Александр Леонкин. Город Бонивур. Последняя великая стройка СССР. М.: Пятый Рим, 2018
Книга Александра Леонкина, вышедшая в издательстве «Пятый Рим», называется «Город Бонивур. Последняя великая стройка СССР». Издательство, заметим, анонсирует ее как «книгу о труде, энтузиазме и самом последнем городе СССР».
Так вот, это все неправда.
Не было никакого «последнего города СССР» — строительство крупного завода удобрений на Амуре и города при нем, о котором нам рассказывает книга, вовсе не было последней попыткой городского строительства в Союзе. Тогда реализовывалось несколько подобных проектов. Город на Амуре начали строить 20 января 1986 года. Но был город Губкинский на Ямале, строительство которого началось 22 апреля 1986 года. При этом Губкинский, в отличие от ровесника, выжил и все-таки стал городом, пусть уже и в другой стране. Был город Славутич на Украине, построенный для работников Чернобыльской АЭС и членов их семей. Решение о его строительстве было принято еще позже, в октябре 1986 года, а уже в 1988-м он получил статус города. Но вообще-то самым бесспорным обладателем титула «последнего города СССР» является основанный в 1984 году город Муравленко. Указ Президиума Верховного Совета РСФСР о присвоении поселку Муравленковский статуса города окружного подчинения председатель Верховного Совета РСФСР Борис Николаевич Ельцин подписал в 1990 году, в предпоследний год Советской власти.
Не было и «великой стройки». На строительство успели приехать всего несколько сотен человек, которые успели построить несколько жилых одноэтажных домов на две семьи, школу да недостроенную коробку здания детского сада. Вот и все «величие». Да, строительство нового города на Амуре имело (поначалу) статус Всесоюзной ударной комсомольской стройки, но ничего уникального в этом не было. Объектов с подобным статусом только в Хабаровском крае было пять, плюс еще восемь краевых ударных комсомольских строек.
Наконец, не было никакого города Бонивур — это название автор книги использовал, потому что надо же как-то называть неслучившийся город, о котором пишешь. Но автор честно признался, что на деле у этого города не было даже устоявшегося неофициального названия. Были всего лишь предложения, и «Бонивур» — только одно из них. Инициатор строительства, глава Хабаровского края А. К. Черный, например, предлагал назвать новый город «Молодость» или «Молодежный». Рассматривались также варианты Тамбовск-Амурский и Тамбов-на-Амуре: дело в том, что базой для строительства стало село Нижнетамбовское, а среди первого комсомольского десанта был и отряд комсомольцев Тамбовской области.
В общем, если честно, то масштаб события изрядно преувеличен.
Что тогда было, спросите вы.
Фото: Строительство общежития для Всесоюзного ударного комсомольского отряда имени XXVII съезда КПСС
Был — не очень обоснованный экономически — проект строительства города-завода, который продавил как «памятник самому себе» хозяин Хабаровского края Алексей Климентьевич Черный. Было объявление Всесоюзной комсомольской стройки, была мощная, как бы сегодня сказали, пиар-кампания в федеральных СМИ. О новом городе, который еще предстоит построить в дремучей тайге, писали и рассказывали газеты «Правда», «Известия», «Труд», «Комсомольская правда», радио «Юность», программа телевизионных новостей «Время», журналы «Техника — молодежи», «Юный техник», «Рабочая смена» и т. д.
Были мешки — безо всякого преувеличения — писем от желающих попасть на Дальний Восток строить новый город на Амуре. Безусловно, попасть в первый десант старались не только романтики: кого-то прельщали повышенные зарплаты, кого-то — обещание квартиры. Но большинство все-таки ехало «за запахом тайги», искренне говоря себе «я знаю, город будет, я знаю, саду цвесть».
Юность одинакова во все времена и всегда готова круто изменить жизнь, чтобы проверить себя на излом, чтобы все с нуля и чистого листа, чтобы сделать себе свой, по-настоящему свой город, чтобы оставить след на земле.
Был первый десант из отрядов, сформированных в семи регионах: Хабаровский край, Белорусская ССР, Украинская ССР, Краснодарский край, Воронежская, Кемеровская и Тамбовская области. Были парни и девчонки в стройотрядовских куртках, впервые увидевшие великий Амур и бескрайнюю тайгу. Были белорусы и кубанцы, с восторгом наблюдавшие ход кеты и горбуши по рекам. Были первые свадьбы с кортежами из самосвалов и цветами к памятному камню первостроителей. Были первые урожденные жители будущего города… Были туристические походы и дискотеки, наконец.
Вот только дело происходило не в 1960-е, а на излете 1980-х, и нового Братска или Усть-Илимска не получилось. Практически сразу начались проблемы с техникой и стройматериалами, финансирование постоянно урезалось, и уже к исходу первого года стало понятно, что перспективы у проекта самые туманные. Как писал один из первостроителей: «После нового 1987 года совсем стало тоскливо. Мы не знали, что происходит, ходили разные слухи: у стройки нет проекта, финансирования тоже нет. Наша мечта построить свой город умирала. Но домой, в Белорусскую ССР, возвращаться не хотелось».
Стройка умирала, народ побежал. Кто-то возвращался домой, за Урал, кто-то перебирался на другие объекты, которых на Дальнем Востоке хватало.
К исходу 1987 года вялотекущая жизнь на стройке поддерживалась практически только силами «местных»: в отряде «Комсомолец Украины» осталось пять человек, в «Комсомольце Белоруссии» — тоже пять, в «Комсомольцах Кубани» осталось двое и т. д. В марте 1989-го было официально принято решение о нецелесообразности продолжения строительства, и к ноябрю неродившийся город был «законсервирован», то есть брошен.
Фото: Свадьба комсомольцев-первостроителей Бонивура
Но кто-то так и остался там, в позаброшенном амурском селе, на всю жизнь.
Вот, собственно, и вся история — невеселая, негероическая и вроде бы малоинтересная всем, кроме тех, для кого несостоявшееся строительство города на Амуре стало частью жизни.
Ну действительно, кому может быть интересна книга о малозначащем эпизоде, случившемся где-то в глуши на излете Советской власти? Ничем не примечательная тривиальная житейская история, каких девяносто восемь на сотню. Обычные, ничем не примечательные люди — никто из них ни министром, ни даже героем Соцтруда не стал.
Книгу спасло одно обстоятельство: ее автор, хабаровский журналист Александр Леонкин, оказался человеком чрезвычайно дотошным. Он вытащил всю доступную и малодоступную информацию об этом проекте, он четыре раза выезжал в экспедиции на место стройки, сидел в архивах и над газетными подшивками, несколько лет переписывался с бывшими участниками комсомольских десантов — а потом очень подробно изложил все, что узнал, в книге «Город Бонивур».
И случилось чудо — этот массив иногда даже избыточной информации все оживил.
Одна из проблем исторической науки в том, что она всегда рассказывает о великом, в крайней случае — чрезвычайно значимом. О богах, полубогах и героях; о людях, мысли и поступки которых определяют жизнь десятков и сотен тысяч людей. Оно, конечно, интересно, вот только картина прошлого в итоге всегда рисуется с одного и того же ракурса. С высоты птичьего полета.
Александр Леонкин
А здесь мы видим одну из немногих удачных попыток показать прошлое «снизу», глазами простых людей — бетонщиков и штукатуров-маляров. Создать — намеренно или случайно — то, что в исторической науке именуется «историей повседневности». Рассказать сюжет, где из великих только поэт Роберт Рождественский, прилетевший на денек посмотреть на строительство нового города и приславший потом в подарок свой трехтомник, который до сих пор бережно хранят в школьном музее села Нижнетамбовского.
За обстоятельным неторопливым рассказом, за скукой газетных статей позднесоветского времени, за невообразимым косноязычием официальных документов, за безыскусными монологами бывших комсомольцев — мы вдруг увидели их молодыми.
Их, предпенсионного возраста, живущих в разных областях и странах, но зачем-то не выбросивших еще выцветшие стойотрядовские куртки с когда-то яркими нашивками.
Я — свежий ветер, огонь крылатый,
И наше время на циферблатах,
Пусть повезет нам в большом пути
От равнодушья себя спасти…