Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Элизабет Шимпфёссль. Безумно богатые русские. От олигархов к новой буржуазии. М.: Individuum, 2022. Перевод с английского Ирины Евстигнеевой. Содержание
Советская педагогическая традиция подарила школьным преподавателям истории и обществознания несколько удобных клише. Одно из них — афоризм «Верхи не могут, низы не хотят». Как подорожник к ране, заботливые школьные учителя прикладывают его вновь и вновь к объяснению восстаний ткачей, боксеров, матросов и других, кто не хочет. Правда, в ходовой версии афоризма умалчивается, чего именно не могут верхи и не хотят низы. Согласно Владимиру Ленину, у которого формулировка заимствована, первые не могут более управлять и хозяйничать, а вторые — жить, причем обе группы не могут делать это «как прежде». Для книги Элизабет Шимпфёссль хорошо бы подошла такая вариация лозунга: «Верхи разок смогли и больше в низы не хотят». Перемещаясь между странами, фешенебельными ресторанами, лобби-барами, яхтами и закрытыми вечеринками, исследовательница вновь и вновь встречается со своим состоятельными собеседниками — представителями российской элиты, чтобы выпытать, как герои объясняют себе и другим, почему они достойны распоряжаться имеющимися благами.
Некоторые герои исследования наверняка не раз делились своими тщательно отредактированными размышлениями с корреспондентами журналов, ныне отозвавших торговые имена из России. В книге рассуждения миллиардеров не обрамлены фотографиями дорогих часов и подиумных новинок, но встроены в строгую рамку сюжета о легитимации собственного богатства, о том, как «учатся быть буржуа». Это научение — не самый простой процесс, особенно для тех, кто заработал капитал в стране, где, по замечанию автора, «богатых чаще всего считают жуликами и ворами и где больше половины населения убеждены в том, что честным способом невозможно заработать большие деньги».
Обретать уверенность в собственном бытии помогают разные концепции, которыми российские нувориши постепенно обзаводятся, словно мебелью, как, впрочем, и представители любых других групп. Эти идеи, а точнее, намеки на них, Шимпфёссль с потрясающим терпением извлекает из формулировок визави. Меняются декорации, герои, активы, но Элизабет — из беседы в беседу — держится важных для нее вопросов, отметая журналистские или политологические клише.
Портреты, которые рисует социолог, равноудалены от профайлов из глянцевых журналов и исповедальных бесед в жанре «какую Россию мы построили и потеряли»; собеседники исследовательницы появлялись и в книгах издательства Corpus, и в изданиях Condé Nast, но в ее задачи не входит апология капитала. Она — редкий автор, которому интересно знать, как капитал выступает апологетом самого себя. Оттого в тексте нечасто появляются фразы, которыми СМИ как бы небрежно подчеркивают элитный уровень собеседника, в духе «Мы ковыряем поке вагю в Cutfish на Петровке...». Тарелки, в которые периодически утыкаются взглядом собеседники, к делу отношения не имеют. Для Элизабет важнее обобщить опыт своих визави, конденсировать его в чеканную и парадоксальную формулировку вроде такой: «Задатки к тому, чтобы стать успешными капиталистами, были заложены в их ДНК, а это означает, что такова была Божья воля», — и поставить формулу на службу аргументу.
Типажи знакомы и в то же время удивительны: среди них — миллионер, одевающийся в секонд-хэндах, тепло думающий о Сталине и в то же время открыто поддерживающий права LGBTQ+; дама-модельер, чья клиентская база в Нью-Йорке собрана сплошь из нуворишей, глядящая на мир сквозь веру в исключительность русской загадочной души; влиятельный гомосексуал, влюбленный в историю Российской империи и полагающий, что западным гувернерам можно вверять только подростков, поскольку душевное тепло, необходимое ребенку до пяти лет, дает только русская няня. В радиусе сорока страниц от этого героя находится лукавый и бесконечно довольный собой Дмитрий Киселев, в 2012 году призывавший «зарывать в землю или сжигать как непригодные для продолжения жизни» сердца геев; с ним Элизабет смогла поговорить, кажется, намного откровеннее, чем в свое время Юрий Дудь*Признан властями РФ иноагентом..
Всех их скрепляют и держат примерно на одном уровне жизни заработанные капиталы и вера в собственную исключительность, заложенную, конечно же, генетически. При этом, как замечает Элизабет, «несмотря на то, что многие из моих респондентов убеждены, что своим успехом они обязаны превосходным генам, почти ни у кого такое „биологическое превосходство“ не работает за пределами России. Источники их гигантских доходов до сих пор находятся исключительно в этой стране». Эти превосходные гены могли бы понравиться Ричарду Докинзу — не только эгоистичны, но и патриотичны.
Объяснить свои успехи позволяют не только гены, но и история семьи, к которой некоторые из собеседников относятся как предприниматель Сметанкин из романа «Медведки» Марии Галиной; если нет своей интеллигентной семьи в дореволюционной или советской России, ее стоит придумать и крепко в нее поверить. Проще держать себя в тонусе, когда мысленным взором можно окинуть славное, пускай и полумифическое семейное прошлое, из которого, словно Афродита из пены морской, выходит успешный атлант в самом расцвете сил. Элизабет, обобщая рассуждения десятка собеседников, фиксирует: «Интеллигенция словно заменила отсутствовавший в прошлом класс капиталистов и предоставила новым богачам как модель для формирования собственной элитарной идентичности, так и фундаментальный набор ценностей и убеждений, которые сами они артикулировать не смогли бы». Есть в семье ученый? Встань на его плечи.
Похожих героев читатель мог наблюдать в «Мертвых душах», но, по счастью, Шимпфёссль опубликовала исследование, а не поэму, и нарративным движком здесь служит не Павел Иванович Чичиков, а Пьер Бурдье и его различение культурного, экономического, социального и символического капиталов. Однако читать эту книгу можно и нужно, не прибегая к разбору методов французского социолога. Если угодно, «Безумно богатые русские» — книга алхимическая. Ее герои превращают, трансформируют и перекидывают капиталы из одной сферы в другую; обеспечив достаток, научаются объяснять его появление чем угодно, кроме шанса, удачи и уникальных возможностей, предоставленных девяностыми.
В этих процессах, безусловно, есть свои, российские, особенности. Однако Элизабет важно показать, что отечественные богачи, особенно те, кто взялся управлять капиталом и тренировать эстетический вкус в нулевые, своим стилем жизни и интересами не так сильно отличаются от других мировых капиталистов. Да, специфичны условия, в которых капитал был приобретен, специфичны и трагичны семейные биографии, из которых каждая и каждый лепит историю успеха, но в остальном русские богатые прибегают к универсальным механизмам легитимации достатка и положения. Один из сильных тезисов книги — в том, что молодым капиталистам из круга девяностых удалось самостоятельно сместить акцент со слова «русские» на слово «богатые».
Трагикомичность ситуации заключается и в том, что Шимпфёссль пришлось потратить много сил, чтобы убедить зарубежных академических коллег в том, что объекты ее исследования типичны и не сводятся к реальности клипа Робби Уильямса Party Like A Russian. В отличие от многих зарубежных путиноведов, элитологов и экспертов по России, которым хватает короткого забега по социальным сетям, чтобы намалевать очередную пугалку (например, такую), Элизабет тратит силы и внимание, чтобы, сохраняя нейтральный тон и избегая оценок, выводить портреты тех, кто в новых обстоятельствах открывает для себя важность суждений вкуса и встает на путь, пройденный многими буржуа последних веков. Это многого стоит.
Конечно, сейчас эта работа выглядит как открытка из прошлого: война обнажила и воспалила множество противоречий — как тех, что гармонично существовали в умах героев книги, но были разведены по разным уголкам ума, так и тех, что пронизывают «постсоветские исследования» в бывших странах Союза и за рубежом. Но в предисловии, написанном в начале марта, Элизабет настаивает: не надо волноваться, конечно, отечественные миллиардеры найдут способ достичь хотя бы шаткого равновесия как в финансовых, так и семейных делах. Однако если мы хотим понять, почему они молчат и сохраняют видимость лояльности, читать книгу Шимпфёссль придется.