Robert Kanigel. Hearing Homer’s Song: The Brief Life and Big Idea of Milman Parry. Alfred A. Knopf, 2021. Contents
Американское издательство Alfred A. Knopf весной 2021 года выпустило книгу под названием «Слыша Гомерову песнь: короткая жизнь и большая идея Милмэна Пэрри» — новейшую биографию американского лингвиста, которому удалось вывернуть мир гомеровских штудий наизнанку и заставить ученых по-новому смотреть на фольклор и эпос. Историю Пэрри рассказал Роберт Канигел, автор биографий эксцентричных интеллектуалов: математика-самоучки Сринивасы Рамануджана, инженера Фредерика Тейлора, сформулировавшего принципы управления производством и организации труда, теоретика городского планирования Джейн Джейкобс (по-русски выходила как раз книга о ней: «Глаза, устремленные на улицу», «Дело», 2019, перевод Анны Васильевой).
Милмэн Пэрри прожил всего 33 года (1902—1935) и умер при нелепых обстоятельствах: от пули из собственного случайно выстрелившего пистолета. К 1935 году он сумел сформулировать блестящую гипотезу и собрать уникальные материалы в ее поддержку, но ничего не успел опубликовать. Эту огромную работу проделал его младший коллега Альберт Лорд. Благодаря книге «Singer of Tales» («Сказитель» в русском переводе Ю. А. Клейнера и Г. А. Левинтона), вышедшей через четверть века после кончины Пэрри, так называемый гомеровский вопрос — проблема авторства «Илиады» и «Одиссеи» — был если и не отменен, то существенно переосмыслен. Замечательно то, что сам Пэрри гомеровским вопросом вообще не интересовался, с самого начала его занимала довольно техническая проблема в «Илиаде» и «Одиссее»: устойчивые эпитеты в поэмах. Еще в магистерской работе, написанной в Беркли в 1923 году, Пэрри занялся противоречиями между эпитетом и его ролью: например, почему поэт использует определение «быстролетный» (в переводе Н. Гнедича) применительно к кораблю, даже если корабль этот вытащен на сушу; почему Афина — «ясноокая», хотя никакого значения для действия поэмы цвет или качество глаз Паллады не имеет значения. Двадцатилетний исследователь пришел к выводу, что устойчивые эпитеты, «формулы», нужны поэту «для удобства». В заключении к своей короткой, всего сорок страниц, работе Пэрри писал, что древним поэтам инновация была категорически противопоказана: аудитория их бы не поняла, поэтому Гомер черпал свои истории из традиции. Пэрри еще не сделал далеко идущих выводов о функции формул в эпосе, но уже утвердился во мнении, что великая литература далеко не всегда произрастает из бурного индивидуального новаторства (очень антимодернистское мнение в эпоху расцвета модернизма).
Докторскую диссертацию Пэрри защитил в 1928 году в Сорбонне и защитил с блеском. Эта его работа, написанная по-французски, целиком посвящена доказательству того, что выбор эпитета в поэмах диктуется его положением в тексте. Выводы Пэрри были вполне техническими, но крайне интересными для более широкого применения. К примеру, еще в самом начале XX века австралийский специалист по классической литературе Гилберт Мюррей писал о том, что гомеровские поэмы едва ли могли быть произведением одного автора, они наверняка складывались, читались и перерабатывались многочисленными певцами Древней Греции. У Мюррея не было доказательств, только теория. Выводы Пэрри могли служить подтверждением этой теории: формульные эпитеты — это своеобразные подпорки для исполнителя, помогающие, среди прочего, и слушателям ориентироваться в пространстве эпоса.
Благодаря знаменитому лингвисту Антуану Мейе о диссертации Пэрри узнал словенский филолог Матиаш Мурко. Именно Мурко, знаток устной традиции Балкан, предложил Пэрри понаблюдать, как на практике работает устная эпическая поэзия. В Югославию американский ученый попал впервые в 1933 году, а в 1934 приехал туда во второй и последний раз. За в общей сложности полтора года Пэрри собрал огромную даже по сегодняшним меркам коллекцию народных эпических песен, записанных на алюминиевые диски. Исполнители этих песен, главным образом боснийские пастухи, продемонстрировали исследователю, как именно работает устная поэзия. Они, как и указывал Матиаш Мурко, действительно использовали устойчивые формулы и помещали их туда, где это было необходимо ритмически. Пэрри проводил эксперименты: например, один из его сказителей выслушивал неизвестную ему ранее песню от другого певца, а на следующий день исполнял ее самостоятельно и по-своему, добавляя что-то от себя, но не меняя сути.
Милмэн Пэрри
В сохранившихся черновиках Пэрри сформулировал, как применить выводы, сделанные на материале балканских песен, к гомеровским поэмам, но, как говорилось выше, не успел этого сделать. Эту работу за него и проделал Альберт Лорд, участник второй югославской экспедиции. После публикации «Сказителя» представления об эпосе, устном народном творчестве и Гомере существенно изменились. Гомеровский вопрос если и не утратил актуальность, то вышел на принципиально новый уровень. Важность открытия Пэрри вполне можно сравнить с дешифровкой линейного письма «Б» Майклом Вентрисом, который по странной прихоти судьбы тоже погиб очень молодым человеком.
О Пэрри до сих пор выходили многочисленные биографические очерки, но полноценная книга о нем по-английски, кажется, появилась впервые. Канигел подошел к теме обстоятельно: нашел расшифровки многочасовых интервью с вдовой Пэрри, получил доступ к частной переписке своего героя с родными, переговорил с ныне живущими внуками ученого, отыскал его магистерскую диссертацию и т. д. Этот обширный корпус материалов по замыслу автора должен работать на одну задачу: составление сбалансированной картины жизни и трудов Пэрри.
В действительности жизнь героя занимает Канигела гораздо больше, чем наука. Едва ли не треть книги он посвящает жене Пэрри, красивой, несчастной и то ли трагически неумной, то ли категорически неинтересной Мэрион. Отрывки из ее писем и интервью, которые Канигел обильно цитирует, оставляют тяжелое впечатление и не случайно: хотя автор старательно избегает прямого проговаривания, он практически убежден в том, что Милмэн Пэрри погиб не в результате несчастного случая, а был убит женой во время очередной тяжелой ссоры.
Канигел старательно рассказывает о неприятных сторонах характера Пэрри, чтобы придать обстоятельствам гибели ученого хоть какую-то логику. В результате страдает самая важная составляющая биографии: интеллектуальная атмосфера в Беркли, в Сорбонне и Гарварде, происхождение взглядов Пэрри, его наставников и последователей. Почему Пэрри отошел от частной проблемы перевода гомеровских эпитетов и подступился к большой дискуссии о функционировании эпоса в древности? Что связывало Антуана Мейе и Матиаша Мурко? Какую роль в научной карьере американца сыграли такие выдающиеся французские ученые, как Виктор Берар, Морис Круазе и Эме Пуэш? Канигел перечисляет их, но едва ли одним предложением поясняет, кто они такие.
Англоязычному читателю имя Ильи Кутузова, вскользь и без пояснений упоминаемое на страницах книги, тоже едва ли что-нибудь скажет: так, один из многочисленных émigrés, наводнивших Европу. Но речь идет, конечно же, об Илье Николаевиче Голенищеве-Кутузове, выдающемся отечественном филологе и литературоведе. Каким образом судьба свела Пэрри и Голенищева-Кутузова, из книги «Слыша Гомерову песнь» тоже не узнать. Канигелу явно не интересны Балканы, и он до обидного мало пишет о полных абсурда приключениях своего героя во время югославских экспедиций. В то же время Канигел искренне интересуется своим героем и рассказывает о нем живо, хотя время от времени всерьез удивляется, как много Пэрри умел поведать в письмах о своем окружении и как мало о себе (о, дивный старый мир без инстаграма!).
При всех очевидных недостатках книги «Слыша Гомерову песнь» стоит помнить, что еще недавно и такой биографии Пэрри не было. К тому же это одна из тех книг, в которых недостаток интереса у автора к определенным сюжетам и эпизодам провоцирует в читателе острое желание заполнить лакуны и углубиться в тему самостоятельно. Это ли не главная цель научно-популярной литературы?