Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Лука Сарци Амаде. Гонзага. История династии. Искусство и власть. Ренессанс в Италии. М.: Слово/Slovo, 2024. Перевод с итальянского В. М. Николаева. Содержание. Фрагмент
Подробное знакомство с биографиями поэтов прежде знакомства с их стихами может порой, как замечено, подрывать веру в поэзию. Знакомство с биографиями меценатов — особенно средневековых — способно подорвать веру в человечество. Если у кого-то она еще оставалась.
Лука Сарци Амаде — итальянский журналист и автор научно-популярных сочинений. Предлагаемая вниманию читателей книга посвящена династии Гонзага, правившей (в разном качестве: как капитаны, затем маркизы и, наконец, герцоги) городом Мантуя и его менявшимися в размерах окрестностями с 1328 по 1707 год. Перед нами, по сути, первый том родовой истории, посвященный преимущественно XIV-XV векам. Начиная, по собственному, признанию, свой рассказ ab ovo, автор дает краткую предысторию не только семьи Гонзага, но и города Мантуи начиная с его возникновения в IX веке (то и дело напоминая и о более ранних временах), а последняя глава заканчивается событиями 1481 года.
Том прекрасно иллюстрирован как цветными репродукциями портретов персонажей книги и других картин, относящихся к рассматриваемой эпохе, так и фотографиями памятников архитектуры и скульптуры. К книге прилагается не только обширная библиография итальянских изданий, но и генеалогические таблицы и примечания (и авторские, и редакционные). Все это помогает читателю ориентироваться в пестром потоке событий. Весьма нелишней, кстати, была бы и географическая карта. Ведь мотивация Гонзага и их разнообразных антагонистов при затевании бесчисленных войн, как видно и из авторских пояснений, не может быть понята в полном объеме без знания итальянской географии и в особенности гидрографии. Реки были притягательны как торговые артерии и в то же время облегчали оборону примыкающих к ним территорий.
Фактически книга делится на две неравные части. Первые две трети ее (до событий 1444 года) — это главным образом хроника войн, распрей, казней, отравлений, подкупов, обманов, массовых ограблений, матримониальной торговли детьми, террора и репрессий, ослепительных дворцовых празднеств и регулярных вспышек голода и чумы. На протяжении этих страниц автор не забывает о том, что обещал рассказать о Ренессансе. Здесь часто упоминается Данте и еще чаще — Петрарка. Однако у читателя может возникать ощущение, что он мчится по заваленным трупами дорогам вслед за корифеями итальянской поэзии и все время отстает на один перегон, заставая о них одни лишь толки да пересуды. Вот здесь Петрарка бывал, при том дворе к нему проявили благосклонность, а этому синьору он подарил рукописную книгу с собственноручными комментариями. Все это склоняет к невеселым размышлениям об уделе поэтов. Тут еще кругом не «одуванчик у забора», не «лопухи и лебеда», а непроходимое кровавое болото, мимо которого некуда ступить.
Читатель, интересующийся искусством, будет щедро вознагражден при чтении второй части книги, составляющей ее последнюю треть (и последнюю главу), из которой мы многое узнаем не только о зодчестве и фресках, но и, например, о локальных новшествах в педагогике XV века в направлении большей свободы и эгалитарности.
Нет причины объединять упомянутое кровавое болото с Ренессансом в единое отталкивающее целое (как одно время было модно среди ревнителей «особого» русского пути, видевших даже преимущество России в том, что Возрождение обошло ее стороной). Феодальное Средневековье продолжало давать свои всходы, не чураясь и все более громкого звона монет. Наиболее воинственные из Гонзага, как видно из книги, были воспитаны на рыцарской литературе (поэмах и романах). В целом же гигантская по тем временам (сотни томов) библиотека семьи была и предметом роскоши, а значит, и престижа, учитывая огромную стоимость рукописных книг. Иногда хозяева одалживали книги некоторым сановникам. Да, вот именно так: «одалживали», а не «давали почитать». Так это выглядело в пору симбиоза военного феодализма и нарождавшегося капитализма.
Перед автором стояла весьма нелегкая задача. Учитывая обилие в позднесредневековой Северной Италии топонимов и гидронимов, городов и епархий, непрестанно сменявшихся в них правителей, многочисленность и разветвленность их семей, запутанность их родственных связей, складывавшихся и распадавшихся коалиций, относительное однообразие войн и сражений, было бы проще простого превратить рассказ о них в подобие телефонного справочника, от чтения которого у публики остается рябь в глазах и большой ком в распухших головах. Луке Сарци Амаде удается избежать подобного эффекта благодаря чрезвычайно живой повествовательной интонации, постоянно акцентирующей драматизм событий и побуждающей читателя внимательнее следить за их динамикой, за перемещениями персонажей.
Вероятно, добросовестному интеллектуалу чрезвычайно трудно полюбить средневековых аристократов, рассматривая их вблизи. Откровенно панегирический тон в адрес фамилии Гонзага, в котором написан пролог к книге, быстро разбивается о скалы обстоятельной фактографии, возведенные самим журналистом. И тут на помощь автору приходит его особая амбивалентная манера изложения, остроумная, но не всегда позволяющая понять, иронизирует он в данном конкретном случае или остается серьезным.
Такая манера хорошо маскирует собственные воззрения автора, которые не могут не интересовать въедливого читателя хотя бы для того, чтобы оценить критерии отбора фактического материала. Между тем авторские взгляды все-таки сказываются и в даваемых оценках, и даже в терминологии, и выглядят, мягко говоря, весьма консервативными.
Лука Сарци Амаде упорно, раз за разом, называет османских турок «маврами». Судя по всему, он смотрит на них глазами своих средневековых героев-католиков, для которых разница между различными культурами мусульманского мира была пренебрежимо мала. Впрочем, о мусульманской культуре (повлиявшей на Европу, между прочим, и через Южную Италию) в книге вовсе нет помину, хотя именно благодаря арабам на Запад пришел целый ряд античных произведений. Речь лишь о «спасении древних рукописей от наступавших мавров», то есть турок.
Абсолютно некритически воспроизводится в книге ряд средневековых преданий — например, о том, как в 452 году «папа Лев I, причисленный к лику святых, одним своим словом остановил Аттилу и его гуннов» (уже хорошенько потрепанных и разбитых, напомним, годом раньше в битве на Каталаунских полях).
Автор неоднократно сетует на распространение ересей, опасных, как он поясняет, для единства Европы. Но о факте сожжения еретиков упоминает лишь единожды. Говоря о ереси катаров, он не поясняет, откуда они появились в предренессансной Италии, — конечно же, в результате эмиграции из цветущего некогда Лангедока, разоренного и превращенного в пепелище французскими крестоносцами по благословению папского престола. Так была потоплена в крови «первая попытка» Возрождения...
Предельно дико выглядит мимоходное замечание автора о том, что политика шантажа по отношению к дискриминируемым евреям, заставлявшая их «поставлять товары по конкурентным ценам», «в перспективе» вела к «росту благосостояния» «и самих сынов Израиля».
Стремясь подчеркнуть заслуги Гонзага в разных областях, Лука Сарци Амаде пишет о появлении учениц у Витторино деи Рамбальдоне (XV в.), учителя при мантуанском дворе: «Это была революция. До этого в готической Италии женщины никогда не считались равными мужчинам». Здесь он, однако, ошибается: в Болонском университете XIII-XIV веков женщины бывали даже профессорами права, философии, медицины и читали лекции (в известных случаях, правда, это были дочери мужчин-профессоров). В Медицинской школе Салерно женщины-преподавательницы появились еще раньше. (Наверное, сегодня многим совсем удивительно будет узнать о том, что в мусульманской Кордове X в. эрудированная рабыня Лубна стала секретарем халифа и заведовала гигантской библиотекой — раз уж мы вспомнили о «маврах»...) Отдавая должное смелости и талантам ренессансного педагога-новатора, можно соотнести реализацию этих качеств не с некоей особой мудростью синьоров-покровителей, а с отголосками былых университетских свобод времен самоуправления.
Историю правителей Мантуи тем труднее преподнести с похвалой, что свирепое семейство отнюдь не стремилось прятать свои «скелеты» в шкаф. В 1391 году Аньезе, жена Франческо Гонзага, была обезглавлена за супружескую измену, а ее возлюбленный повешен. Заметив с явным раздражением, что эта казнь стала «аппетитным блюдом» (?!) «для драматургов, историков и романистов», автор добавляет: «Женский адюльтер в Италии оставался преступлением вплоть до 1968 года. Небольшая ремарка — просто чтобы понять, из какого теста мы сделаны». Такая информация никак не является утешением для казненных, хотя кое-что говорит о современном мире и о сравнительной молодости общепринятых гуманных представлений. (Известие же о том, что имя, данное тому самому Франческо Гонзага, свидетельствует о популярности культа Франциска Ассизского, способно скорее повергнуть в отчаяние.)
Действительно, не во всех случаях полицейские порядки XV века могут быть с облегчением отнесены к минувшему. Читаем, например, что «канцелярия посылала к больному врача, обычно цехового хирурга. Визит часто кончался печально: было достаточно малейшего подозрения на эпидемию, чтобы отправить больного, а часто и всю его семью в Вальдаро — изолированный лазарет между речными омутами в болотистой местности за рекой Минчо, куда был запрещен доступ родственникам и друзьям. Но даже в этом вопросе маркиз был непреклонен, и в жаркое лето 1451 года он наказал тех, кто скрывал больного человека, карательным заключением всей семьи в заречный лазарет». И словно переносимся в XXI век, когда времена чумы как будто уже миновали...
Как можно видеть и из приведенных цитат, автор при всей указанной тенденциозности не создает «золотую легенду» о Гонзага и не идет по легкому пути описания нескончаемых церемониалов и придворных одеяний. В книге также подробно освещено постепенное укрепление власти династии. Так что в целом она дает довольно разностороннюю картину итальянской действительности эпохи раннего Ренессанса.