«Долгое плавание скучно»

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Дневники Е. Е. Левенштерна, офицера Русского Императорского флота. СПб.: Крига, 2024

Не так давно собрание морских дневников русских офицеров дореволюционной эпохи пополнилось новым изданием. Издательство «Крига» выпустило дневники Ермолая Ермолаевича Левенштерна, веденные им в 1793–1817 годах. На страницах дневника автор пишет о своем участии в военной компании против Франции, об участии в кругосветной экспедиции Крузенштерна, о службе в Архангельске и на Черноморском флоте. 

Писание дневников было важной частью служебных обязанностей морских офицеров того времени. Ермолай Ермолаевич Левенштерн говорит об этой практике в своем дневнике: «По приказанию Чичагова [тогдашнего морского министра. — М. Б.] каждый офицер после окончания компании должен предоставить свой журнал. Это полезное постановление; по большей части будут представлены только копии одного и того же судового журнала. В Адмиралтействе не будет недостатка в макулатуре». 

Автор происходил из старинного лифляндского рода, известного с конца XIV века. При рождении в 1777 году он получил имя Герман-Людвиг, а при поступлении на службу сменил его на Ермолая Ермолаевича.

Первоначально он не думал о морской службе, родители надеялись, что мальчик сделает церковную карьеру. Но в 1793 году он совершил первое морское путешествие, которое ему так понравилось, что Левенштерн решил уйти из церковной школы, где проходил обучение, и связать свою судьбу с морем. В этом же году он поступил на службу в Балтийский флот. До момента определения на службу, не знал ни одного русского слова. Поступив на флот в чине мичмана, он начал учиться не только морскому делу, но и русскому языку. Однако дневник написан на немецком языке с вкраплением русских слов. 

Находясь на службе на Балтийском флоте, Левенштерн оказывается участником русских морских экспедиций в Англию в 1790-х годах. В дневниковых записях этого времени он пишет о проблемах русского морского флота: отсутствии у матросов практики высаживания на берег во время шторма; большого количества вшей у матросов, которые отпугивали посетителей русских кораблей во время стоянки в английском порту. Не менее подробно рассказывается и о проблемах английского флота — матросских бунтах с требованиями увеличить жалование, улучшить питание и упростить сход на берег. Беспорядки на английском флоте вызывали беспокойство у командования российской эскадры: «Адмирал Макаров весь в заботах и опасается, что эти беспорядки окажут влияние на наших матросов. Между английскими и русскими матросами царит большое единство. Постоянно наши люди возвращаются с берега пьяными, т. к. англичане их угощают». Существенную часть дневниковых записей составляют краткие характеристики офицеров, сослуживцев автора на корабле «Азия». Принадлежащие, как и он, к морскому офицерскому корпусу кажутся Ермолаю Ермолаевичу безукоризненными людьми, и потому, когда одного из сослуживцев уличают в краже денег, автор очень удивляется, что остальные его товарищи продолжают с ним общаться и не отказывают ему в своем обществе. Когда Левенштерн сам становится жертвой грабежа со стороны своих матросов, то воспринимает это довольно спокойно. Он пишет в дневнике, что пообещал 10 фунтов тому, кто поможет поймать грабителя, называя эту сумму большей, чем стоят те матросы, которых он подозревал в преступлении и которые покинули их корабль. 

Описывая крейсерство русской эскадры совместно с английскими кораблями в Северном море в 1798 году, Левенштерн много внимания уделяет подробностям взаимоотношений русских и английских адмиралов, а также рассказывает о том, как в Англии готовились к отражению возможного вторжения Франции на остров.  

Основной задачей крейсирования союзного флота был поиск и захват французских судов. Однако, судя по дневниковым записям, они не часто попадали в руки союзной эскадры. Чаще это были суда из нейтральных стран. С такими судами случались и комические инциденты: «Меня послали на другое [судно], которое шло из Нанта в Гамбург с грузом вина. Бедняга шел из Ливорно и был задержан аджирским корсаром, испанским морским разбойником, французским фрегатом, английским крейсером в Ла-Манше и, наконец, нами; все остальные ему (снова) даровали свободу, но как следует попридержали, особенно испанцы». 

Продолжительное пребывание в составе русской эскадры в Англии сформировало у Левенштерна симпатию к  местным порядкам. Он описывает в дневнике поведение пьяного англичанина в трактире, свидетелем которого он оказался. Этот человек кричал, что за свои деньги может делать все что захочет, и, разбив в этом заведении кружки, бутылки, столы и стулья, немедленно заплатил за ущерб. Описав этот случай, Левенштерн заключает: «В России за такой несдержанный язык человек отправился бы в Сибирь, так что его гордость английской свободой мысли и действия имеет под собой основание».

Из Англии судно, на котором служил Левенштерн, совершило переход в Черное море, где вошло в состав Черноморского флота. По пути в Черное море его корабль сделал остановку в Палермо. В отличие от англичан, жители Сицилии ему не нравятся: «Нас одолевают визиты с суши. Эти люди мне не нравятся. Они похожи на бандитов». Находясь в Италии, автор осознает, что недостаточное знание итальянского языка не позволяет ему в полной мере получить удовольствие от праздника в Палермо, свидетелем которого он оказывается. В дальнейших дневниковых записях мы встречаем подробные описания других итальянских городов, а также общего хода  военной кампании 1799 года в Италии. 

Много негатива в дневниковых записях Левенштерна по поводу знаменитого адмирала Ушакова, его способностей строить отношения с союзниками по антифранцузской коалиции, своевременного снабжения моряков вверенной ему эскадры всем необходимым. 

В дневниковых записях встречается много интересных и порой неожиданных наблюдений. Он сравнивает матросов Балтийского и Черноморского флотов: «Наши матросы [Балтийские. — М. Б.] выглядят лилипутами в сравнении с Черноморскими матросами, но еще больше бросается в глаза разница между воспитанностью наших офицеров и грубостью офицеров из Херсона и Севастополя». Описывая зимовку 1800 года в Севастополе, он называет город Ахтияром. Судя по его описанию, Севастополь в последние годы XVIII века представлял собой неприглядное зрелище. Главным событием зимовки в Севастополе стал для него экзамен по производству из мичманов в лейтенанты. По словам Левенштерна, он был аттестован первым и лучшим мичманом и решением адмиралов освобожден от экзамена на офицерский чин. Еще одним важным событием, заставшим автора дневника в Севастополе, было известие о вступлении на престол императора Александра I. Он записал в дневнике об улучшении морального климата на флоте после начала нового царствования: «Все радуются, кажется, что каждый получил разрешение свободно думать и говорить. Никто больше не вешает голову. Даже природа представляется каждому красивой».

 27 апреля 1801 г. в Севастополь пришло давно ожидаемое им распоряжение о переводе его обратно на Балтийский флот. Добравшись до нового места службы, он в начале 1802 года вышел в отставку и планировал поступить на службу во Франции. 

Направляясь во Францию, он совершил путешествие по Европе. По пути из Ревеля (ныне Таллин) первым городом, который он посетил, был старинный ганзейский Любек. Описывая свой приезд в город, автор дневника упоминает о том, что при въезде в сам Любек у него попросили паспорт. Вероятно, это связано с тем, что корабль, на котором он плыл из Ревеля, не бросил якорь в порту Травемюнде, как это обычно делали торговые суда. Его судно вошло прямо в реку Траве, которая соединяла город с Балтийским морем, и доставило Левенштерна к одной из пристаней в самом городе.

Эмоционально в дневнике описан переезд из Любека в Гамбург. Дорога между городами, как про нее писали и другие путешественники, была в ужасном состоянии. Автора дневника трясло на ней, как при езде в русской телеге. В местах, через которые он проезжал, он не увидел ничего заслуживающего упоминания в дневнике. Левенштерн отмечает одну особенность местного пейзажа, о которой не писали последующие русские путешественники, проезжавшие по этой же дороге: «Меня разозлили кучи навоза, которые на каждой ферме лежат прямо перед дверями и окнами. Как будто нельзя было выкинуть навоз рядом с домом или за него». В записях, сделанных во время пребывания в Гамбурге, Левенштерн жалуется на дороговизну в городе. По его словам, нельзя было прожить менее чем на три талера в день, а из-за частых дождей он был вынужден совершить незапланированную покупку зонта, который стоил пять талеров. Описывая увиденное в Гамбурге, он отмечал большое количество французских эмигрантов в городе и их хорошо напудренные парики.

Продолжая свой путь в Париж, Левенштерн проехал через Голландию. Посетив Антверпен, Левенштерн записал в дневнике, что жизнь здесь дешевле, чем в Гамбурге. Посетив Амстердам, он был в восхищении от города: «Я не буду даже пытаться описать лес кораблей и разнообразные улицы Амстердама, которые произвели на меня большое впечатление». В этом городе путешественник сталкивается с неприятным запахом. Отправившись посмотреть витражи в одной из старинных церквей, он сталкивается с погребальной церемонией: «Здесь как раз хоронили мертвеца, и воздух в церкви плохо пах. С тошнотой я снова вышел оттуда. Чтобы избавиться от трупного запаха, я пошел в ближайшую таверну, заказал шнапса и выкурил трубку табака».

В дневнике Левенштерн подробно рассказал о своей жизни в Париже, где он проживал на протяжении нескольких месяцев, пытаясь поступить на французскую службу. Поняв, что французская служба ему не удастся, он через Германию вернулся обратно в Россию.

Еще находясь в Германии, он услышал о готовящемся кругосветном путешествии Крузенштерна и начал задумываться о возвращении на морскую службу, чтобы принять в нем участие. Приехав в Санкт-Петербург, Левенштерн восстановился на службе и в качестве лейтенанта флота был определен под начало Крузенштерна. Понимая значение первой кругосветной экспедиции русского флота, автор дневника подробно рассказывал в своих записях об организации плавания, взаимоотношениях между его участниками и с Российско-Американской компанией, которая стала главным инициатором и инвестором. Рассказ о путешествии, продлившемся почти три года, занимает большую часть издания. Он заслуживает, на мой взгляд, отдельной статьи. В данном же материале мы упомянем только основные регионы, через которые проходил маршрут экспедиции. Отплыв из Кронштадта, корабли «Надежда» и «Нева» через Балтийское и Северное море вышли в Атлантический океан, пройдя который до мыса Горн, вышли в Тихий океан. После прошли по Тихому океану до Камчатки, оттуда «Нева» отправилась к берегам Русской Америки для снабжения русских колоний, а «Надежда» осталась в Петропавловске. Затем этим же маршрутом суда возвратились обратно.

Вернувшись из кругосветной экспедиции, Левенштерн получил чин капитан-лейтенанта и назначение на новый корабль «Принц Карл», который еще даже не был заложен в Архангельске. Отправившись туда вместе с командой будущего корабля, Ермолай Ермолаевич попадает не на морскую, а на сухопутную службу. Он принимает участие в подготовке Архангельска и его окрестностей к обороне от ожидаемого английского нападения. Описание Архангельска в дневнике довольно оригинально: «Обычные люди, живущие в Архангельске, его окрестностях, да и вообще по всей губернии, как правило, образованны и нравственно не испорчены. Здесь не встретишь скупщиков краденого. (Хотя воровать из казны — одна из архангельских традиций.)».

В 1810 году Левенштерн подал рапорт о переводе на Черноморский флот и получил назначение на линейный корабль «Ратный». Его службе на Черноморском флоте посвящены записи, сделанные в 1810–1816 годах. Они наименее подробны из всего издания. В 1816 году он вышел в отставку в чине капитана 2-го ранга.