических работ о немецкой повседневности («Мобилизованная нация» Николаса Старгардта и «Волчье время» Харальда Йенера) до классических философских работ Карла Ясперса и Алейды Ассман. Все эти книги были или остаются бестселлерами в России на протяжении почти десяти последних лет.
Очевидно, что у читателей (да и у писателей) происходит сублимация: невозможность изменить политическую реальность вынуждает заниматься историческим эскапизмом в мрачный мир Германии 1930–1940-х, в котором такие же маленькие люди долго-долго страдали из-за чувства невозможности изменить реальность, но в конце концов очнулись в той идеалистической демократической Германии, которая якобы раз и навсегда разобралась в вопросах исторической памяти, вины и ответственности.
Возможно, по причине этой сублимации читателю будет интересно обратить внимание на одного из самых известных немецких писателей национал-социалистической эпохи — Ханса Фалладу (1893–1947).
Этого писателя, правда, довольно сложно отнести к хорошим немцам (в отличие от того же Хафнера). Начнем с того, что у Фаллады была биография эталонного маргинала-неудачника, которой позавидовал бы любой битник, апологет контркультуры или современный любитель трансгрессивных поз. Фаллада половину жизни страдал от алко- и наркозависимости, имел с юношества суицидальные наклонности, был абьюзивным мужем-пьяницей, который однажды, находясь в горячке, чуть не застрелил жену, а умер от случайной передозировки в больнице, проходя n-ое лечение от морфинизма. Кроме того, он не уехал из Германии, когда к власти там пришли национал-социалисты; чего уж там, он ездил в качестве журналиста в оккупированную Францию и, если не ошибаюсь, никак публично не отреагировал на Холокост.
Тем не менее это был выдающийся литератор, который, несмотря на свою жалкую биографию, умудрился написать по крайней мере два выдающихся романа: один — до прихода национал-социалистов к власти, «Что же дальше, маленький человек?» (1932), а второй — сразу после падения их режима, «Каждый умирает в одиночку» (1947).
2
В этой рецензии речь пойдет о романе «Что же дальше, маленький человек?».
Он посвящен молодой влюбленной паре, Йоханнесу и Эмме (каждому не больше 23 лет), которым приходится выживать в Германии начала 1930-х, на излете Веймарской республики. Выживать, потому что на эти годы пришелся мировой экономический кризис. Жизнь дорога, зарплаты низкие, конкуренция за каждое рабочее место зашкаливающая, а любая социальная помощь от государства вязнет в тупейшей бюрократии.
Роман начинается со знаменитой сцены, в которой Йоханнес и Эмма приходят к гинекологу по имени Сезам, который известен тем, что совершает чудеса делает аборты. Эмма забеременела, но молодые не готовы к рождению ребенка по финансовым соображениям. Однако доктор Сезам отказывается им помочь, поскольку Эмма уже на втором месяце, но берет за прием 15 марок — большую по тем временам сумму, почти 10 % от зарплаты Йоханнеса (180 марок).
В другой сцене мы застаем Йоханнеса и Эмму сразу после переезда в Берлин. Йоханнеса сократили на старой работе, и он устраивается на новую — продавцом в магазин мужских костюмов. Он уверен, что уж в Берлине — в большом городе! — зарплатой его не обидят. Но в день получки оказывается, что после всех вычетов на руках у него остается всего 170 марок — меньше, чем он получал в провинции. Тем не менее он делает жене подарок — изящный туалетный столик, не подозревая, правда, что покупка обойдется ему в 125 марок. В итоге им предстоит целый месяц жить вдвоем на 45 марок — хотя только аренда комнаты в Берлине стоит 100 марок.
Или еще одна сцена. У Эммы начинаются роды, и Йоханнес отвозит ее в больницу, но там выясняется, что свободных коек нет, так что Эмма — у которой схватки происходят каждые четверть часа — вынуждена дожидаться очереди в родильном отделении. Роды происходят прямо на больничной каталке. А Йоханнес тем временем заполняет десятки страниц — бумаги надо отправить по почте в страховую компанию, чтобы потом с этой страховой утомительно разбираться, потому что в этой части романа главным героем книги становится немецкая бюрократия, готовая уничтожить любого, кто совершит хотя бы мельчайшую ошибку в формулярах, и все это ради мизерного пособия за роды. Потому что без этого пособия молодой паре с новорожденным придется жить целый месяц на 50 марок.
К концу романа у Йоханнеса с Эммой и вовсе останется всего три марки, а ютиться они будут в деревянной лачуге под Берлином.
Из таких, по сути, документальных зарисовок жизни в кризисной Германии и состоит весь роман. Это неудивительно: Фаллада принадлежал к художественному направлению «новая объективность» (нем. Neue Sachlichkeit). Его представителей тошнило от декадентско-экспрессивной манеры модернистов, и потому они поставили во главу угла беспристрастность — показывать реальность без прикрас. Фаллада использовал для этого лаконичную и динамичную манеру журналистского письма, напоминающую социологические очерки Чикагской школы. Вы хотите узнать, как именно члены нудистского клуба в Берлине зарабатывали на порнографии? Или как пролетарии обходили немецкую бюрократию, чтобы получить пособие? А может, как именно стычки нацистов с коммунистов влияли на обстановку в торговых рядах на Фридрихштрассе? Читайте Фалладу.
3
А еще этот роман можно прочитать как диалог одного из главных немецких писателей 1930–1940-х с русской литературой. Диалог начинается уже с заголовка — с упоминания маленького человека, литературного архетипа, изобретенного русскими писателями XIX века.
Со времен гоголевской «Шинели» маленький человек был предметом жалости и заботы русских писателей и критиков. Они спорили друг с другом, как именно следует его изображать, и одни настаивали, что этого персонажа следует одурманивать надеждой на политические перемены, благодаря которым он рано или поздно заживет достойно, а вторые были убеждены в тщетности земных амбиций простого русского человека и предпочитали утешаться грезами о счастливой жизни на том свете. «Человек — это звучит гордо!» — утверждали первые. «Мы, дядя Ваня, будем жить. Мы отдохнем!» — возражали вторые.
Ханс Фаллада опускает проблемы маленького человека из воздушной русской метафизики в холодную немецкую объективность. Кризис веймарской демократии, политическая конфронтация коммунистов и нацистов, экономическая разруха, деклассированность бедных, нормализация радикальных настроений и полицейское насилие — именно эти объективные (слово можно взять в кавычки) причины доводят молодую семью маленьких людей до унизительной бедности, до жизни на дне.
На дне эти маленькие люди отнюдь не ведут философские дебаты о том, кто важнее: Христос или истина. Они задаются более насущным вопросом: как им прокормить ребенка? Их битва между добром и злом разворачивается не в абстрактных разговорах, а в конкретных поступках. Как уберечь ребенка от голодной смерти, чтобы сохранить человеческое достоинство, — вот самый важный конфликт, который приходится претерпевать маленькому человеку Ханса Фаллады.
4
К счастью или нет, писатели пишут об одном, а жизнь течет по-своему. Роман Фаллады был опубликован в 1932 году, а уже в 1933-м к власти пришел Гитлер. Маленькие люди — вполне возможно, те же Эмма и Йоханнес — проголосовали на выборах в рейхстаг за национал-социалистов. Реальность изменилась не по слову Христа или из-за козней Сатаны, а по воле избирателей. Что было дальше — всем хорошо известно.
В 1947 году, когда Германия была буквально усеяна руинами, Фаллада опубликовал последний прижизненный роман — «Каждый умирает в одиночку», который, как мне кажется, образует дилогию с «Что же дальше, маленький человек?», потому что в нем главными героями снова становится семья маленьких людей. В 1933 году они выбрали Гитлера и сильную Германию, но затем, десять лет спустя, потеряли на Восточном фронте сына, осознали чудовищность сделанного ими выбора и стали частью антифашистского Сопротивления на улицах Берлина. Опять же: реальность меняется не под влиянием абстрактных разговоров, а в результате конкретных поступков. Даже если кажется, что все тщетно, все равно надо действовать. Иначе ты лишишься самого важного, что в тебе есть, — чувства достоинства.
Думаю, это относится и к самому Фалладе. Он написал этот роман на основе документального следственного дела, открытого против реальной берлинской пары, которая пыталась сопротивляться нацистам в военные годы. Написал всего за четыре недели, проходя лечение от морфиновой зависимости, то есть, по сути, пребывая в лихорадочном состоянии, словно предчувствуя: только эта книга может сохранить о нем доблестную память. И не ошибся.