Heather Cox Richardson. How the South Won the Civil War: Oligarchy, Democracy, and the Continuing Fight for the Soul of America. Oxford University Press, 2020 Table of Contents
Книга Хезер Кокс Ричардсон под провокационным названием «Как Юг выиграл Гражданскую войну» вышла в мае 2020 года, за считанные недели до начала массовых протестов в США против расизма и полицейского насилия. Надо сказать, что до и во время протестов этот текст читается как все более актуальный. Но необходима одна оговорка: хотя Ричардсон — историк по образованию и специальности, эта работа — пример особого жанра. Назовем его эрудированной политической публицистикой и полемикой с воображаемым противником. В эрудиции — сила книги, в полемике — слабость.
Трудно представить себе учебный курс по Гражданской войне в США, автор которого удержался бы от ошеломительной цифры: 60 тысяч. Шестьдесят тысяч книг и статей, по самым приблизительным подсчетам, опубликовано на тему конфликта между Севером и Югом, формально завершившегося 9 апреля 1865 года. В среднем о Гражданской войне в год выходит полторы тысячи материалов — от тоненьких книжечек для младших школьников из серии «Кем был...?» (например, «Кем был Улисс Грант?», «Who was Ulysses S. Grant?») до объемных узкоспециальных монографийТипичный свежий пример: 400-страничная работа, посвященная одному дню войны — сражению при Энтитеме 17 сентября 1862 года. Welker, David A. The Cornfield: Antietam"s Bloody Turning Point. Philadelphia: Casemate Publishers, 2020.. Гражданская война — событие в американской истории такого масштаба, что она неизбежно всплывает практически в любой сколько-нибудь пространной дискуссии об устройстве и положении американского общества. Больше того, это все еще очень осязаемая история: как ни поразительно звучит, но в 2020 году умерла последняя получательница пенсии ветерана Гражданской войны. Это курьезный случай, но все же показательный. В доме престарелых в Северной Каролине умерла 90-летняя Айрин Триплетт. Она была дочерью солдата-южанина, повоевавшего и за Конфедерацию, и за юнионистов, и выжившего в обеих армиях. Айрин была его дочерью от второго брака: она родилась, когда ее отцу было 84 года. Поскольку у Айрин выявили умственную отсталость еще до кончины родителя в 1938 году, то ей была положена ветеранская пенсия в размере $73,13 в месяц, которую она и получала до конца дней. Словом, для американцев нет ничего удивительного в том, что в обсуждении политической, социологической и культурной повестки дня Гражданская война регулярно становится точкой отсчета для какого-нибудь тезиса.
Хезер Кокс Ричардсон — профессор истории Бостонского колледжа и политический обозреватель. Она родилась в штате Мэн, училась в престижнейшей частной школе Phillips Exeter Academy, а академические степени получила в Гарварде. До Бостонского колледжа она преподавала в MIT и в Университете Массачусетса. Если не по происхождению, то по образованию и местам работы Ричардсон принадлежит к самой аристократической (в американском смысле) прослойке — «бостонским браминам», голубой крови северо-востока США. (Нельзя не пояснить здесь, что «брамины» традиционно относятся к южанам с осторожностью, к выходцам из среднезападных штатов — с иронией, а к жителям самых западных штатов — с недоумением.) В бытность свою в Гарварде Ричардсон училась у крупнейших специалистов по Гражданской войне — Дэвида Дональда и Уильяма Гиннапа. Сфера научных интересов Ричардсон — собственно война и Реконструкция, политическая идеология второй половины XIX века, а также контраст между теорией и практикой американской политической жизни.
Название работы Ричардсон — «Как Юг выиграл Гражданскую войну» отсылает к популярной в начале 1960-х и до сих пор переиздающейся книге журналиста Макинли Кантора «Если бы Юг выиграл Гражданскую войну», занимательному упражнению в жанре альтернативной истории. Ричардсон пишет о победе Юга как о свершившемся факте в нашей реальности: только это, конечно, победа не в военном смысле, а в идеологическом.
Главный тезис Ричардсон состоит в том, что Америка с самого начала представляла собой парадокс: отцы-основатели, сформулировавшие радикальную концепцию государства, построенного на принципе равенства граждан, владели рабами, считали индейцев дикарями, а женщин — существами второго сорта. Но это очевидное противоречие не виделось тогда изъяном — напротив, оно было краеугольным камнем системы: в 1776 году рабы, индейцы, женщины, а также бедные, больные и необразованные не могли считаться равными тем, кто формулировал правила игры и создавал новую республику.
В своей книге Ричардсон размышляет о том, что этот «великий американский парадокс» никуда, собственно, и не делся: страна по-прежнему живет внутри него. Избирательное равенство отцов-основателей унаследовала южная элита первой половины XIX века, пронесла его через войну, удержала во время Реконструкции и передала тем, кто осваивал западные территории во второй половине столетия. Несмотря на сдвиги в социальной политике, начатые еще администрацией Франклина Делано Рузвельта, успехи движения за права человека и прочие достижения, нынешняя Республиканская партия, по мнению Ричардсон, целиком и полностью разделяет специфический элитизм и следующий из него консерватизм, зародившиеся еще в XVIII веке. В принципе, этим крайне уязвимым для критики положением теоретическая часть книги исчерпывается: слишком очевидны предвзятость, специфический подбор фактов и прочие составляющие пропагандистского памфлета. Доходит до смешного: Ричардсон подробно останавливается на предвыборной кампании Барри Голдуотера, республиканского кандидата в президенты на выборах 1964 года, и цитирует его действительно одиозные выступления. Из соображений добросовестности нужно было бы сказать, что взгляды Голдуотера эволюционировали и в консервативные 1980-е он поддерживал аборты, легализацию марихуаны и другие меры, которые традиционно считаются предметом борьбы левых. Также Ричардсон избегает рассуждений о внешней политике и о ее связи с поведением электората: там ее построения не работают.
Тем не менее в этом левом манифесте, неслучайно появившемся в год очередных президентских выборов, есть масса интересных наблюдений. Во-первых, Ричардсон уделила много внимания тому, как работала и работает консервативная пропаганда изнутри: она знакомит читателя с кухней правых think-tanks, и это завораживающее чтение. Во-вторых, она подобрала увлекательные примеры того, как медиа, в особенности телевидение, влияли на общественное мнение до интернета. Множество предвыборных роликов и клише давно забылись, но их плоды никуда не делись.
В кампании Барри Голдуотера Ричардсон выделяет речь, произнесенную в июле 1964 года перед республиканцами в Сан-Франциско. В ней Голдуотер, в частности, сказал: «Экстремизм ради защиты свободы — не порок. Умеренность ... в стремлении к справедливости — не добродетель». Эти два предложения легко превращаются в два лозунга, один — более экстремальный, второй — менее, но можно пользоваться ими и вместе. Ирония, конечно, состоит в том, что такими чеканными лозунгами, вырванными из контекста, успешно могут пользоваться и правые, и левые.
«Язык [обращения с избирателями] имеет значение», — говорил Ньют Гингрич, консервативный республиканец и спикер Палаты представителей Конгресса во второй половине 1990-х. Ричардсон приводит пример прозорливого и циничного понимания этого трюизма, освоенного республиканцами задолго до Гингрича. Пассаж принадлежит Гарри Трелевену, влиятельному медиаконсультанту президента-республиканца Ричарда Никсона: «Избиратели, в целом, ленивы. Рассудок требует высокой дисциплины и концентрации, а впечатление дается легко... Эмоции проще вызвать, они лежат ближе к поверхности, они податливы». Трелевен и его партнер Роджер Эйлс сформулировали сколь циничный, столь и успешный медийный способ ведения избирательной кампании «мы против них»: по телевидению транслировались постановочные встречи с избирателями, во время которых Никсон и его сторонники не стеснялись в выражениях по отношению к своим противникам. Эйлс и Трелевен пригласили в помощь Никсону Пэта Бьюкенена, консервативного стратега из штаба Барри Голдуотера. Вместе они выработали эффектный способ агитации: избиратель, голосующий за Никсона, «выбирает мир и прогресс для всего человечества», а избиратель, голосующий за оппонента, демократа Хьюберта Хамфри, приближает «войну и хаос». (Ричардсон здесь не вспоминает, что во время президентской кампании Линдона Джонсона в 1964 году в эфир был выпущен ролик «Ромашка» («Daisy»), в котором зрителя пугали ядерной катастрофой и призывали голосовать за Джонсона, не называя, впрочем, имени оппонента. «Ромашка» побывала в эфире только однажды, но эффект ее, по мнению аналитиков, был огромен. Напомним, что соперником Джонсона в 1964 году был Барри Голдуотер. Ролик можно посмотреть здесь.)
Роджер Эйлс был причастен к знаменитому телевизионному ролику «Уилли Хортон», сыгравшему важную роль в победе Джорджа Буша-старшего на выборах 1988 года. Хортон — печально знаменитый чернокожий убийца, осужденный пожизненно без права досрочного освобождения. В Массачусетсе существовала программа коротких отпусков для заключенных, и в 1986 году Хортону однажды было разрешено отлучиться из тюрьмы на выходные. Он сбежал и был арестован в другом штате за разбойное нападение и изнасилование. В кампании Буша ролик о Хортоне и непродуманной программе был использован для дискредитации оппонента-демократа, губернатора Массачусетса Майкла Дукакиса. В действительности тюремные отпуски появились еще при предшественнике Дукакиса, республиканце Фрэнсисе Сардженте, но об этом, конечно, в ролике говорить было незачем.
При Ньюте Гингриче, который уже упоминался выше, у республиканцев в Конгрессе появилась своеобразная методичка под названием «Язык: ключевой механизм контроля» (имелся в виду медийный контроль). Этот документ прямо рекомендовал использовать в эфире оскорбительные эпитеты в адрес оппонентов — «либералы», «предатели», «беспомощные» — и упоминать в связке с событиями слова «упадок», «болезнь», «провал» (всего ключевых слов там 130). На появившемся в 1996 году телеканале Fox эта практика стала нормой. Тогда же на канале Fox нормой стала имитация новостных выпусков, которая в действительности являлась интерпретацией событий, комментарием. Риторика Fox сделалась одним из самых удобных инструментов для смещения «окна Овертона»«Окно Овертона» — понятие в политических науках, обозначающее допустимость, приемлемость идей для общества в данный момент. На полюсах «свобода» и «несвобода» находятся ультрарадикальные, «неприемлемые» концепции, в центре — действующая норма. По мере воздействия на общественное мнение окно может двигаться как вправо, так и влево. (OvertonWindow) вправо: по мере использования одних и тех же пропагандистских приемов мнение зрителей телеканала становилось все менее либерально. Все это — проявления сознательного разрыва между политической реальностью и ее медийным представлением.
«Причем же здесь Юг и Гражданская война?» — возможно, спросит в этом месте требовательный читатель. Да, в общем-то, ни при чем: с тем же успехом Ричардсон могла назвать книгу «Как Запад выиграл Гражданскую войну» — пожалуй, кликбейтнее вышло бы. Или даже — «Как отцы-основатели выиграли Гражданскую войну». Но эта работа, повторим, небезынтересна в тех ее разделах, где речь идет о технологической стороне манипуляции общественным мнением. Жаль, что о левых там нет ни слова.