Алексей Баскаков. «Я не попутчик...»: Томас Манн и Советский Союз. М.; СПб.: Нестор-История, 2021. Содержание
Небольшая, но содержательная книжка Алексея Баскакова посвящена взаимоотношениям Томаса Манна с Советским Союзом, для объяснения специфики которых автору приходится привлекать обширный архивный материал. В самом деле, почему в СССР так благоволили пускай великому, но буржуазному немецкому писателю, явно не собиравшемуся бросить все дела и примчаться побеседовать со Сталиным, как делали многие его собратья по перу? И почему сам Манн не собирался ни предавать большевиков анафеме, ни восторгаться их успехами, но исправно получал из России солидные гонорары за публикацию своих произведений? Обо всем этом в книге «Я не попутчик...» сообщается немало интересного, а кроме того в ней освещено немало любопытных частностей. Например, автор «Волшебной горы», оказывается, был знаком с Алексеем Ремизовым и писал об Андрее Белом:
«Литература Русского Зарубежья по-прежнему интересовала Томаса Манна. Весной 1920 года он читал новеллы Алексея Толстого. Предположительно в конце 1922 года он познакомился в Берлине с их автором и с другим писателем, бежавшим от террора большевиков, Алексеем Ремизовым. О них, а также об Андрее Белом и Бунине, он с коллегиальной симпатией писал в краткой рецензии для сборника „Галерея портретов русской литературы”. Сильное впечатление произвела на него книга Шмелева „Солнце мертвых”, перевод которой вышел в Германии в 1925 году. В январе следующего года он лично познакомился со Шмелевым в Париже. Там же он общался с Мережковским, Буниным и философом Львом Шестовым».
Бальдассаре Кастильоне. Придворный. М.: КоЛибри, 2021. Перевод с итальянского Петра Епифанова. Содержание. Фрагмент
«Придворный» итальянского дипломата, писателя и поэта Бальдассаре Кастильоне (1478—1529) — популярнейшая в эпоху Ренессанса и в последующие столетия книга, в которой рассуждения о том, как должен себя вести приближенный к государю дворянин, сочетаются с воспоминаниями о придворной жизни в одном из герцогств Италии начала XVI века. В наше время она из кладезя мудрости и развлекательного чтения превратилась в ценный исторический источник, но также осталась и замечательным литературным памятником, который заслуживает внимания хотя бы ради стиля — ведь так давно уже не пишут.
«Пишут, что Пифагор весьма тщательным и остроумным образом вычислил меру тела Геркулеса. Было известно, что длину стадия, на котором в Ахайе, близ города Элиды, перед храмом Юпитера Олимпийского, каждые пять лет торжественно совершались Олимпийские игры, Геркулес измерил стопами, и она составила шестьсот двадцать пять его стоп; а другие стадии, учрежденные по всей Греции в более поздние времена, тоже имели длину в шестьсот двадцать пять стоп, но при этом были несколько короче олимпийского. Из этой пропорции Пифагор легко вывел, насколько длина стопы Геркулеса была больше, чем длина стопы других людей, а узнав длину его стопы, установил, что тело Геркулеса превосходило величиной тела других людей пропорционально тому, как тот стадий превосходил другие стадии.
Так и вы, дорогой мессер Альфонсо, следуя тому же принципу, по малой части всего тела можете ясно понять, насколько урбинский двор превосходил все другие дворы Италии, видя, насколько игры, изобретавшиеся там для развлечения душ, истомленных более тягостными делами, были выше тех игр, что в ходу при других итальянских дворах. Если таковы были игры, вообразите, какими, следовательно, были другие доблестныe деяния, в которые эти умы были погружены внимательно и целиком».
Дэвид Бентли Харт. Иллюзии атеистов. Христианская революция и ее новомодные критики. М.: Никея, 2021. Перевод с английского Петра Лонгана под редакцией Наталии Холмогоровой. Содержание
«Блестящий ответ Докинзу», — гласит блестящая обложка этой книги. На обороте дается пояснение: «В последние годы особую популярность приобрели представители так называемого нового атеизма, среди которых — такие известные авторы, как Чарльз Докинз, Дэниел Деннет, Сэм Харрис и Кристофер Хитченс».
Понятия не имеем, кто такой Чарльз Докинз, но если американскому богослову Дэвиду Бентли Харту понадобилось исписать триста страниц, чтобы возразить этому гражданину, то ляпнул он явно что-то нехорошее.
Если же говорить серьезно, то перед нами бодро написанная книга, действительно обличающая плоскость мышления современных авторов, которые заработали социальный капитал на вульгарном материализме и обесценивании христианской философии. Но когда Харт берется за, например, Ницше, то тут хоть святых выноси.
В общем, эта книга интересна в первую очередь как наглядная демонстрация того, что Чарльз Докинз, кем бы он ни был, дурак, да и его оппоненты недалеко ушли.
«„Трансгуманисты”, такие, как Ли Сильвер, с нетерпением ждут того дня, когда человечество возьмет на себя ответственность за свою собственную эволюцию, отбросив древние нравственные ограничения и позволив себе использовать генную модификацию для превращения будущих поколений нашего потомства в богов (возможно, даже бессмертных). Некоторые особо мечтательные трансгуманисты даже предполагают возможность своего рода постчеловеческого полигенеза, процесса, посредством которого могут быть сломлены преграды между видами и выведены совершенно новые гибридные виды — мужчины со слухом собаки и бивнями слонов, может быть, женщины с крыльями или щупальцами каракатицы, андрогины, способные видеть в темноте, дышать под водой, менять цвет и лизать чешую на своих спинах».
Майкл Ко. Разгадка кода майя. Как ученые расшифровали письменность древней цивилизации. М.: Бомбора, 2021. Перевод с английского Д. Беляева. Содержание. Фрагмент
Наконец-то на русском вышла книга, написанная еще в 1992 году и посвященная нашему великому соотечественнику Юрию Кнорозову. Ее автор — американский археолог Майкл Ко, наблюдавший за дешифровкой письменности майя в прямом эфире (его супруга София была одним из первых переводчиков Кнорозова).
На страницах этой по-хорошему русофильской книги он страстно и увлекательно рассказывает историю тех, кто посвятил жизнь жуткой и прекрасной мезоамериканской цивилизации — одним Кнорозовым эта армия не ограничивалась. Попутно Майкл Ко предельно доступно объясняет, как устроена письменность майя и почему ее так долго не могли расшифровать.
Но «Разгадка кода майя» — это еще и памятник той непродолжительной эпохе, когда ученые были настоящими ньюсмейкерами, а сообщения об их открытиях выходили на первых полосах газет по всему миру.
«В 1998 году скончались три современных гиганта дешифровки письменности майя: Юрий Валентинович Кнорозов, Линда Шили и Флойд Лаунсбери. Теперь мы понимаем, что Юрий Валентинович был своего рода Шампольоном нашего времени, но ни одна американская газета, даже „New York Times”, не сочла нужным посвятить ему некролог, хотя он был одним из величайших ученых ХХ века».
Михаил Хлебников. Союз и Довлатов (подробно и приблизительно). М.: Городец, 2021. Фрагмент
Вы наверняка уже устали от всенародных празднований юбилея Довлатова, но мы все равно вас еще немного помучаем. Владимир Хлебников из Новосибирска написал новую биографию самого любимого и ненавистного певца меланхолической интеллигенции, показанную на этот раз через призму общего литературного и политического контекста того времени. Находясь в центре повествования, Сергей Донатович все равно остается сторонним наблюдателем — неприятным, желчным и до костей конформистским. В общем, Хлебникову прекрасно удалось передать образ автора его же средствами.
Хорошо бы законодательно запретить издавать такие книги осенью — за их чтением на фоне сентябрьского сплина велик соблазн превратиться в довлатовского героя. Но книга и правда получилась хорошая. (Единственный, на наш взгляд, ее существенный минус — несправедливые инвективы в адрес грандиозного романа Владимира Губина «Илларион и Карлик». Впрочем, они занимают лишь полстраницы.)
«Довлатов хотел одного — быть печатающимся автором. Не самиздатовским, тамиздатовским, а попасть на страницы легального достойного издания. Путь туда — дорога к читателю. Какое-то время можно обходиться эрзацем — друзьями, которые в силу личной привязанности должны не только читать свеженаписанное, но и говорить в лицо автору то, что они думают о прочитанном. Друзья же по той или иной причине меняют свое отношение к тебе и, соответственно, к тому, что ты пишешь. Иногда в болезненной для тебя форме. Людмила Штерн вспоминает о зрелом этапе знакомства с Довлатовым. До этого она хвалила все, что он ей приносил. Как человек литературно чуткий, Довлатов нуждался не просто в лобовом обвинении в гениальности, а в сложном ритуале, состоящем из иронии, недосказанности, сравнения с ранее написанными им же рассказами».