Посвященный Гаити роман британского католического писателя Грэма Грина «Комедианты» вышел в 1966 году — в разгар диктатуры Франсуа Дювалье, державшейся на государственном терроре, который устраивали тонтон-макуты, служащие местных эскадронов смерти. Сегодня редактор «Горького» Эдуард Лукоянов рассказывает, почему решил перечитать этот вроде бы незамысловатый колониальный роман, который на деле оказывается трактатом о природе политического зла.

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Graham Greene. The Comedians. London: Bodley Head, 1966

На пароходе, следующем в Порт-о-Пренс (Гаити), едут обладатели самых невзрачных английских фамилий: рассказчик Браун, некто Джонс и супруги Смиты.

Главный герой, циничный, желчный, но совестливый Браун, владеет в Порт-о-Пренсе гостиницей — бизнес этот крайне избыточный в условиях самоизоляции, последовавшей за приходом к власти диктатора Франсуа Дювалье и его тонтон-макутов. На Гаити его ничего вроде бы не держит, но со временем мы узнаем о его пошловатом адюльтере с женой одного иностранного дипломата.

Джонс — человек-загадка: по собственным заявлениям, он майор британской армии, но подтвердить или опровергнуть это никто не может — как никто не может сообщить, с какой целью он едет в одну из беднейших и зловещих стран мира. Наконец, мистер и миссис Смит — пожилая пара, становящаяся объектом самых злых насмешек со стороны рассказчика: остатки дней они решили посвятить пропаганде вегетарианства и направляются на Гаити, чтобы открыть вегетарианский центр в стране, жители которой не могут позволить себе мясо, яйца и молоко. Когда остальные герои пытаются им это объяснить, они думают, что их пытаются разыграть.

Сойдя на берег, Джонс, отсутствовавший на Гаити несколько месяцев, обнаруживает, что все одновременно изменилось и осталось прежним. Первым делом оказывается, что комендантский час отменили — но не потому что стало безопаснее, а потому что люди уже достаточно запуганы и сами лишний раз не покидают дома. Измениться придется и ему самому: к финалу романа циник и нигилист после близкого знакомства с мучителями тонтон-макутами примкнет к повстанцам, борющимся против эскадронов смерти.

Собственно, вот и весь сюжет «Комедиантов» Грэма Грина (1966), написанного по лекалам шпионского, колониального и детективного романов. Но интересен он не беллетристическими перипетиями (хотя талант британского писателя-католика в этом деле неоспорим), а тем, что является, вероятно, самым удачным произведением о феномене «тропического фашизма».

Это словосочетание, к сожалению, не особо прижилось в русском языке — по историческим и географическим причинам. И это досадно, ведь тропический фашизм — наиболее показательный из всех многичисленных версий фашизма.

Франсуа Дювалье по прозвищу Папа Док пришел к власти на плечах военных, которые помогли ему физически устранить оппонентов и провести от начала до конца сфальсифицированные «выборы». Под мудрым руководством Дювалье гаитянская государственность строилась на двух базовых принципах: культе вождя, объявившего себя воплощением вудуистского покровителя смерти Барона Субботы, и тотальном политическом насилии. Символом последнего стали как раз тонтон-макуты — это название со временем перекочевало в другие языки в качестве публицистического штампа, означающего рядового силовика с ограниченными способностями и безграничными возможностями, носителя и апологета совершенно варварских традиций насилия.

Страх и смерть — вот и все, что остается от фашизма, если лишить его внешней идеологической, экономической и культурной оболочки. Гаити Дювалье даже корпоративным государством не назовешь — это просто вотчина, целиком и полностью принадлежащая одному человеку, который делится некоторыми благами с наиболее лояльными слугами.

Читатель, не лишенный деколониальной оптики, наверняка заметит в «Комедиантах» интересную особенность, которая заключается в том, как Грэм Грин описывает гаитянское общество эпохи кровожадной диктатуры Дювалье. Дело в том, что он никак не описывает это общество: на протяжении почти всего романа мы не покидаем гостиничные номера, казино и салоны европейских автомобилей. Сложно представить, что Грин, искренне сочувствовавший гаитянскому народу, вынес этот самый народ за рамки сюжета лишь потому, что не счел его достойным описания. На мой взгляд, автор «Комедиантов» разве что прямым текстом не кричит о том, что мир его книги — это не мир далекого Гаити, а универсалия, которая может быть реализована в любой точке земного шара. «Комедианты», вынесенные в заглавие романа, — это хорошие порядочные люди, все благочестие и порядочность которых оказываются бессмысленными абстракциями, когда они отказываются видеть, что происходит вокруг.

В 2022 году самым раздражающем слоем романа кажется комический дуэт Смитов — почтенных и крайне буржуазных social justice warrior’ов, как сейчас бы выразились. Они свято верят в то, что распространение вегетарианской диеты поможет людям жить в мире и благополучии за счет снижения некой «кислотности» в организме — все тот же аргумент о том, что вегетарианское государство Гаити тонет в крови, на них не действует, поскольку Гаити для них прежде всего государство, населенное представителями многострадальной черной расы. Даже увидев своими глазами, что тонтон-макуты творят на улицах Порт-о-Пренса, Смиты наивно предлагают обратиться к «президенту Дювалье», чтобы он разобрался с негодяями, «позорящими цвет своей кожи». Естественно, в ответ они получают лишь очередную порцию ехидных комментариев от рассказчика Брауна.

Однако последним, чем являются «Комедианты», так это насмешкой над идеалистами и их идеалами. Пафос Грэма Грина в данном случается заключается в показе распространенной ситуации, когда самые высокие гуманистические идеалы демонстрируют свою полнейшую несостоятельность при столкновении с кровью, ужасом и смертью. Как выясняется, сам рассказчик Браун не так рассудителен и циничен, как ему хотелось бы: в годы Второй мировой он состоял в антифашистском подполье, а флешбэки той войны не оставляют его до сих пор — когда он, например, старается не думать о том, что его возлюбленная имеет немецкие корни.

На страницах «Комедиантов» мы видим, как реальность безжалостно ломает идеалы одних и антиидеологизм других — тех, кто, повидав жизнь во всех ее самых страшных проявлениях, решают по-дендистски остаться «вне политики», но вместо этого неизбежно, пусть и запоздало, оказываются в самом эпицентре норы, прокопанной кротом истории.

Это излюбленный прием Грэма Грина — легковесный роман в мягкой обложке к неудовольствию среднестатистического читателя превращается в религиозно-политический манифест о том, когда пора прекращать философствовать и начинать действовать, в том числе — крайними силовыми методами. В этом мире отсидеться в сторонке за вегетарианским обедом не удастся никому, даже белому привилегированному человеку в черной стране, где идет «не его война».

Финал «Комедиантов» открытый — читатель может лишь догадываться о дальнейшей судьбе Брауна, возглавившего партизанский отряд, уничтожающий тонтон-макутов. Наверное, Грэм Грин был приятно удивлен, когда сама жизнь дописала за него эту историю: всего через год после публикации романа на Гаити развернулось полноценное восстание, а уже в 1971 году Папа Док отправился в могилу (правда, смерть его была ненасильственной).

Впрочем, Грин был бы еще больше удивлен, если бы дожил до выборов президента Гаити, которые прошли в 2011 году — вскоре после катастрофического землетрясения, унесшего жизни двухсот двадцати тысяч человек. Победу на них неожиданно одержал Мишель-Жозеф Мартейи — чрезвычайно известный в тех краях певец, исполнитель шлягеров в гаитянском жанре поп-музыки compas («компа»). На сцене он выступал под нехитрым псевдонимом Sweet Micky, Сладкий Микки, а среди главных его хитов был, например, милитари-поп Mon Colonel, «Мой полковник».

Но секрет успеха Мартейи заключался не только и не столько в том, что его знал в лицо каждый гаитянин. Высокие рейтинги ему принесла публичная риторика: оказалось, что Сладкий Микки — большой поклонник Франсуа Дювалье и тонтон-макутов. В стране, где трудно найти семью, не пострадавшую во время «эпохи стабильности», такая политическая платформа многим почему-то пришлась по нраву.

Будьте бдительны.