Анна Матвеева. Спрятанные реки. Истории о попутчиках. М.: Редакция Елены Шубиной, 2019
Мы с Анной Матвеевой литературные сверстники: стали публиковаться под конец 1990-х, критика наших вещей частенько соседствовала в обзорных статьях, фамилии упоминались через запятую. Я читаю своих сверстников. У кого можно чему-то научиться, как не у них. На их достижениях, их ошибках, провалах, которые могут оказаться и не провалами вовсе, а непонятыми пока достижениями, успехах, которые на самом-то деле нередко являются провалами. Я не боюсь завидовать сверстникам, помня слова Пушкина, которые когда-то записал в блокнотик и часто повторяю: «Зависть — сестра соревнования, следовательно, из хорошего роду».
В сборнике «Спрятанные реки» есть рассказы, которые вызвали у меня зависть: эх, как хорошо, точно, жалко, не я написал. И вообще эта книга Анны Матвеевой прочиталась мной куда легче, чем «Завидное чувство Веры Стениной» или «Лолотта и другие парижские истории». Не могу судить, как писались «Спрятанные реки», но со стороны кажется, что они написаны автором с удовольствием, без видимого усилия, которое, по замечанию Белинского, то же самое, что и бессилие.
При всем богатстве нашей современной прозы (а я это говорю не для красного словца — проза у нас сегодня действительно богатая, и только лень, привычка скользить взглядом по постам в соцсетях, смотреть телик да рубиться в компьютерные игры не позволяют людям это богатство оценить) книг, читающихся легко и при этом имеющих настоящую художественную, смысловую ценность, не так много. Одни книги полезны, но скучны; от других не оторваться, а, закрыв, не помнишь, о чем там.
Не исключаю, что «Спрятанные реки», как говорится, совпали с моим душевным состоянием: я в последнее время все время в дороге, а именно она, дорога, — лейтмотив книги Матвеевой. Хотя, может, состояние тут ни при чем: прошел уже почти месяц после того, как я прочитал рассказы, а сюжеты их и, главное, ощущение удовольствия от чтения не исчезли.
Подзаголовок у сборника — «Истории о попутчиках» — несколько, конечно, искусственный. И издателям, и авторам почему-то нужно структурировать, например, сборник рассказов, наметить внутренний сюжет. Попытаться слепить одно целое. Вокруг «Спрятанных рек» тоже можно выстроить целую теорию, объяснить, почему действие первого и последнего рассказов происходит в Испании, а остальных — нет; что действительно все главные герои — попутчики: одни в буквальном смысле, другие в неком метафизическом. Но я прочитал рассказы без желания увязать их между собой. Единственная связь, как сказал выше, дорога. То проселочная, то асфальтовая, то тропа, а то и воздушная трасса.
Впрочем, и дорога не везде присутствует. Лучший, как я считаю, рассказ сборника как раз без дороги. Вернее, в нем показан тупик жизненного пути. Рассказ называется «Четвертый кот». Старик покупает на выставке кошек котенка и рассказывает продавщице о своих предыдущих трех, а заодно и о своей жизни, взрослая часть которой как раз и вместила в себя три кошачьих века.
«Я как-то подсчитал, что в среднем на человека приходится примерно четыре кота — если он первого заведет в осознанном возрасте, как я. Кот живет лет десять-пятнадцать, возьмите максимум, умножьте на четыре — и получите разумную человеческую жизнь протяженностью в четыре кошачьих».
Судьба старика в общем-то совершенно заурядна, его трагедия, по сути, обыкновенна — миллионы людей приходят к подобному финалу. Но в то же время это именно его, личная судьба и его трагедия, которую он переживает, конечно, как единственную во вселенной и самую горькую. И благодаря автору вместе с ним так же переживаем ее и мы. Мы не столько читаем ее, эту судьбу, сколько слышим. Благодаря форме монолога.
К нему редко обращаются писатели, но оно и понятно: одно неуместное слово, одна фальшивая нота — доверие исчезает, атмосфера живой речи пропадает. В рассказе «Четвертый кот» всё на своих местах, фальшь не прорывается.
Нынче немало читателей, особенно тех, что делятся впечатлениями о прочитанном в интернете, которые наверняка о любом произведении могут сказать: мы это и так знаем, ничего нового. Ответить можно давно ставшим штампом, но не утратившим точности: со времен древних греков не появилось новых сюжетов, проблемы человеческих взаимоотношений всё те же, а нам остаются детали, нюансы, приметы времени.
Литературные журналисты (критики у нас, к сожалению, почти перевелись), заметил, не очень-то любят прозу Анны Матвеевой. Вернее, не очень-то любят ее замечать. Ругать вроде как особенно не за что, а хвалить трудно — нужно выходить за рамки эстетических, стилистических, сюжетных тем, вести разговор о том, что есть сегодня семья, так называемый цивилизованный человек, задаваться вопросами веры, отцов и детей, коммуникабельности и так далее, так далее.
Практически каждый герой «Спрятанных рек» повод к такому разговору дает. Но нет новых Белинских и Писаревых, Дедковых, Лапшиных. Критики нашего поколения почти все перекочевали в иные сферы литературы, молодые люди, пишущие о литературе, ограничиваются рецензиями, а не отваживаются на большие, многогранные статьи.
Анна Матвеева пишет разнообразно. Но в новой книге собраны в основном реалистические рассказы. Исключение, пожалуй, составляет «Настоящее прошедшее», где переплелись 1917-й и 2017 год; правда, и здесь очевиден человек нашего времени — переполненный информацией, запутавшийся и глубинно одинокий. Легко могу представить себе женщину или мужчину, мысленно, но очень глубоко перенесшихся из удобного, но беспросветно бетонного 2017-го на столетие назад. Тем более произошло это в Каменных Палатках — очень странной точке Екатеринбурга.
Анна Матвеева
Да, основным местом действия большинства рассказов является родной Матвеевой Екатеринбург. О нем она уже много писала и прозы, и очерков (напомню или кому-то сообщу о замечательной книге «Горожане»), но этот город по-прежнему дает писателю новые сюжеты, новых персонажей. Вообще Екатеринбургу везет на тех, кто о нем пишет. Талантливо, колоритно, достоверно, хотя и с долей пугающей мистики. Это и Андрей Ильенков, и Ольга Славникова, а еще Евгений Касимов, Константин Комаров, Алексей Сальников, плеяда драматургов, вышедших из мастерской Николая Коляды; наконец, Алексей Иванов с книгой «Ёбург»
Но не менее Екатеринбурга и его окрестностей Анну Матвееву интересует Европа. Отдана ей дань и в этом сборнике. Испания в рассказе «Ида и вуэльта», Франция и Испания в рассказе «Камин Святого Якова», да и во многих других возникают Швейцария, Антверпен, Италия, Болгария, Германия, но герои, тем не менее, словно заперты в клетке. В клетке то ли одиночества, у одних физического, у других душевного; то ли нереализованности, страха неминуемой старости, груза ошибки, совершенной когда-то. По моему мнению, апогеем этого одиночества стал рассказ «Кресло справа». Позволю себе небольшой спойлер.
Главный герой каждые выходные летает из Москвы, где работает, в Екатеринбург, где у него семья. Герой не молод, но и не в таком возрасте, когда пора ставить на себе крест, — по косвенным признакам ему за сорок. Отношения с женой ровные, но любви уже нет, да и герой не уверен, что она, настоящая, была; сын вырос. Семейная жизнь при таком его графике — пять дней в неделю не дома — вполне формальна. Герой рассказа убеждает себя, да и нас, что он доволен таким положением дел, но стоит ему заметить среди ждущих посадки в самолет пассажиров женщину, похожую на его студенческую любовь Машу, и тоска заливает героя.
И всю дорогу — а судьба усаживает его рядом этой женщиной — он заставляет себя посмотреть на нее в упор, спросить, училась ли она в такие-то годы в таком-то вузе в Екатеринбурге. И не может. Наверное, не такт, вежливость останавливают от приставания с вопросами к постороннему, а страх услышать, что нет, не училась, зовут не Маша. Лучше тешить себя горько-сладкой надеждой, что она — та, которую любил, но упустил… Или что-то другое не дает задать один-два вопроса, которые, может быть, изменят его жизнь, сделают его счастливым, вернут молодость, свежесть, вкус жизни. Даже взявшись за руки — самолет из-за сильного ветра не может приземлиться, — эти двое будто разделены стеной.
Рассказы Матвеевой грустны. Впрочем, как и почти вся русская проза. Веселого мало. Но есть отличное письмо, ощущение удовольствия от процесса писания, те словесные крючочки, которые цепляют и заставляют читать дальше. В первом рассказе я отмечал их, а потом увлекся и перестал:
«Лодыжка часто пульсировала, будто бы туда переселилось сердце»; «Дорога была как на компьютерной заставке — зеленые холмы, голубые небеса, лошади с лохматыми челками»; «…смотрю на счастливую жизнь моей подруги, расфасованную в сотнях ярких фотографий»; «Последние несколько дней были очень трудными, о чем честно предупреждали путешественники из видеоблога».
Да, путешествие по написанным или записанным Матвеевой историям тоже дело непростое, но полезное и увлекательное, как паломнический путь ее героини в рассказе «Камин святого Якова». Советую это путешествие совершить.