Кэролин Форше. What You Have Heard is True: A Memoir of Witness and Resistance
Однажды, в 1977 году, на пороге дома подающей надежды поэтессы Кэролин Форше появился Леонель Гомес Видес, кофейный плантатор из Сальвадора. С собой он привез пачку бумаг и двух дочерей. Форше слышала о Гомесе ранее, когда ездила в Испанию переводить стихи его кузины Кларибель Алегриа, работавшей то ли на сальвадорских партизан, то ли на ЦРУ.
Гомес начал издалека. Он рассказал про испанские галеоны, на которых приплыли европейские завоеватели, о том, как жестоко конкистадоры обращались с индейцами, и наконец подошел к главному — рассказал о противостоянии в Сальвадоре. Он предложил Форше написать о пропавших людях, о том, как море выбрасывает на берег части тел, об эскадронах смерти — вооруженных группах, занимавшихся внесудебными расправами, пытками и похищениями людей. В Сальвадоре они целенаправленно уничтожали «нежелательных элементов»: коммунистов, социал-демократов и христианских демократов, профсоюзных деятелей и даже католических священников.
Выслушав все это, Форше посоветовала Гомесу взять с собой в Сальвадор журналиста, чтобы тот написал статью о ситуацию в стране. Но Гомесу почему-то был нужен именно поэт. И спустя два дня Форше уже ехала с ним в Сальвадор, который находился на грани гражданской войны.
Война началась в 1979 году и продлилась 12 лет. В Сальвадоре Гомес возил Форше на своей белой «тойоте». Во время поездок он все время нервно поглядывал в зеркало заднего вида и держал под рукой пистолет. Гомес отвез поэтессу в деревню и познакомил с голодающими крестьянами. Он отвез ее в посольство Соединенных Штатов, где посол предупредил Форше, чтобы она была поосторожнее с Гомесом — «мы не знаем, кто он такой». Гомес выступал против коррупции и поддерживал реформы. Форше заметила у него дома плакат с Че Геварой; Гомес отвечал, что у него имеется и плакат с Муссолини «на случай, если возникнет необходимость».
Форше описывает, как ее преследовали эскадроны смерти. Со временем она свыклась с изуродованными телами, оставленными на обочинах дорог, с их «сладким тошнотворным запахом». «Когда простая смерть больше не вселяет страх в население, — пишет она, — нужно поднять ставки. Люди должны увидеть, что они не просто умрут, а будут умирать долго и мучительно». За большинством убийств во время гражданской войны в Сальвадоре стояли правительственные войска, которых, в свою очередь, поддерживали американские деньги и спецслужбы. Рецензируя книгу «Нью-Йорк Таймс» отмечает, что Форше иногда пересказывает слухи, но в основном пишет о том, что видела и слышала сама.
Дэвид Тройер. The Heartbeat of Wounded Knee: Native America from 1890 to the Present
В конце 1890 года отряд из пятисот бойцов и четырех пушек 7-го кавалерийского полка США окружил лагерь индейцев народности Лакота, расположенный недалеко от ручья Вундед-Ни. Перед полком была поставлена задача разоружить индейцев и арестовать их вождя. Индейцы не собирались оказывать сопротивление, но и не хотели сдавать оружие — охота была для них единственным способом выжить. Военные проигнорировали просьбы индейцев и послали отряд солдат обыскать жилища. В какой-то момент прозвучал случайный выстрел, который спровоцировал хаотичную перестрелку. Погибли 25 солдат и не менее 153 индейцев, включая мужчин, женщин и детей.
Бойня на ручье Вундед-Ни была одной из последних битв Индейских войн. За участие в этом «сражении» как минимум 20 военнослужащих полка были награждены Медалью Почета. В 1970 году известный романист Ди Браун в своей книге «Похороните мое сердце в Вундед-Ни», писал, что «культура и цивилизация американских индейцев были уничтожены» в конце XIX века. Дэвид Тройер, автор The Heartbeat of Wounded Knee, с ним спорит. В реальности всё гораздо сложнее. Он называет свою новую книгу «контрнарративом» к проданной миллионами копий работе Брауна.
Тройер, американский писатель, критик и профессор литературы в университете, вырос в индейской резервации в Миннесоте, в племени оджибве. По образованию антрополог, он исследовал жизнь коренного населения США, изучал язык и культуру оджибве. Его книга — смесь исторического очерка, репортажа и воспоминаний. Тройер объясняет, как в индейском мире очередная эпоха грабежей и завоеваний порождала новые способы выживания. Тройер доказывает, что, вопреки всему, что писал Ди Браун, индейцы не только сохранили свою культуру и цивилизацию, но и в некоторых частях страны добились определенного процветания. Он приводит примеры успешных индейцев: например, рассказывает о Сьерре Фредриксоне, писателе и преподавателе в колледже, который использует социальные сети для того, чтобы отыскивать членов своего племени. Или про Шона Шермана, шеф-повара и владельца органической фермы, на которой индейцы выращивают «исторические местные сорта», от бобов до кукурузы и сквоша (овощ, напоминающий кабачок).
Тройер не боится критиковать высокопоставленных коренных американцев, упоминая коррупцию в племенах и руководстве «Движения американских индейцев» (AIM) — радикальной и жестокой группировки, которая была известна в 1960–1970-х гг. Это они в 1973-м устроили захват заложников и спровоцировали вооруженное противостояние в том же многострадальном Вундед-Ни, требуя расследовать коррупцию в племенном совете. Многие индейцы бормотали себе под нос, что AIM в действительности расшифровывалась как «мудаки в мокасинах» (Assholes in Moccasins). Но именно AIM также подтолкнула некоторых индейцев к мысли о том, что они не должны мириться с бесправием.
В конце 1970-х годов правительство, которое когда-то лгало, обманывало и нападало на индейцев, помогло изменить ситуацию к лучшему. В 1978 году был принят закон «О свободе вероисповедания американских индейцев». «Молодые и городские индейцы получили возможность открыть для себя традиции, которые были для них потеряны», — пишет Тройер. В 1988 году Конгресс легализовал игорный бизнес в резервациях индейцев, позволив племенам использовать прибыль от игр на свои социальные программы. Из более чем 500 признанных на федеральном уровне индейских племен в США 238 владеют и управляют игровыми операциями. Доходы выросли со $100 млн в 1988 году до более чем $26 млрд в 2009 году. Некоторые племена создают музеи, рабочие места, школы и культурные центры. В общем, считает Тройер, хоронить культуру коренных американцев пока рано.
Альберт Вудфокс и Лесли Джордж. Solitary
Это биография одного из самых известных заключенных в Америке. В 1969 году двадцатидвухлетний и уже отсидевший небольшой срок Альберт Вудфокс познакомился с членами леворадикальной партии «Черные пантеры» — организации, боровшейся за права темнокожего населения. Вудфокс планировал пойти на их собрание, но его арестовали за ограбление. «Я грабил, пугал, угрожал, — пишет он. — Я воровал у людей, у которых почти ничего не было. У моего народа, у черных. […] Я был шовинистической свиньей».
Его экстрадировали в Новый Орлеан и поместили в окружную тюрьму, где восемнадцать членов «Пантер» ожидали суда, коротая время на курсах по политике, экономике, социологии и истории рабства. В 1971 году его приговорили к пятидесяти годам заключения и отправили в «Анголу» — самую опасную тюрьму Юга. Когда-то здесь была плантация, ее назвали в честь страны, откуда везли рабов на плантацию. Потом, на месте плантации построили тюрьму. Но рабство никуда не ушло: четверть заключенных «Анголы» жила в рабской зависимости, их насиловали, продавали и обменивали, они приносили доход своим владельцам и тюремным надзирателям. «Пантеры» создали «отряд против насилия», который сопровождал новых заключенных до их камер. Их оружием были биты и ножи, изготовленные из сельскохозяйственного оборудования.
Во время бунта в апреле 1972 года в черной общей камере был убит надзиратель. Его тело нашли у койки Иезекии Брауна, черного заключенного, уже приговоренного к смертной казни за изнасилование. Изначально Браун сказал, что ничего не знает об этом убийстве. Четыре дня спустя его пообещали помиловать, если тот «раскроет дело», и Браун назвал четырех тюремных активистов, среди которых был Вудфокс.
На месте преступления было достаточно улик, но ни одна не указывала однозначно на вину Вудфокса. Тем не менее Вудфокса признали виновным и поместили в одиночку. Оказавшись в одиночной камере, Вудфокс часто просыпался, задыхаясь: ему снилось, будто стены сдавливают его. Три года он спал сидя, потому что в вертикальном положении меньше паниковал. В девяностых у него завязались романтические отношения по переписке, но после он сам расстался с девушкой, сказав ей, что из отношений с зэком не выйдет ничего хорошего.
Заключенные, убившие других заключенных или пытавшиеся сбежать во время бунта — один даже похитил начальника тюрьмы, угрожая ему ножом, — в конце концов вышли на свободу. Но Вудфокс и еще двое «Пантер» оставались в тюрьме. В 2008 году представитель от штата Луизиана Седрик Ричард сообщил прессе, что «огромное количество улик» указывает на невиновность Вудфокса. Но генпрокурор Луизианы Бадди Колдуэлл был против его освобождения. Он запросил записи телефонных разговоров Вудфокса, включая разговоры с адвокатами. Как оказалось, в одном из интервью Вудфокс заявил, что до сих пор живет по принципам «Черных пантер», после чего в наказание ему запретили выходить из камеры.
Альберт Вудфокс провел сорок три года в одиночном заключении. Его освободили лишь в 2016 году после того, как в должность вступил новый генпрокурор.
Тресси Макмиллан Коттом. Thick: And Other Essays
Слово thick имеет множество значений. Так могут назвать фигуристую девушку или некую плотную и густую субстанцию. Все эти значения так или иначе упоминаются в восьми эссе профессора социологии Тресси Макмиллан Коттом, которая не только преподает и ведет исследовательскую программу, но и является востребованным спикером на американском радио и телевидении.
Но так было не всегда. С детства Коттом говорили, что ее «слишком много», и одновременно с этим утверждали, что ей все время чего-то не хватает для полноценного успеха. Когда Коттом была аспиранткой, чернокожий старший коллега сказал ей, что для новичка она слишком много пишет и слишком быстро публикует свои работы. Но Коттом добилась, чтобы ее воспринимали всерьез.
Она предпочитает то, что называет «плотным описанием» (thick description), и сочетает личный опыт со структурным анализом, показывая, как систематический расизм влияет на то, считает ли человек себя красивым или получает медицинскую помощь вовремя, чтобы спасти жизнь своего ребенка. Она описывает митинг Трампа и вечеринку Обамы по сбору средств в богатом, преимущественно белом пригороде, больничную палату, где ее отец сказал ее мужу, что, когда речь заходит о домашнем насилии, «у каждой истории есть две стороны». Она рассказывает о превосходстве белых, мизогинии среди чернокожих и демонстрации социального статуса как средстве выживания для черных женщин, приведя в пример историю, как ее мать, «одевшись очень добропорядочно» и говоря на «королевском» английском, защищала их соседа в отделении соцслужбы.
В одном из эссе Коттом рассматривает дискриминацию и риски, с которыми сталкиваются черные женщины в медицинских учреждениях, в частности, при родах. Она приводит статистику смертности от беременности и родов среди чернокожих женщин, а также показателей смертности чернокожих детей, и рассказывает личную историю, связанную с этим. Коттом перечисляет причины борьбы чернокожих женщин за получение справедливого медицинского обслуживания, которой не избежала даже Серена Уильямс. Имеется в виду интервью Уильямс для Vogue, в котором она рассказывает о легочной эмболии, перенесенной в больнице после рождения дочери. Почувствовав, что задыхается, и вспомнив о подобном эпизоде в прошлом, Уильямс сообщила медсестре, что «ей срочно нужна компьютерная томография с контрастным веществом и гепарин внутривенно». Но вместо этого медсестра сперва стала сомневаться в ощущениях Уильямс, предположив, что дело в обезболивающем. Затем врач стал делать Уильямс УЗИ ног. УЗИ ничего не выявило, и лишь после ее отправили на КТ, которое действительно показало наличие сгустков крови в легких.
В «Girl 6», заключительном эссе сборника, Коттом упоминает, что только в июле 2018 года «Нью-Йорк Таймс» впервые наняла цветную женщину в качестве постоянного обозревателя. Как так получилось, что черные женщины-интеллектуалки должны бороться за право быть услышанными, а вместо них на любые темы, включая разговор о расовых проблемах, высказывается давний колумнист «Нью-Йорк Таймс» Дэвид Брукс? LA Review of Books пишет, что эссе «Girl 6» выглядит как развернутый наезд на Брукса. Но, с другой стороны, вопрос Коттом не лишен смысла: как всё это время известный интеллектуал с самой большой аудиторией в Америке умудрялся избегать дискуссий с чернокожими женщинами, в особенности когда речь заходила о классовом конфликте? «Либеральная белая Америка должна не только повторять мантру „доверяй черным женщинам”, но и жить по ней, прежде всего считая черных женщин компетентными и принимая их всерьез» — пишет Коттом.
Также в шорт-лист Национальной книжной премии попали мемуары Сары Брум The Yellow House. О них «Горький» уже писал ранее.