Ирвин Уэлш. Резьба по живому. М.: «Азбука-Аттикус», 2019. Пер. с англ. Валерия Нугатова
Короче, прочитали мы с пацанами «Резьбу по живому» Ирвина Уэлша. Высшая тема. (Простите, стиль Уэлша очень заразителен). И сейчас расскажем, почему эту книгу стоит читать в 2019 году.
Главным героем на сей раз стал самый злобный отморозок из компании гопников, воспетой в «Трейнспоттинге» и «Порно». А именно — Фрэнк Бегби. Если вы по каким-то причинам не читали Уэлша, то наверняка помните его по фильму Дэнни Бойла, в котором его сыграл Роберт Карлайл с накладными усами.
Фрэнк, прежде любивший разбить пивной кружкой голову случайному посетителю паба, взялся за ум, уехал из Шотландии в солнечную Калифорнию и прошел курс управления гневом. Но вот незадача — в Эдинбурге убили его ребенка, и ему приходится лететь обратно в Британию. Там его, разумеется, ждет немало приключений, по ходу которых ему предстоит забыть все, чему его учили психотерапевты.
В оригинале роман называется The Blade Artist. Если дочитаете до конца, то поймете, почему. В принципе, вот и весь сюжет: можно убежать из страны, можно убежать к мозгоправам, но от себя не убежишь никогда. По крайней мере так считает шотландский мизантроп. Или все-таки гуманист?
Сам Уэлш, судя по всему, склоняется ко второму. Неспроста «Резьбу по живому» открывает цитата из Камю: «Человек — единственное существо, которое отказывается быть тем, что оно есть». Кажется, впервые автор «Трейнспоттинга» настолько прямо расписывается в том, что считает себя правопреемником экзистенциалистов. Наверняка у среднестатистического интеллектуала это признание вызовет усмешку, если не раздражение. Но так ли оно несправедливо?
Все герои Уэлша — глубоко несчастные люди, пытающиеся преодолеть отчаяние любыми доступными (и заведомо провальными) средствами: через наркотики, секс, крайние формы насилия. Как и у экзистенциалистов, Отчаянием с большой буквы пропитана каждая страница его книг. Да, проза Уэлша — откровенный эксплотейшн, который сложно отнести к «большой» литературе. Но разве у Сартра и Камю нет элементов эксплуатации?
Немотивированное насилие мы встречаем и в «Постороннем», где оно становится стержнем всей повести, и, например, в «Герострате» Сартра. Даже у Достоевского нетрудно найти эпизоды, которые сейчас бы отнесли к грайндхаусу. Как и Уэлш, те, кого он записал в свои предшественники, были демонстративными бунтарями, которых безуспешно пытались задобрить Нобелевской премией.
Но мы слишком увлеклись ненужной апологетикой, вернемся к «Резьбе по живому». Мы обсуждали роман с нашим главредом Константином Мильчиным, и он сделал очень справедливое замечание: Уэлш, по сути, выступает критиком разумного эгоизма, гальванизированного Айн Рэнд, плоды которого — осознанные и не очень — мы имеем несчастье наблюдать повсеместно. Разумный эгоизм — философия, которую, по сути, пытается примерить на себя главный герой повествования. Роман мог бы называться «Фрэнк Бегби расправляет плечи» (дословная цитата из текста). Он завязал с алкоголем и куревом, открыл в себе талант художника и даже сумел на этом неплохо заработать. Его жизненным кредо стало непричинение вреда — ни другим, ни себе. Что непременно идет в связке с полным безразличием ко всему сущему. Он стал эмоционально стерилен. Например, так он изучает вместе с полицейским отчет об убийстве своего родного сына:
«— Здесь указано, что Шон был в состоянии тяжелой наркотической интоксикации.
Франко бегло просматривает документ: помимо профессионального жаргона, в глаза бросаются слова „героин“, „экстази“, „кокаин“, „амфетамина сульфат“, „каннабис“, „валиум“, „амилнитрат“ и „антидепрессанты“. <...>
— Нехило так, — замечает Франко. — Под чем он тока не был...
— Как я уже сказал, вряд ли он осознавал, что на него напали, в таком состоянии.
„Это еще мягко сказано“, — думает Франко. — Есть подозреваемые?
— Идет расследование, — любезно говорит Нотмен. — Разумеется, мы будем информировать вас и вашу бывшую... мать Шона... о развитии ситуации.
— Ништяк, — говорит Фрэнк Бегби».
Вот только совсем скоро нашему герою предстоит узнать, что на практике эта философия рационального пофигизма не работает. Что приводит к, прямо скажем, шокирующей развязке.
К счастью, Уэлш даже не думает заниматься морализаторством. Уйти от ловушки под названием «Сейчас я расскажу вам, как надо жить» ему помогают старые друзья: Гротеск, Чернейший Юмор и Нецензурная Брань (если у вас аллергия на мат, можете даже не брать в руки эту книгу). В качестве примера приведем относительно легкий эпизод, который все равно может изрядно подпортить читателю аппетит:
«Его сын Майкл стоит над ним, вывалив член, и ссыт ему прямо в лицо. Франко измучен и готов выпустить из рук ступеньки и упасть рядом с еще тлеющим трупом Антона. Голова еле шевелится, затхлая струя отскакивает от черепа, и моча обволакивает шею и плечи. Как будто входишь в ползучие врата ада, и тебя обдает теплым душем.
— Майкл... какого ***...
— Рот заткни, вонючая старая ***, — ухмыляется Майкл, медленно встряхивая член и снова пряча его в штаны
Франко старается не отвлекаться от дыхания. Вдох через нос (при этом он всякий раз слышит запах сыновней мочи на своей футболке и волосах), выдох через рот».
И так далее.
Думаем, по одному этому фрагменту вы можете сделать вывод, стоит ли вам читать роман.
Но мы обещали рассказать, зачем браться за подобное чтиво в 2019 году. Во-первых, местами рассказчик «Резьбы по живому» чертовски остроумен. Он не отказывает себе в удовольствии выдать мудрую сентенцию, которая на деле оказывается полнейшей бессмыслицей:
«Чтобы твои дети не выросли *** (негодяями), лучше всего самому им не быть — ну или хотя бы не показывать им, что ты *** (негодяй)».
Как ни странно, это производит поразительный комический эффект.
Во-вторых, извращенное остроумие Уэлша заключается в том, какую подножку своим романом он подставил Дэнни Бойлу. Режиссеру, взявшемуся в свое время за «Трейнспоттинг» и его сиквел, поневоле придется завершить трилогию. В предыдущих фильмах ему удалось сгладить углы в отмороженных и нелепых сюжетах Уэлша. Интересно посмотреть, как он справится с кульминационной сценой «Резьбы по живому», которая даже на бумаге вызывает рвотный рефлекс.
В-третьих, книга сама по себе — занимательный памфлет о Брекзите и сопутствующих ему явлениях, которые так волнуют читателей не только в Британии, но и почему-то в наших краях. Затянувшийся политический кризис в империи, над которой когда-то никогда не заходило Солнце, уже вылился в рост сепаратистских настроений в Шотландии и других внутренних колониях Лондона. Уэлш вольно или невольно указывает на то, что может принести долгожданная свобода, если ее использовать не по прямому назначению.
В-четвертых, и что самое, на наш взгляд, главное, Уэлш всегда помогает вновь почувствовать себя пятнадцатилетним нигилистом, бунтующим против неизвестно чего. Иногда это очень полезно для прочистки уставших мозгов и хорошо работает против болезни косности и цинизма. Сам Уэлш, отметивший недавно шестидесятилетие, не повзрослеет никогда. Чего желает и своим читателям.
И хотелось бы отдельно поблагодарить Валерия Нугатова за как всегда веселый перевод. Слово «хроможоп» внесло существенный вклад в наш словарный запас.