В 2012 году в издательстве Центр книги Рудомино вышел библиографический указатель «Франц Кафка в русской культуре», подготовленный автором этой заметки, в то время — сотрудником Научно-библиографического отдела Библиотеки иностранной литературы. Кафка был тогда уже практически полностью представлен в русских переводах, вышли основные научно-популярные книги о нем (то, что по-немецки называется Sekundärliteratur, литература второго порядка). Короче говоря, еще лет десять назад (а работа над библиографическим указателем такого объема ведется не один год) материала для библиографии хватало. Более того, уже тогда количество публикаций пошло на спад, тема исчерпалась, не предполагалось и появления новых переводов. Кафка прочно вошел в канон чтения учащихся старших классов школы, забронзовел, свелся к двум наиболее читаемым произведениям (роман «Процесс» и новелла «Превращение»), постепенно сошел на нет и научный интерес к его наследию. В ходе моих библиографических разысканий возникли, но так и остались неразрешенными несколько вопросов, и среди них главными можно считать два:
— первый перевод произведений Кафки на русский язык. В одном из источников упоминается якобы уничтоженный сборник новелл Кафки, выпущенный до революции издательским домом братьев Гранат. Никаких иных сведений обнаружить не удалось, так что первым русским переводом следует считать недавно найденный в архиве Адриана Франковского перевод «Превращения» (не позднее 1942 года), опубликованный в Ежегоднике Рукописного отдела Пушкинского дома на 2016 год (публикация М. Маликовой);
— содержание архива Макса Брода, распоряжавшегося наследием писателя. Брод завещал архив, в котором хранилось некоторое количество рукописей Кафки, своей секретарше Эстер Хоффе, которая в свою очередь завещала его дочерям Еве и Руфи. 4 августа 2018 года Ева Хоффе скончалась, а Руфь Хоффе умерла во время судебного разбирательства, посвященного судьбе этого архива, на обладание которым претендовал Немецкий литературный архив в Марбахе и Национальная библиотека Израиля. Этому судебному разбирательству и посвящена книга Бенджамина Балинта.
Бенджамин Балинт. Кафка. Жизнь после смерти. Судьба наследия великого писателя. М.: Эксмо, 2018. Перевод с английского Е. Кручины
Книга журналиста Балинта — образчик жанровой литературы. Для журналистского расследования ей не хватает интриги: исход процесса и подробные его обстоятельства гуглятся за несколько минут, расследовать тут нечего, поэтому автор пытается втиснуть свое сочинение в рамки другого, типично американского жанра и формата, legal drama. Последний яркий кинематографический пример (кстати, на тему реституции) — основанная на реальных событиях драма 2015 года «Женщина в золотом», где Елена Васильевна Миронова, в миру Хелен Миррен, играет Марию Альтман, сумевшую в ходе муторного судебного процесса добиться, чтобы Австрийская республика вернула принадлежащее ее семье полотно Климта. Что типично для жанра юридической драмы (а книга Балинта вполне сгодилась бы в качестве сценария и могла быть экранизирована, имей она хоть какое-то отношение к Кафке)? Хорошо бы подпустить флэшбэков и исторического контекста. И вот Балинт подробно проговаривает набившие оскомину всем хоть сколько-нибудь знакомым с историей литературы банальности о «сложностях» определения национальной, языковой и культурной принадлежности Кафки. Хорошо бы еще четко дать понять читателю, кто хороший, а кто плохой. И вот Балинт в документальной книге начинает использовать вполне обычные художественные приемы и тропы, отмечая сверкающие лысины израильских адвокатов, а заодно у Кафки появляются огромные глаза, элегантные синие костюмы и округлый детский почерк. И раз уж речь идет о Кафке, как избежать глубокомысленных (читай — поверхностных) сопоставлений процесса Хоффе с романом «Процесс», обширно цитируемым автором?
При этом ответа на главный вопрос — что за неизвестные рукописи так долго скрывают от мировой общественности семейство Хоффе и юристы-крючкотворы — в книге нет. По большому счету, тут и скрывать нечего. Архив Брода был описан еще 40 лет назад независимым и блестящим швейцарским филологом Бернхардом Эхьте, произведения Кафки из этого архива давно опубликованы в ассортименте от изданий самого Брода, к которым у специалистов масса вопросов, до полноценных академических изданий, которыми мы обязаны в первую очередь специалисту из Оксфорда Малькольму Пэсли и издательствам Suhrkamp и Fischer. Правами на эти рукописи и правом работы с ними Эстер Хоффе крайне успешно начала торговать сразу после смерти Брода.
Портрет Франца Кафки, год неизвестен
Фото: Courtesy the National Library of Israel
Книга, выпущенная издательством «Эксмо», представляет собой отчаянную попытку журналиста проникнуть на чужую территорию, территорию околонаучной литературы, а соответствующие притязания отражаются и в псевдонаучном справочном аппарате, который включает в себя «библиографию» и примечания — при внимательном ознакомлении обнаруживается, что это попросту калька с оригинального издания: произведения Кафки и сопутствующая литература в библиографии названы по-английски (зачем ссылаться на англоязычные переводы, если многое из списка есть по-русски?), а примечания и вовсе не отвечают элементарным библиографическим требованиям. При этом жанр книги, ее журналистский тон отразился и в макете: сложно найти оправдание постоянным выносам самых «острых» фраз и четырем броским аннотациям на обложке, уместным в журнальной верстке, но не в книге, претендующей на рассмотрение серьезной темы. Добавим к этому и обращающие на себя внимание ошибки в транскрипции и склонении немецких имен собственных.
Однако книга Балинта и не нацелена на решение каких бы то ни было вопросов. Мы имеем дело с очередным продуктом уникальной индустрии под названием «Кафка» (уже во вступительной статье к упомянутому указателю я предложил употреблять имя писателя исключительно со знаком Trademark). Это компиляция фактов из объемных работ Райнера Штаха (в связи с невероятным размером трехтомника Штаха русскому читателю не приходится надеяться на его издание в России), биографий Брода и газетной хроники. К наследию Кафки-писателя (и шире — к литературе) поделка Балинта отношения не имеет. Но продаваться должна хорошо, так как бренд, что называется, раскрученный.
Эксплуатацию того же бренда представляет собой и книга филолога Максима Жука.
Максим Жук. Путь к Замку, или Курс лекций о Франце Кафке. Комарово, Импринт Андрея Аствацатурова, 2018
Пафос (абсолютно оправданный) несколько размашисто написанной книги Максима Жука в том, что Кафка стал поп-иконой со всеми вытекающими отсюда последствиями. Особенности стиля автора, которые могут смутить читателей из академической среды, вполне оправданы тем, что книга представляет собой курс лекций — а лекции должны быть нашпигованы провокациями. К тому же Жук изложил свои намерения во введении: «адаптировать для читателя литературоведческие категории и термины, но при этом не упростить содержание прозы Франца Кафки и сохранить глубину филологического прочтения его произведений <…> рассказать доступным языком о своем понимании творчества Кафки, показать исторический и культурный контексты, которые сформировали писателя, очертить контуры его художественного мира, объяснить различные варианты интерпретаций его ключевых произведений». Единственный вопрос, который остается по прочтении этой декларации о намерениях: если Кафка настолько популярен, зачем выпускать о нем курс популярных лекций, целиком и полностью состоящий из общих мест?
В лекции первой автор счел нужным набросать «Краткую историю европейской культуры первой половины ХХ века», а во второй — очертить «Пути развития литературы ХХ века». Попытки, заведомо обреченные на неудачу, поскольку раскрыть эти темы хоть сколько-нибудь подробно в рамках одной главы-лекции невозможно. К третьей лекции мы добираемся до, собственно, Кафки и получаем… все тот же набор общих мест про Австро-Венгрию, «сложную» систему национальных, классовых, религиозных и прочих взаимоотношений. Здесь надо оговориться, что в формате лекции все это проговорить, возможно, и необходимо, однако смысла в еще одной книге подобного рода нет, функции предоставления первичной информации все-таки давно отошли интернету. Впрочем, автор и не скрывает, что широко использовал интернет-ресурсы вроде посвященных писателю сайта kafka.ru и соответствующего паблика ВКонтакте.
Франц Кафка с псом, около 1905-го годаК сожалению, перечисляя и разрушая расхожие мифы о жизни писателя, автор не избежал и сомнительных определений вроде «изуродованной личности» Кафки, пытаясь дать писателю психологическую характеристику, да и просто риторических штампов. Все-таки анализ столь неоднозначного явления в духе психологической школы (при этом непонятно, методику какой именно из школ использует лектор) требует более глубокого погружения в матчасть.
Максим Жук отдельно разбирает новеллу «Превращение». Зачем? Ничего нового он к анализу Набокова, Беньямина и не менее достойных и смелых мыслителей не добавляет. Дело сводится к подробному пересказу произведения и ряду необоснованных и вторичных обобщений (Грегор Замза — Христос, но на самом деле нет, и прочее). То же можно сказать о книге в целом. С одной стороны, автор-лектор действительно представляет нам некий смутный контекст возникновения романов и новелл Кафки, демонстрирует знакомство с основной литературой по теме и курсом зарубежной литературы XIX–XX веков вообще, но употребление терминологии, которая непосвященному может показаться научной, еще не означает, что подобная публикация, не лишенная претензий, вообще уместна.
В завершение можно сказать, что никакого «своего» понимания творчества Кафки в предлагаемом курсе лекций, к сожалению, нет, как давно уже нет на полках русских книжных магазинов заслуживающих внимания изданий Кафки, не говоря уже о сколько-нибудь интересных работах о нем, в том числе переводных. Приятным исключением стала разве что важная работа Делеза и Гваттари «Кафка: за малую литературу», изданная «Институтом общегуманитарных исследований» в 2015 году. Книги, о которых шла речь выше, лишь подчеркивают эту досадную закономерность: Кафка давно стал предметом культа и поэтому покинул поле аналитического восприятия. Назрела необходимость начать наконец серьезное академическое издание произведений Кафки на русском языке. Неплохо бы также пересмотреть существующие и бездумно перепечатываемые вновь и вновь переводы. Отдельные переводчики (в первую очередь, Михаил Рудницкий) планомерно переводят ключевые произведения Кафки заново, но, например, такой важный текст, как его дневники, до сих пор известен русскому читателю в единственном и далеко не безупречном переводе Евгении Кацевой.
Стоит отдельно отметить удачный перевод новеллы Карла Бранда «Обратное превращение Грегора Замзы», который вошел в книгу Максима Жука (переводчица — Вера Котелевская). Публикация первого кафкианского пастиша (он же фанфик) крайне интересна, но непосредственно с книгой никак не связана.