Эми Липтрот. Выгон. М.: Ad Marginem, 2021. Перевод с английского М. Агеевой
Автобиографическое повествование 34-летней англичанки Эми Липтрот устроено в виде мертвой петли: на входе — детство и юность на пустынном архипелаге у северных берегов Шотландии, в зените — десять лет в Лондоне в режиме алкогольного распада, на выходе — полгода в реабилитации и возвращение на родные Оркнейские острова в полном опустошении.
Страх перед пустотой — одна из главных трудностей для трезвящегося человека с зависимостью. Чем наполнить голодный простор, который годами скрывался химической маскировкой, а теперь распахнут и требует ответа? Для Липтрот, бесхитростно рассказывающей о жизни с аддикцией, эта пустота явлена в своей материальной конкретности: Оркнеи — это бездна небес, морской простор, гладкий ковер пастбищ. И автор нашла свой симметричный, если не сказать зеркальный ответ.
Пустоте снаружи предъявлен дневник строгих воспоминаний, лишенная всякой романтики регистрация рефлексий, в результате которой автор обретает боль, освобождающую ясность и саму себя. Эта документация разбора внутренних завалов настолько проста, честна и точна, что излучает духоподъемную силу, несмотря на ничуть не веселое содержание.
«И вот однажды, на исходе семи недель, около трех утра, когда я уже завершаю свою работу и медленно трогаюсь с места, происходит кое-что неожиданное: я вижу коростеля. Лишь на секунду, но он мелькнул на дороге прямо передо мной, а потом побежал на обочину. Его образ — розовый клюв и рыжие крылья — стоит у меня перед глазами. Эта волшебная секунда подтвердила, что птица, которую я искал месяцами, существует».
Дзига Вертов. Миру — глаза. Стихи. СПб: Порядок слов, 2020
Поэтические работы Дзиги Вертова публиковались и ранее, но это издание — самое полное. Большая часть его содержимого никогда не видела свет. Хотя первопроходец кино писал стихи всю жизнь — их можно обнаружить в сценариях, переписке, записных книжках, — попытки их собрать и издать он, по всей видимости, не предпринимал.
Здесь можно предположить, что поэзия служила для Вертова субтитрами к кинотворчеству — подписями для сугубо частного чтения. Текст, бесспорно, играет огромную роль в его картинах. Программная работа «Человек с киноаппаратом» заявлена как фильм без надписей, но по факту кадр переполнен вывесками, лозунгами, афишами, которые структурируют, направляют и комментируют визуальный нарратив. В свою очередь поэзия Вертова предельно зрелищна, и авангардные принципы организации текста рифмуются с радикальным подходом мастера к монтажу.
Вместе с тем эта поэзия содержит измерение, которое трудно или невозможно вывести из киноязыка. Бумаге доверены самые интимные переживания, страстный натурализм, она содержит амальгаму влияний в диапазоне от зауми до символизма — и отражает невероятную душевную подвижность, которая для автора, вероятно, составляла главное свойство жизни.
«Касторка! Наконец! Любимая!
Донышко рюмки вылизываю
Приходят сумерки и Оля с ними,
Говорит: Выздоровление близко.
Близка Костлявая: „240 раз в сутки”».
Георгий Чернавин. Философия интернет-тролля. Феномен платных ботов. М.: РИПОЛ классик, 2021. Содержание
Разочарованы будут те, кто ждет — ориентируясь на название — острых наблюдений за гномиками Евгения Пригожина или сочной этнографии соцсетей. Монография философа, специалиста по Гуссерлю Георгия Чернавина представляет собой нечто более амбициозное и сложное. Феномен «проплаченных» интернет-высказываний, т. е. заведомо чужих мнений, высказанных от первого лица, служат отправной точкой для феноменологического размышления.
Автор проводит параллель между «естественной установкой» и миром «заемных, наведенных» суждений: «эта книга посвящена встроенным мнениям — тем, которые принимаются в готовом виде и не принимаются за свои». Соответственно, пробуждение от идеологического сна «чужого сознания» и приостановка наивного взгляда на мир оказываются задачами родственными.
Рассуждения Чернавина фрагментарны, местами неточны (рассуждения о Хайдеггере странны по меньшей мере), аргументация зачастую набросана пунктиром, но вместе они обаятельны — не в последнюю очередь благодаря эссеистическому стилю, напоминающему об игровой манере Александра Секацкого. Проблематика «разуверенья в мире», проиллюстрированная цитатами Олега Кашина, Мирослава Немирова и Гарольда Гарфинкеля, перестает быть философской абстракцией и воспринимается близко к сердцу.
«По условиям знаменитого мысленного эксперимента, философский зомби — это тот, кто ведет себя так же как вы, но у кого „темно внутри”. В таком случае я хочу определить философского тролля как того, кто ведет себя так же как вы, но отслеживает в себе появление анонимных мнений. У философского зомби темно внутри, а внутри философского тролля время от времени вспыхивают чужие мнения, которые он на время выдает за свои».
Игорь Липовский. Библейский Израиль. История двух народов. СПб.: Гуманитарная Академия, 2021. Содержание
Книга профессора Бостонского университета Игоря Липовского посвящена заполнению белых пятен в библейской истории. Востоковед исходит из того, что допустить историчность фрагментарных библейских текстов — т. е. объяснить их внутренние противоречия — можно только одним способом. Для этого необходимо допустить, что древние евреи представляли не один, а два народа, или, если говорить точнее, две племенные группы — северную (израильтяне) и южную (иудеи).
Как показывает автор, эти группы жили достаточно обособленно, однако в XI-X веках до н. э. были вынуждены всего на столетие объединиться для борьбы с внешними врагами. Этого столетия оказалось достаточно для того, чтобы в Библии возникли темные места. Дело в том, что перед священнослужителями обоих царств (по происхождению эти люди были из южной группы) встала непростая задача объединить предания двух групп, т. е. ранние библейские книги, ничего при этом в них не меняя. Эту задачу продолжили с переменным успехом решать и после того, как два народа вновь разошлись, а потом были угнаны (по отдельности) в Египет. Подлинное объединение произошло лишь после разрушения Иерусалимского храма в 538 году до н. э.: южане постепенно ассимилировали северян и соседние народы, яхвизм превратился в иудаизм, разнородные этносы гомогенизировались.
Работа сопровождается уточнением переводов библейских текстов.
«Нельзя пройти мимо одного интересного обстоятельства: самые известные пророки северного царства — Илия и Элиша — ни словом не обмолвились по поводу тельцов Бейт-Эля и Дана. <...> Очевидно, разгадка этого явления связана как с особенностями того времени, когда жили Илия и Элиша, так и с их происхождением. Известно, что в годы жизни этих пророков главной проблемой были отнюдь не тельцы Бейт-Эля и Дана, а культ Баала. Для борьбы с ним и его служителями яхвисты северных племен нуждались в союзниках, которых они нашли в лице влиятельных жрецов Бейт-Эля».
Ирина Синова. Жизнь по «желтому» билету. СПБ: Дмитрий Буланин, 2021. Содержание
Автор исследует проституцию в Российской империи XIX — начала XX века и делает это в академически сухой (читай — скучноватой), лишенной всякой желтизны (это несомненный плюс) манере. Чтобы прояснить, как этот феномен городской жизни воспринимался в дореволюционном обществе, Ирина Синова добросовестно штудирует самые разнообразные источники — от статистических сведений и правовых актов до публикаций СМИ и художественных текстов. Анализ писательских взглядов, иллюстрации беспомощности общественных благотворительных инициатив без систематической помощи государства, а также душераздирающие фрагменты о детской проституции — вот, пожалуй, самые впечатляющие эпизоды монографии.
Рекомендуется любителям истории — в особенности ценителям России, которую мы потеряли.
«По данным статистики Российской империи о проституции по обследованию на 1889 г., более четырех пятых от общего числа проституток, т. е. 83,5%, происходило из бедных семей. По возрасту, в котором женщины стали заниматься проституцией, более четырех пятых от общего числа проституток обратились к своему занятию ранее достижения гражданского совершеннолетия, а около четверти, т. е. 23,1%, начали свою профессию ранее достижения физической зрелости».