1 ноября на восемьдесят первом году жизни скончался писатель Владимир Маканин, лауреат многих литературных премий, автор книг «Портрет и вокруг» (1978), «Андеграунд, или Герой нашего времени» (1998), «Асан» (2008) и др. По просьбе «Горького» о творчестве Маканина рассказывает Лиза Новикова.

Аналитичность прозы Маканина шла скорее не от математического образования, а от увлечения шахматами. Именно эта игра была его страстью, и в каждом тексте он играл сначала белыми, потом черными. Выпускник мехмата, он не заслужил того, чтобы его упрекали в какой-то абстрактной «рациональности», которая якобы противостоит вездесущей «духовности». Математическая тема не была явлена в его книгах, разве что в небольших иронических деталях. Мебельщик Михайлов из рассказа «Отдушина» хочет, чтобы его сыновья были похожи на профессора Стрепетова, ради этого он даже готов уступить сопернику-математику свою любовницу, поэтессу Алевтину.

Технарский круг общения обеспечивал ему читателей и бесконечный материал для летописи жизни советского интеллигента. Измена математике с литературой стала той изначальной болью, что потом многократно усилилась во всех его сюжетах. Главный персонаж Маканина, человек интеллигентского склада, всегда сомневается. Успешный сотрудник НИИ (вот она — уходящая натура!) Ключарев комплексовал из-за когда-то блестящего собеседника, а ныне лузера Алимушкина. Герой повести «Где сходилось небо с холмами», композитор-самородок Георгий Башилов, чувствовал свою вину перед земляками: ему удалось конвертировать то невысказанно общее, красоту местных песен и голосов, в собственный разовый успех. Искусство побеждало жизнь, запросто ее присваивая. Шел 1984 год — и Маканину еще удалось обо всем этом спокойно поразмышлять.

К началу 1990-х, когда масштабы всеобщей торговли и конвертации всевозможных «валют» привели к всеписательскому онемению, он был уже готов к работе. В романе «Андеграунд, или Герой нашего времени» выстроена сложнейшая система персонажей: «общага» (литературное подполье, из которого выбивались в писатели, начальники и графоманы) показана и как «Гадюшник», и как «Геликон». Сам писатель, упрощая смысл своего главного произведения, называл «Андеграунд» «реквиемом» по тем людям со всеми их недовоплотившимися талантами и загубленными успехом репутациями. Но в самом построении текста этого морализаторства нет и в помине: фирменный маканинский стиль не столько полифония, сколько игра с гипотезами. Важны не логические доказательства, а именно художественная трактовка сюжетных, психологических, фантастических гипотез. Ему было важно, почему и как действует и думает каждый персонаж каждую минуту.

В 2000-х он уже жонглировал жанрами. Заметными становились и комическая эротическая зарисовка вроде рассказа «Могли ли демократы написать гимн…», и масштабная военная эпопея «Асан» — пожалуй, самое серьезное и трагическое из его высказываний о постперестроечной эпохе. Провинциальный дон жуан Петрович, старик Козлодоев наших дней, всеми силами противостоит прекраснодушной риторике записных демократов. Маленький человек Жилин из «Асана» ведет более сложный и серьезный бой. Война, власть денег («Асан» — имя забытого божества), мнимый патриотизм — герой действует с заправским детективным азартом, что твой Фандорин. Выбрав тему чеченской войны, Маканин и сам вызвал на себя критический огонь. Сам он признавался, что знает о тех событиях столько же, сколько любой обыватель. Но и здесь он, конечно, скорее лукавил: он знал боли своего героя, маленького человека, и не мог этим знанием не поделиться. К тому же никуда не девался и его азартный интерес к новым темам. Маститый писатель, внимательно листающий в книжном магазине биографию Квентина Тарантино, — вот один из запомнившихся его образов.

В последнем романе, «Две сестры и Кандинский», эта внимательность к героям, вновь интеллигентам, приобрела удивительное звучание. По-чеховски уязвимые и трогательные сестры, проштрафившийся политик-популист, вороватый музыкант, папаня-стукач и юный ученик гэбистской школы, темная лошадка путинской России, — хор их голосов уже не объясняет современность, но оглушает ею. Писатель завещал нам камертон собственного изготовления, и настоящая настройка нам еще только предстоит.