В серии «Азбука понятий» Европейского университета в Санкт-Петербурге вышла книга антрополога Сергея Штыркова, посвященная истории термина и концепта «религия». О том, как жизнь вступает в конфликт с представлениями Джона Локка, рассказывает Эльнар Гилязов.

Сергей Штырков. Религия, или Узы благочестия. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2021. Содержание. Фрагмент

Для антропологии важны конкретные примеры, кейсы, истории из исследовательской практики. Открывая книгу Сергея Штыркова «Религия, или Узы благочестия», сразу понимаешь, что ее написал именно антрополог, потому что начинается она рассказом о двух случаях из полевого опыта автора. Первый касается общины российских пятидесятников, второй — осетин, и, не вдаваясь в их подробное описание, отметим, что оба случая объединяет то, что обычаи и обряды, которые мы вполне могли бы назвать религиозными, сами информанты таковыми не считали; для них религия — нечто застывшее и формализованное, а обычаи, о которых идет речь, — «просто» часть жизни. Конфликт между понятием и практикой налицо.

Так что же такое религия? В нашем обществе сегодня чаще всего считается, что эта сфера духовной жизни присуща всем человеческим культурам и подразумевает веру в некую надчеловеческую и трансцендентную реальность; что религия является скорее частным делом и выбором каждого человека и четко отделена от государства, экономики и права. Однако, понимая религию таким образом, мы выдаем желаемое за действительное: во-первых, это понимание исторично и возникло в определенную историческую эпоху (Новое время), поэтому мы не можем говорить, что на протяжении всей истории человечества существовала именно такая «религия». Во-вторых, это понятие европейское, и далеко не во всех незападных обществах было особое слово, которое обозначало бы религию как отдельное явление. В силу сказанного Штырков предлагает опираться на канадского теолога и историка Уилфреда Кантуэлла Смита, который советует при изучении истории религий отказаться от привычного термина и использовать более подходящий — «вера». Кроме того, автор берет в союзники антрополога Талала Асада, который отмечал, что европейское и модерновое понятие религии не дает увидеть всю специфичность и многообразие представлений и практик незападных культур.

Но к историческому и географическому измерениям термина «религия» добавляется и еще одно — дискурсивное. Называя некое явление религией, мы одновременно не только описываем некий регион социальной жизни, но одновременно предписываем ему характеристики, которые «конструируют» его в качестве религиозного, исходя из наших представлений о том, что такое религиозное.

Пример такого предписания можно найти на заре интеллектуальной истории термина религия — в Древнем Риме. Изначально слово religio относилось скорее к эмоциональной сфере человека и соотносилось с такими понятиями, как «колебание», «страх», «тревожность», «боязнь потерять лицо». Оно описывало ситуации, где не было четких правил поведения и человек мог поступить «не так». Позднее семантика этого слова стала ближе к нашему современному «табу», то есть к страху не соблюсти некие требования. Однако в I веке до н. э. римский оратор и политик Марк Туллий Цицерон в своих речах и сочинениях дал religio новое определение, а именно — «почитание богов». Поскольку «самые правильные» боги — это римские, то и их почитание сводилось, по сути, к уважению и послушанию римскому государству. Так Цицерон пытался преодолеть гражданскую раздробленность, по-новому описав, а по факту — определив религию.

Подобные метаморфозы и переплетения смыслов термина «религия» в интеллектуальной истории описываются в первой, самой объемной части книги. От религии как распорядка жизни монашеских орденов, через религию как вероучение, следование обрядам и личный поиск мы приходим к новейшему ее пониманию, встречаясь с Джоном Локком. В XVII веке Локк совершил настоящую революцию, заявив, что дела духовные не должны пересекаться с делами государственными и что вероисповедание является личным делом каждого, той областью, куда власти не следует вторгаться, подобно тому, как церкви не следует лезть в экономику и политику, занимаясь спасением души. Это и стало основой современного понимания религии. Практически одновременно началась европейская экспансия на другие континенты, а вместе с ней экспансия локковского подхода. Этому посвящена вторая часть книги Сергея Штыркова.

Из нее, например, следует, что буддизм как мировая религия возник в библиотеках и институтах Запада в XIX веке в результате изучения древних текстов — по крайней мере, так считает историк Филип Алмонд. До этого не было столь очевидно, что всевозможные практики и обычаи, распространенные в Азии, имеют своей основой учение Будды. Для описания буддизма как религии пришлось расширить это понятие, потому что это пример «религии без бога», которая не укладывалась в привычные схемы ученых того времени. «Конструирование» буддизма по западному образцу было удобно не только для нужд классификации, а значит, и управления, не только позволяло миссионерам проводить параллели между вероучениями, а значит, и оспаривать соперников христианства. Оно, к примеру, дало тибетцам возможность придать своей религии моральный и политический вес, важный в непростых отношениях с Китаем. Что произошло в итоге? Втиснутый в упрощенные схемы, буддизм в современном западном представлении свелся к мировоззрению «за все хорошее против всего плохого». Как замечает американский буддолог Ричард Коэн, «буддизм, представленный таким образом, является религией, которую мог бы полюбить даже Кант». Разумеется, это не вполне соответствует «реальному положению дел».

Как показывает Штырков, самый серьезный вызов доминирующему в обществах Запада пониманию религии бросает ислам. Эта «неприрученная» вера способна охватывать все сферы жизни — от права до политики, — определять их содержание и тем самым ставить под вопрос секулярные взгляды в духе Локка. Последствия этого вопроса мы уже наблюдаем и будем наблюдать в ближайшем будущем.

Книга Штыркова несколько отличается от других работ в серии «Азбука понятий». Если другие авторы пытаются описать не только историю концепта, но и его роль в интеллектуальной истории, а также осветить современные дискуссии по этому поводу, то в «Религии» автор сконцентрирован на истории и контекстах употребления самого термина. Оно и понятно, потому что, во-первых, с понятием «религия» существуют большие сложности и надо сперва разобраться с ними, а во-вторых, теорий религий так много, что даже краткий их обзор удвоил бы объем книги, что явно не вписывается в идею научно-популярной серии карманного формата. Вместе с тем книга является одной из самых полезных, потому что учит серьезно и осмотрительно относиться к терминам и понятиям из гуманитарных и социальных наук, осознавать разницу между их научным и обыденным употреблением и задаваться вопросом, о чем же мы говорим, когда говорим о религии.