Война и ответственность в рефлексии интеллектуалов (1918–1938) / Под редакцией Петара Боянича. М. – Екб.: Кабинетный ученый, 2019
Коллективная монография охватывает период между двумя мировыми войнами и фокусируется на том, как события тех лет преломлялись в рефлексии «интеллектуального класса» Европы и Азии. Из анализа авторов обнаруживается, что основной вопрос, которым мучались интеллектуалы, столкнувшиеся с бойней нового, доселе невиданного масштаба и распадом вековых имперских порядков, можно сформулировать следующим образом: «Как война изменит наше мировоззрение?».
Варианты ответов не теряют важности и сегодня, когда вооруженные конфликты на планете носят неутихающий, хоть и локальный характер. Причем занимательны сами стратегии и тактики поиска ответов, которыми пользуются исследователи: рефлексия войны демонстрируется на таких не самых очевидных материалах, как, скажем, модернистская архитектура в современной публичной риторике или деятельность марксистского подполья в ходе сталинского «имперского» поворота.
«Через три десятилетия, уже в эпоху нацизма, самый известный ученик Рикерта Август Фауст выявляет двойственную реконструкцию „философии войны” в представлениях Шелера и Зиммеля: у нее нет задачи выяснить, что такое война или „война как таковая”, так же, как и определить, что „война значит для нас” (was er für uns bedeutet). Новая задача философии как мировоззрения — подготовить или даже „произвести” тотальную войну. Деградация философии до нацизма Фауста и нацизма вообще, предельная фальсификация ее целей и функций ведет в дальнейшем к деградации форм человеческой жизни („больше никто не является гражданским”), а затем к возможности справедливой войны и оправданию применения силы (Фауст А. Введение к Philosophie des Krieges (München, Zentralverlag der NSDAP, 1942)). Однако, в то же самое время, провозглашение или тематизация катастрофического насилия в период между войнами привела к трансформации концепции войны: из „великой” войны она стала „тотальной”. А перед „философией” в конце 1930-х гг. теперь стоит важная задача оправдания и подготовки к всеобъемлющей агрессивной войне».
Персидский бастион / Под редакцией Ю. Ю. Лямина, Р. Н. Пухова. М.: Центр анализа стратегий и технологий, 2019
Своевременное — вышло в канун 2020 года — издание для всех, кто озабочен вопросом «что там у персов?». Над изданием трудился коллектив из одиннадцати специалистов по Ирану и Ближнему Востоку, а поддержкой издания занимался Рособоронэкспорт, что объясняет весьма милитаристскую и антиамериканскую тональность высказываний. Коллективная монография предлагает блиц-очерк иранской истории от древнейших времен до Исламской революции и после нее, а также описание внутреннего устройства страны (с акцентом на военпром, конечно) и ее внешнеполитических отношений. Познавательное чтение для тех, кто хочет по-военному оперативно, с поправкой на некоторую дубовость изложения (скорректировать ее можно чтением «Циклонопедии» иранца Негарестани) разобраться в том, как и чем дышит петрополитическая держава, с которой пока не началась Третья мировая война.
«Вершиной ракетно-дроновой кампании хуситов стала атака 14 сентября 2019 г. на крупнейший в мире завод первичной переработки (стабилизации) нефти в Абкайке на востоке Саудовской Аравии и нефтеперерабатывающий завод на нефтяном месторождении Хурайс. Удар БЛА и крылатых ракет выявил недостатки саудовской системы ПВО, был проведен с высокой точностью, привел к выводу из строя критически важного оборудования нефтепереработки (деульфуризацинных колонн и вакуумнных газовых сепараторов) и оказал влияние на мировые цены на нефть. (...) Спикер коалиции полковник ВВС Саудовской Аравии Турки аль-Малки 16 сентября выступил с заявлением, согласно которому атаковавшие саудовские заводы беспилотники имеют иранское происхождение. (...) Президент Ирана Хасан Рухани отверг обвинения, заявив, что „йеменский народ осуществляет свое законное право на защиту... нападения были взаимным ответом на агрессию против Йемена в течение многих лет”».
Олег Хархордин. Республика, или Дело публики. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2020
Профессор факультета политических наук ЕУ объясняет, что идея написания этой книги пришла в момент, когда он понял: России «присуща свобода», однако свобода эта носит не либеральный, а республиканский характер. Чтобы показать, чем республиканская свобода отличается от свободы либеральной, Хархордин проводит краткую генеалогию понятия и показывает, чем республики Нового времени отличаются от республик античных и ренессансных, а также чем различаются подходы к осмыслению «дела публики». В конце книги исследователь анализирует российскую республиканскую традицию вплоть до XXI века. Насущное издание для тех, кто подозревает, что либерализм не единственное основание для защиты свобод гражданина, но не знает, как продвинуться дальше в теории.
«Вторая особенность нынешнего российского подхода к классическому республиканизму — это его внимание к термину res в выражении res publica. Объяснить это внимание можно разными факторами. (...) Возможной причиной интереса к вещам в республиканской традиции в России стал развал городской инфраструктуры на уровне страны в связи с ее резким недофинансированием в 1990-е годы. (...) Исследования того, как коммунальная инфраструктура связывает воедино, например, города и является в периоды нормального функционирования незаметной основной гражданского действия, были проведены в Череповце и Санкт-Петербурге. Выводом стало то, что если граждане начинают претендовать на участие в делах городских властей, как только замечают серьезные, если не катастрофические, перебои с поставками воды, электричества или отопления в их дома и квартиры, то, возможно, надо также провести и трубы гражданского участия в каждое жилище? Возможно, тогда отсутствие поставок гражданского участия, если они будут вдруг резко прерваны, будет так же заметно и невыносимо, как отсутствие воды или тепла?»
Эдит Гамильтон. Мифология. Бессмертные истории о богах и героях. М.: Альпина нон-фикшн, 2020. Перевод с английского Марии Десятовой
В англоязычном мире «Мифология» Эдит Гамильтон, опубликованная в 1942 году, занимает примерно ту же позицию, что пересказы древнегреческих мифов Михаилом Гаспаровым в мире русскоязычном: это «точка входа» в мир самых лучших на свете историй, сформировавшая юные умы нескольких поколений. От гаспаровских версий адаптации Гамильтон отличает более академический (и, пожалуй, «суховатый») подход, а также тот факт, что она излагает не только греко-римские источники, но зачем-то, не поясняя, захватывает и скандинавскую мифологию — правда, скорее, по остаточному принципу. Подарочное издание украшают иллюстрации Джима Тирни (рисовал для бестселлеров Нила Геймана, Стивена Кинга, Дафны дю Морье и пр.), созданные к 75-й годовщине первой публикации.
«Все чудовища, порожденные Геей в начале времен, — сторукие исполины, титаны и прочие — были повержены и изгнаны навечно. Все, кроме циклопов. Им позволили вернуться, и в конце концов Зевс даже приблизил их к себе: они оказались искусными мастерами и ковали для него молнии. Сперва циклопов было трое, потом их племя разрослось. Зевс поселил их в благословенном краю, где земля, не требуя пахоты и сева, сама давала богатые урожаи, а виноградные лозы гнулись под тяжестью бессчетных гроздьев. Циклопы владели тучными стадами овец, коз и жили, не зная забот. Однако дикий, свирепый нрав их не смягчился. Они не ведали ни закона, ни справедливого суда, каждый из них вел себя, как ему вздумается. Чужакам земли циклопов лучше было обходить их стороной».
Элена Ферранте. Дни одиночества. М.: Corpus, 2019. Перевод с итальянского Е. Арабаджи, И. Безруковой
Статус, пожалуй, самого известного итальянского автора из ныне живущих Элене Ферранте принесли миллионные продажи романов из саги «Неаполитанского квартета». «Дни одиночества» — это более ранняя книга избегающей публичности писательницы, однако все приемы, принесшие славу, уже на месте: это тоже история трудной женской судьбы, выписанная с подкупающей достоверностью.
Сюжет архетипичен: от главной героини уходит к молодой любовнице муж, оставляя бывшую жену с двумя детьми и собакой. Дальнейшая унизительность одиночества, если пользоваться выражением автора, наступает на читателей свинцовой документалистской пятой, но в конце брезжит катарсический свет хэппи-энда — тоже довольно унизительного, если вдуматься.
«Я пыталась схватить ее — она уворачивалась. Бить ее мне не хотелось — она была чужачка, ненависти к ней я не испытывала. Я ненавидела Марио за то, что он отдал ей серьги, изо всех сил я старалась изловчиться и отобрать их. Мне хотелось вырвать их с мясом из ее ушей — не быть ей наследницей рода моего мужа. Грязная шлюха, какое право она на это имела, что связывало ее с этой фамильной линией? Мерзавка прибрала к рукам мои драгоценности! Драгоценности, что должны были перейти к моей дочери! Раздвигая ноги и увлажняя его член, она думала, что окрестила его в свою веру: окропляю, мол, тебя святой водой вагины, окунаю твой пенис во влажную плоть, нарекаю новым именем и провозглашаю моим — возрожденным к новой жизни. Сука».