Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Средневековые видения от VI по XII век. М.: Новое литературное обозрение, 2024. Перевод с латинского Бориса Ярхо. Содержание. Фрагмент
Средневековые видения — жанр церковно-латинской литературы, процветавший в те века, с литературой которых широкий читатель практически незнаком по вполне объективным причинам, а не из-за лености и нелюбопытства: читать такое сложно и не вполне понятно зачем. Видения в этом смысле выгодно отличаются от многих древних текстов тем, что эта почтенная традиция, укрепившаяся в европейской культуре благодаря «Божественной комедии» Данте, но не только, при всей своей дидактичности гораздо проще для восприятия. Галлюцинаторный опыт различных людей, которые сами не могли облечь его в надлежащую форму, обрабатывали образованные люди, а сам материал их со всевозможными чертями, ангелами, огненными пропастями и запредельного размера сияющими горами в силу его образной конкретности вполне привлекателен.
Данное издание представляет собой публикацию архивной рукописи, подготовленной Борисом Ярхо (переводы видений плюс комментарии к ним) в конце 1910-х годов, но так и не увидевшей свет тогда, когда эти тревожные апокалиптические тексты максимально соответствовали происходившему вокруг. Впрочем, и в наши дни они по понятным причинам наверняка найдут отклик во многих душах.
«Предшествуемая ангелом, пошла она по длинной, извилистой и очень трудной дороге. Совершив путь во мраке и очень утомившись, увидела она невдалеке от них зверя величины невероятной и ужаса невыносимого. Зверь тот громадою своею превосходил все горы, какие она когда-либо видела. Глаза же его подобны были холмам огненным; а пасть была раскрыта и широко разинута и, казалось ей, могла вместить девять тысяч мужей вооруженных. Во рту у него помещались два нахлебника, весьма различно расположенные: у одного голова была обращена кверху, к верхним зубам означенного зверя, а ноги книзу, к нижним (зубам); у другого же голова была внизу, а ноги наверху, у верхних зубов. Так они стояли, подобно столпам, в пасти его и разделяли пасть эту на нечто вроде трех ворот. Из пасти извергался огонь неугасимый, разделенный натрое этими тремя воротами, и осужденные души должны были входить навстречу этому огню. Ни с чем не сравнимое зловоние исходило изо рта его, а также плач и рыдание множества (душ) доносились через рот из чрева его, и неудивительно, ибо там помещались многие тысячи мужей и жен, терпящих свирепые муки».
Бертран Патенод. Большое шоу в стране большевиков. Деятельность Американской администрации помощи в Советской России во время голода 1921 года. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2024. Перевод с английского Ольги Чумичевой. Содержание
В 1921 году на Советскую Россию обрушился чудовищный голод. Соединенные Штаты Америки деятельно отреагировали на эту трагедию: была организована работа Американской администрации помощи, которая вела масштабную кампанию спасения. Невозможно посчитать, сколько жизней сохранились благодаря этому вмешательству, достаточно лишь упомянуть, что к лету 1922 года американские кухни ежедневно кормили около одиннадцати миллионов советских граждан. Сегодня об этом жесте доброй воли мало кто вспоминает.
Книга является исчерпывающим изложением деятельности АРА и читается как эпический роман — довольно душераздирающий, но в общем и целом скорее духоподъемный. Автор изучил все доступные архивы ― от коллекций документов самой АРА и государственных хранилищ до личных собраний, включающих дневники, письма и мемуары сотрудников организации. Первая часть описывает обстоятельства катастрофы и помощь пострадавшим. Дальнейшие главы посвящены историям спасателей и их подопечных, конфронтации между американскими посланниками и большевиками и, наконец, культурному сотрудничеству между двумя сторонами.
«Один сотрудник АРА сказал мне, что в прошлую зиму, когда он только приехал, его взбесило, что тысячи детей засунуты в грязные здания, практически без одежды, немытые, покрытые паразитами, без отопления, без еды. Но больше всего его встревожило, что после того, как их помыли, накормили и хотя бы частично одели, дети часами, нет, целыми днями сидели на краю кровати, закрыв лицо руками, безразличные, в них не было ни духа, ни жизни, чтобы обращать на что-то внимание или играть... Это было чересчур».
Роб Данн. С нами или без нас. Естественная история будущего. М.: Альпина нон-фикшн, 2024. Перевод с английского Анны Петровой. Содержание
Судя по названию и аннотации, от книги можно ждать очередного описания планетарных бед, которые навлекает на себя возгордившееся человечество, и в некотором смысле о них тоже пойдет речь. Однако основная тема книги — это биологические законы, которые управляют неподвластной людям жизнью, и если последние их игнорируют, то тем хуже для последних. Некоторые из этих законов — вроде естественного отбора — самоочевидны; его действие Данн иллюстрирует на примере повышения резистентности микробов к антибиотикам, которая способна изменить медицинскую картину ближайшего будущего. Другие законы — вроде закона зависимости — менее очевидны («Чтобы выживать и процветать, нам требуются сотни, а возможно, и тысячи разнообразных биологических видов, живущих внутри и снаружи наших тел. И в этом мы вполне заурядны, ибо все виды животных зависят от других видов»), но автор иллюстрирует их неизменно доходчивыми примерами (в данном случае передачей материнской микробиоты младенцу при «нормальном» рождении). Книга вообще блещет яркими кейсами, но при этом не сваливается в сборник анкедотов, а тянет на доступно написанный учебник по экологии.
«Предположим, люди обеспечили себе возможность колонизировать Марс. Среди обсуждаемых вариантов покорения этой планеты выделяются две главные линии. В рамках одной мы колонизируем Марс, закладывая на нем нечто вроде гигантской космической станции. В контексте другой — мы колонизируем Марс, пытаясь с помощью разнообразных микробов воссоздать на нем атмосферу, близкую к земной. Для человечества оба сценария сродни перерождению или, по крайней мере, линьке. Ведь они требуют, чтобы мы захватили на новую планету все необходимые для нашего выживания биологические виды. Эта задача намного труднее любой другой, с какими сталкиваются те или иные виды на Земле. Когда матка муравьев — листорезов улетает, чтобы основать новую колонию, она берет с собой грибок, который ее потомки будут лелеять на собираемых ими листьях; обратим внимание, что ей не приходится брать с собой сами растения, на которых эти листья растут. А вот нам придется взять с собой и растения, и много чего еще».
Поль Тальман. Езда в остров любви. Панегирик, или Слово похвальное. М.: Носорог, 2024. Перевод с французского Василия Тредиаковского. Содержание
Редкий читатель «Горького» замечает, что у нас есть тэги, призванные упростить пользование нашим сайтом о книгах и чтении. Да мы и сами об этом вспоминаем в двух ситуациях: во-первых, когда эти самые тэги проставляем, во-вторых — когда понимаем, как хорошо, складно, лаконично описывает, например, тэг «хоть кто-то делом занят» книгу вроде носороговского издания «Езда в остров любви» Поля Тальмана в переводе Василия Тредиаковского.
Французский аббат Поль Тальман даже не подозревал, каким эхом отзовется его необязательный труд в далекой России через половину с четвертью века после публикации на исторической родине. Без «Езды в остров любви» не представить русского сентиментализма. Без русского сентиментализма можно представить русский романтизм (но не нужно), а без русского романтизма уж точно никак не родился бы русский реализм, а затем русский фашизм, погромы и тому подобные эксцессы, никак в естественных условиях не свойственные русскому народу. В общем, во всем виноват француз Тельман.
Но мы его за это не виним.
Злые шутки злыми шутками, а книга и правда своевременная, несмотря на вроде бы анахронизм. Казалось бы, зачем в 2024 году читать перевод романа XVII века, выполненный оплеванным современниками Тредиаковским? Отвечает замечательный автор замечательного послесловия Кирилл Осповат:
«Аллегория эротических практик совпадает здесь с описанием моделей общительности и специфического, галантно-абсолютистского политического консенсуса. „Ярость“ и „смятение“ — оно же политическая смута, troubles — уступают место монархии, которая отменяет действие „жестоких законов“ (самодержец им неподвластен) и вместо того предлагает подданным „радость“ и „любовь“ как новые основания общественного порядка. Его воплощает персонификация Любви как „царицы сердец“: в этой формуле эротическая любовь понимается как отношения господства (и, точнее, — господства женщин над мужчинами), а царская власть обосновывается любовью подданных, понятой как политический принцип. В отличие от традиционного христианского и республиканского морализма Фенелона и Щербатова галантный абсолютизм предлагает подданным свободу личных наслаждений, роскошей, в обмен на упразднение законов:
Все роскоши здесь многи,
всем свободны дороги».
Владислав Реймонт. Бунт. Сказка. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2024. Перевод с польского Яна Мержвы
В 1924 году Владислав Станислав Реймонт получил Нобелевскую премию по литературе, а год спустя умер. Затем случилось немало событий, которые лучше бы не случались, и он их, слава богу, не увидел.
А если б увидел, то поразился бы тому, как точно он все предсказал — будто речь шла не про общечеловеческие вещи и жизни, а про исход футбольного матча между «Легией» и «Лехом». В свои чудовищные предсказания поляк Реймонт втягивает животных: вождем пролетариата здесь оказывается пес Рекс, поднимающий кровавое восстание. К нему прислушиваются всевозможные свиньи и даже ласточки. Речи его верны, правдивы, но приводят к еще большему кошмару, чем могли себе представить звери, рожденные на убой.
В этому году «Бунту» исполнилось ровно сто лет. Читается эта предтеча оруэлловской «Фермы» как книга не менее реакционная и, увы, во многом справедливая.
«Что же ждало их дальше? Бедность, голод и смерть. Они ведь уже выглядели как скелеты, обтянутые ободранной обвисшей шкурой, едва держащиеся на ногах. Смертельная усталость и апатия валили тысячи из них на землю, так что они предпочитали сдохнуть с голоду, чем вновь заниматься поисками скудного пропитания. Протяжные стоны умирающих раздавались днем и ночью. Табуны редели с поразительной быстротой. Передох весь молодняк. Одни волки ведали, куда так быстро пропали овцы. И свиней оставалось немного. А сколько погибло рогатых — не сосчитать, и количество их таяло с той же быстротой, с которой гасли в них надежды на лучшее».