Джин Манко. Как заселялась Европа. От первых людей до викингов. М.: Издательский Дом ЯСК, 2019. Перевод с английского под редакцией Г. В. Бондаренко.
Кто написал?
Джин Манко преподавала в Плимутском и Бристольском университетах. На заре научной карьеры ее интересовала археология, история строительства и городов. Манко — авторитетнейший специалист по истории архитектуры Бристоля и Батского аббатства святых Петра и Павла, одного из древнейших монастырей Англии. Ее книги о происхождении европейцев, кельтов и англосаксов спровоцировали нешуточные научные баталии по обе стороны Атлантики.
О чем книга?
Перед нами перевод второго издания книги 2015 года. «Как заселялась Европа» (в оригинале — Ancestral Journeys) вышла в 2013 году. Второе издание потребовалось не только потому, что книга молниеносно исчезла с прилавков и стала настоящим научным бестселлером, но и потому, что недавние исследования подтвердили и дополнили гипотезы автора.
Книга рассматривает заселение Европы, ее трансформацию и формирование современных европейских этносов: от появления первых людей до последних крупных миграций в Средневековье.
Зачем читать?
«Как заселялась Европа» — уникальная книга, находящаяся на пересечении различных научных дисциплин. Манко опирается на археологию, лингвистику, исторические источники и на последние открытия в области изучения ДНК. Несмотря на то, что и раньше генетические исследования давали повод для размышлений историков, настолько комплексного анализа просто не существовало.
Часто ДНК-экспертиза была излюбленным аргументом для «теорий» разнообразных шарлатанов и фантазеров, далеких от науки. Поэтому долгое время генетические исследования воспринимались академической историей как нечто маргинальное. Да и развитие генетики предоставляло недостаточное количество материалов для изучения. При работе над первым изданием Манко могла оперировать только информацией о ДНК современного человека. К 2015 году были проведены исследования ДНК европейцев, живших много тысячелетий назад. Данные исследования предоставляют важнейший материал для историков и подтверждают теории Манко.
Человек XXI века воспринимает расу, нацию, этнос как что-то незыблемое, хотя этим социальным конструктам в Европе всего несколько столетий. По мнению Джин Манко, остатки древних культур часто «приватизируются» тем или иным государством, рассматриваются как источник нациестроительства, а древние европейцы не знали границ.
Если бы Джин Манко была менее оригинальным ученым, умеющим глубоко ориентироваться в междисциплинарном предмете, и писала бы попроще, то «Как заселялась Европа» могла бы выйти в любом мейнстримном издательстве научно-популярной литературы.
«Судя по датировке корчакских находок, самое раннее переселение славян было направлено на юг к Дунаю и Черному морю. Расселение в степи делало славянских мигрантов уязвимыми по отношению к аварам — новой волне кочевников с востока. Продвижение авар к концу VI в. вытеснило славянские группы через Дунай на территорию Византии, таким же образом, как гунны ранее изгнали готов на другую сторону Дуная. В это время Римская империя, ослабленная присутствием захватчиков на других фронтах, не могла защищать границу. Путь на Балканы был открыт для славян».
Ефим Агарин. Трудами рук своих. Толстовские земледельческие колонии в дореволюционной России. М.: Common place. 2019
Кто написал?
Ефим Агарин — кандидат исторических наук, изучающий идейно-политические течения начала ХХ века. Основной круг его научных интересов связан с толстовстом.
О чем книга?
Книга посвящена теории толстовства как идейного течения, практике построения коммун и, что немаловажно, диалогу колонистов и сочувствующих им. Автор широко рассматривает явление, анализирует удачи и провалы движения. «Трудами рук своих» посвящает читателя во все аспекты феномена, названного именем великого русского писателя.
Зачем читать?
Было бы в корне неверно сказать, что толстовство не изучалось в России, СССР и мире. Однако при всяком режиме рассматривали его как некое продолжение духовный исканий Льва Николаевича. Ефим Агарин предполагает, что великий русский писатель вдохнул новую жизнь в затухающий просветительский призыв «хождения в народ». Или же идеи Толстого были восприняты народниками как вторая попытка.
По крайней мере автор не рассматривает толстовство вне связи с настроениями общества конца XIX — начала ХХ века. В книге показано что движение, объединенное в массовом сознании именем Льва Николаевича, отнюдь не было однородным. В главе, посвященной восприятию идей Толстого последователями, Агарин ясно показывает, что толстовцы по многим вопросам приходили к кардинально противоположным выводам. Например, мысли о самосовершенствовании у «городских» и общинных толстовцах отличались принципиально.
На протяжении ста лет в российском обществе бытует умильно-пренебрежительное отношение к «наивненьким» интеллигентам, пытающимся копать землю и добывать пропитание своими руками, рассуждая о музыке и поэзии. Во все времена уважение к осознанному труду не разделялось ни обществом, ни властью.
«Сознание противоречия между реалиями своей жизни и ее привлекательного образа терзало В. И. Скороходова на закате его участия в движении „на землю”. В письме Толстому он признается: „Мы ей [А. К. Чертковой] кажемся издали милыми, хорошими людьми, жизнь которых достойна того, чтобы ее поставить в пример другим, а у нас черт знает что идет в продолжении всех пяти лет, что живем здесь. Мне до того совестно, что люди так обманываются нами, что так бы и закричал: отвернитесь от нас, здесь прокаженные какие-то”. Много позже Скороходов сетовал в своих воспоминаниях: „Все хотелось, по привычке к учительству, показаться другим как надо жить”.
В своих воспоминаниях толстовец Е. П. Попов описывает другой любопытный эпизод — свою встречу с крестьянином В. К. Сютаевым, сектантом, близким по религиозным убеждениям к толстовству. Однако мотивы трудовой жизни толстовцев-общинников вызывали у Сютаева недоумение. Попов, проделавший длинный путь пешком, пожаловался крестьянину на усталость. В ответ Сютаев упрекнул Попова: „А зачем ты так мучаешь себя, зачем страдаешь? Разве нам от тебя это нужно? <...> Ты покажи пример общей жизни, чтобы люди увидали, как надо жить”».
Энциклопедия романа «Два капитана». М.: Политическая энциклопедия, 2019. Ответственный редактор Ю. З. Кантор
Кто написал?
Коллектив авторов: от писателя Дмитрия Быкова до редактора Анастасии Татариновой. Всего 24 автора: историки, литературоведы, архивисты, библиотекари, географы, краеведы, музейщики.
О чем книга?
Книга структурирована совсем не как энциклопедия. Она состоит из пяти глав/частей: «Роман и его эпоха», «Герои и прототипы», «Города и люди», «Путешествия и путешественники», «Сцена, экран, музей». Небезынтересны и статьи, включенные в приложение. Например, посвященная географии и динамике выпусков изданий романа.
Энциклопедия рассматривает главное произведение Каверина с разных сторон и вполне может служить развернутым комментарием к роману. Уделяя внимание и контексту, и жанровым особенностям, и реакции читателей.
Зачем читать?
«Два капитана» — роман, который действительно требует внимательного анализа, потому как слишком много в этом классическом советском романе для юношества нехрестоматийного: нет кондовой пропаганды, описана блокада Ленинграда, запрещенная к упоминанию в сталинские послевоенные годы. Таких особенностей множество.
Литературоведы спорят о жанре «Двух капитанов», определяя его как роман воспитания, роман взросления, робинзонаду, роман с ключом, военную мелодраму и так далее. Смешение жанров выполнено мастерски. География романа — отдельный материал для исследования: Псков, Москва, Ленинград, Мадрид, Ярославль, Норильск, Пермь, Север. Очень многое есть в этой «детской» книге.
«Два капитана» описали 1930-е и 1940-е со всеми надеждами и ужасами, умудрившись не только не быть «зарезанными» цензурой, но и выйти в самый разгар сталинской эпохи, сразу после войны.
Энциклопедия не возвеличивает роман, но показывает, как можно читать и понимать книгу, которая вроде бы известна и понятна.
«Ключевой проблемой лучших образцов советской литературы было своеобразное „искусство приспособления” — добровольно-принудительного совмещения собственных творческих установок автора с официальными. Одной из его форм было „эзоповское письмо”, представляющее собой сознательное, по сути конспиративное, протаскивание в печать чуждых официозу ценностей под видом вполне невинных и для власти приемлемых. Каверинский роман являет менее острый случай медиации между „своим, попутническо-интеллигентским” и „официально-советским”. Загадочная прелесть ДК — в той подкупающей ненавязчивости, с которой достигается примирение двух полюсов, гармонично нейтрализующее главную оппозицию эпохи».
Сергей Эйзенштейн. Стенограммы режиссерских семинаров 1933 — 1935. Тбилиси: Sa.Ga, 2017
Кто написал?
Эйзенштейн в представлении не нуждается. Один из величайших режиссеров ХХ века в данной книге предстает еще и талантливым педагогом.
О чем книга?
В книгу вошла 21 стенограмма лекций из четырех курсов, прочитанных Эйзенштейном в 1933–1935 годах во ВГИКе. Стенограммы были обнаружены Сосо Думбадзе в Национальном архиве Грузии. Разрозненные лекции посвящены теории типажа и монтажным техникам.
Зачем читать?
Человеку, знакомому с основными идеями Эйзенштейна, может показаться, что издание отдельных лекций — избыточно, ведь почти все доступно и ясно описано в фундаментальных книгах, изданных и переиздающихся сейчас. Но зритель, стремящийся разобраться с основными принципами кино, оценит бесценную находку из личного архива Константина Пипинашвили, ученика, окончившего мастерскую Эйзенштейна в 1937. В стенограммах, помимо самих лекций, зафиксированы диалоги, работа со студентами, живая дискуссия.
«ЭЙЗЕНШТЕЙН. Что такое монтаж? Монтаж есть сочетание так называемых монтажных кусков в монтажные куски, но есть и низшее звено монтажного построения, что это?
С МЕСТА. Сочетание клеток.
ЭЙЗЕНШТЕЙН. Т. е. то, что мы называем неподвижным кадром, есть по существу монтажное целое, определенное количество клеток, так что, разговаривая о композиции кадра, мы по существу говорим о монтажной композиции клеток, потому что каждая клетка находится в другом положении. <...> Закономерность композиции в сочетании монтажных кусков и композиции в сочетании клеток, внутри одного куска — величины одного порядка. Этим нам придется заниматься очень серьезно, причем в одних случаях композиция внутри кадра будет помогать нам, потому что в ней традиции больше разработаны, с другой стороны, нам монтаж будет помогать в определении законов композиции кадра.
В „Боярыне Морозовой” красивые девушки стоят справа и внизу сидит юродивый. Так вот этот юродивый в нашем кинематографическом построении обязательно компоновался бы как-то вместе, не только монтажно сопоставленным. Было бы типично дать этого страшного юродивого и красивые лица вместе. В каких картинах вы это видели особенно резко? В „Потемкине”, где босые ноги на лестнице и рядом платья, зонтики и т. д. В картине этого сделать нельзя, так они слишком далеки друг от друга посажены [sic. – Прим. ред.]».
Наталья Иванова, Валентина Желтова. Сословное общество Российской Империи (XVIII — начало ХХ века). Издание 2-е дополненное. М.: Новый хронограф, 2019
Кто написал?
Наталья Анатольевна Иванова и Валентина Павловна Желтова — известные историки, сотрудники ИРИ РАН, специалисты по истории революционного и рабочего движения в России.
О чем книга?
«Сословное общество Российской Империи» — исчерпывающая (для неспециалистов) и важная (для специалистов) книга о сословной структуре российского общества до 1917 года. Авторы рассматривают Императорский дом и сословия: дворянство, духовенство, почетных граждан, мещанство, ремесленников, купечество, крестьянство, казачество и инородцев. Особое внимание уделено правовому статусу сословий и особенностям перехода между ними.
Зачем читать?
Понять принципы стратификации Российского общества достаточно сложно. Иванова и Желтова уделяют особое внимание постоянному влиянию имперской власти на сословную структуру государства. Институт сословий не был постоянно сложившимся, но был подвижным и требовал постоянного регулирования. Чем сложней становилось общество, чем дальше оно отходило от «традиционной» модели, тем сложнее было управление сословной структурой и тем четче были видны противоречия и обреченность сословного уклада.
«Основные привилегии почетных граждан — свобода от подушного оклада, рекрутской повинности, телесных наказаний — теряли свое значение в пореформенный период по мере ликвидации подушной подати, рекрутчины, постепенного освобождения от телесных наказаний податных сословий. Почетные граждане в свое время были освобождены от внесения в ревизские сказки: они записывались в городскую обывательскую книгу. Однако с конца 50-х годов ревизии перестали проводиться, и это преимущество тоже перестало иметь значение. Не обладая своей корпоративной организацией, почетные граждане были свободны от дисциплинарной власти сословных обществ, от обязательной приписки к какому-либо городу. По Положению о видах на жительство 3 июня 1894 г. они должны были получать бессрочные паспортные книжки в полицейских учреждениях. Их выдача носила не фискальный, как у податных сословий (полицейские власти не обязаны были заботиться о приписке почетных граждан к городу и уплате ими каких-либо сборов), а административный характер, что отражало новые тенденции в развитии паспортной системы».