Sharon Moalem. The Better Half. On the Genetic Superiority of Women. Farrar, Straus and Giroux, 2020. Contents
В одном из российских издательств готовится перевод книги о том, что женщины — это лучшая половина человечества, причем по праву рождения. Два больших икса на обложке английского издания недвусмысленно намекают, что превосходство это обусловлено двумя X-хромосомами — молекулами ДНК, определяющими биологический пол человека.
Выглядит многообещающе, тем более что автора, судя по имени, тоже легко принять за женщину — некую Шэрон Моалем. Феминистская литература с уклоном в биологию? Интересно. Вот только кого здесь имеют в виду под женщинами и почему они составляют добрую половину людей? Куда подевались трансгендеры, интерсексы и все, кого не получается уместить в привычные бинарные рамки — и биологические, и психологические? Кажется, чтение «The Better Half» предвещает немало возмущения и мысленных споров с автором.
Однако быстро выясняется, что книга, воспевающая женщин, написана мужчиной, а феминистка Шэрон — самый настоящий Шарон, медик, генетик и автор научно-популярных книг одновременно (но и феминист, пожалуй, тоже). Более того, произведения Моалема уже выходили на русском языке, одно из них («Survival of the Sickest») — даже дважды под разными названиями («А что, если они нам не враги? Как болезни спасают людей от вымирания» и «Выживает слабейший. Как болезнь работает на эволюцию»). И про пол Моалем тоже уже писал в книге «Как работает секс», хотя немного в другом ключе, с упором на сексуальную жизнь.
Дальше следует главное разочарование: никаких споров по поводу того, кто такие женщины, в книге нет, а есть только один биологический тезис на уровне базовой программы для старшеклассников. По Моалему, женщины — это те люди, у которых в каждой клетке организма (кроме половых, конечно) по две X-хромосомы, но нет ни одной Y-хромосомы — чисто мужского атрибута в случае нашего вида. В такой системе нет места гендерам, но и нестандартные генетические ситуации вроде одинокой X-хромосомы (X0, синдром Тернера) или избытка «иксов» при наличии «игрека» (XXY и подобное, синдром Клайнфельтера) не учитываются.
Моалем считает, что наличие двух X-хромосом вместо одной дает женщинам некоторые медицинские преимущества, которые в первую очередь касаются продолжительности жизни и устойчивости к некоторым болезням. На двух X-хромосомах больше способствующих этому генов, чем на одной, поэтому женщины превосходят мужчин. Вот, собственно, и все.
Слагаемые «The Better Half» вполне шаблонны для американского научпопа от автора с десятком книжных наименований в багаже. Возьмите необычную идею, добавьте подтверждающих ее научных примеров и крутите на паре-тройке сотен страниц как одинокую простыню в барабане стиральной машины. Чтобы подкрасить эту простыню, можно как бы случайно подбросить к ней несколько пар разноцветных носков — описаний случаев из собственной жизни, которые, если уж по-честному, с этой идеей не связаны. Ну ничего, сторителлерский талант автора как-нибудь притянет их к основной мысли текста.
В книге шесть глав, пять из которых воспевают генетические преимущества биологических женщин, а шестая, последняя, убеждает читателя в том, что людей с XX- и XY-хромосомами нужно лечить по-разному. Все главы начинаются однотипно. Сперва Моалем рассказывает историю либо какого-то из своих пациентов / объектов исследования, либо относительно популярного и незаурядного персонажа новой истории западного мира (в какой-то момент набор этих персонажей начинает напоминать список героев подкаста Stuff You Missed in History Class). Потом — через пять или двадцать страниц, где как повезет — дается название гена-компонента X-хромосомы, с которым, скорее всего, у мужского персонажа были проблемы, а у женского — нет. Дальше следует вывод: вторая X-хромосома удлиняет жизнь, защищая от такого-то заболевания.
Упоминает автор и побочные эффекты такой «дополнительной» хромосомы: некоторые ее гены, работая слишком активно, повышают у женщин вероятность аутоиммунных заболеваний, при которых клетки, призванные защищать собственных соседей по организму, атакуют их. В конце книги — совершенно неожиданно, будто из ниоткуда — появляются еще несколько патологических состояний, которые у биологических женщин, оказывается, наблюдают чаще, чем у мужчин. Выходит, «генетическое превосходство» XX-людей проявляется не во всем.
Действительно: мужчины в среднем физически сильнее и выносливее (редкие любительницы ультрамарафонов не в счет), они обычно крупнее и смелее, и их тела могут содержать меньший процент жира без вреда для здоровья (а у очень «сухих» женщин пропадают месячные и не только). Чем не преимущества? Но про них Моалем не пишет ни слова. Меж тем такое вольное обращение с данными — упоминать только то, что подтверждает конкретную точку зрения, но игнорировать все остальное — в науке просто недопустимо. Почему же оно стало возможным в книге?
Но пока оставим возмущение: повествование продолжается.
Если вы, как и автор этой рецензии, продолжите читать «The Better Half» после второй главы в надежде увидеть еще не высказанные идеи, то будете разочарованы. Ничего принципиально нового дальше не говорится. Есть, конечно, лестные для биологических женщин заявления: оказывается, они реже умирают от рака, лучше противостоят туберкулезу и ВИЧ. Тяжелые формы этих болезней развиваются у XX-людей позже, да и расстройства интеллекта и проявления эмоций встречаются реже. Но ведь все это укладывается в концепцию «женщины более устойчивы к некоторым заболеваниям»...
Можно пойти по другому пути и избежать разочарования: представить, будто книга вас заинтересовала не потому, что обещала что-то поведать о генетическом превосходстве женщин, а потому, что содержит занятные байки. Тогда читать станет проще: гладко складывать слова в предложения Моалем умеет, пусть порой его мысли и скачут броуновским движением.
И все же нет-нет да и возникают вопросы. Вот точно ли нужен был тот двадцатистраничный рассказ про Эдварда Дженнера, его предшественников, их жизнь в Турции, мужей и детей, чтобы поведать нам: у некоторых биологических мужчин из-за мутации в конкретном гене вообще не образуются антитела, а у женщин так не бывает?
Самых терпеливых ждет открытие: у XX-людей есть гомолог простаты — железа Скина. Это она порой вызывает эякуляцию, похожую на недержание мочи: один из протоков железы Скина открывается в мочеиспускательный канал, потому и кажется, что выделяется моча. В этом органе могут возникнуть злокачественные опухоли, но это чудом выявляемая редкость: если в больнице Александру или Евгению ошибочно запишут как Александра или Евгения и поэтому назначат «мужской» анализ на простатспецифический антиген (повышенное содержание этого вещества в крови указывает на рак простаты), тогда шансы есть.
Часть примеров, которые приводит Моалем, окажутся незнакомыми даже биологу — если только он не медицинский генетик, почти обязанный помнить самые разные сочетания болезней и генов. Но в погоне за подкреплением своей точки зрения автор упускает из виду контраргументы «женского генетического превосходства», а кое-где даже искажает его биологическую составляющую.
Сомнительно выглядит, скажем, сравнение второй X-хромосомы женщин с удвоенным по сравнению с нормой числом наборов хромосом. Одна хромосома не равна целому набору. Более того, обычно «лишние» единичные хромосомы (состояние, когда они есть, называется анеуплоидией) заметно снижают жизнеспособность организма. Самый банальный пример и один из наиболее безвредных для здоровья — синдром Дауна, который возникает при наличии трех 21-х хромосом вместо двух. Большинство людей с лишними хромосомами под другими номерами (16-я, 20-я и так далее) просто не рождаются.
В доказательство своего неоднозначного тезиса, будто дополнительная X-хромосома так же прекрасна, как и целый дополнительный набор хромосом, Моалем приводит историю, как он изучал генетику перуанского картофеля. После длинного описания поездки в Анды и всех возможных сортов местных сельскохозяйственных культур автор говорит устами перуанских фермеров, что картофель — растение крайне устойчивое, а вот киноа и кукуруза так высоко в горах не приживаются. Тут же идет речь о том, что европейские и североамериканские сорта картофеля несут в клетках в два раза больше хромосом, чем «обычные» растения.
Из текста может показаться, что удвоение генома — причина успеха андской картошки и неуспеха всех остальных. По крайней мере, это было бы логично, раз уж автор пытается показать генетическое превосходство растений, сравнимое с женским. Но высокогорный картофель из Перу не содержит дополнительных копий генов по сравнению со своими дикими предками и европейскими «домашними» родственниками. (Зато кукуруза может содержать, но это ей в данном случае не помогает.)
Зачем выбирать такой натянутый пример, да еще и столь дальних родственников человека — растений? Судя по всему, Моалем просто забыл подходящие истории из мира животных. Он вопрошает: «Найдутся ли среди позвоночных примеры, когда эволюционное преимущество напрямую связано с лучшим доступом к генетической информации, помогающей выжить?» — и тут же отвечает: «Конечно. Женщины с их двумя X-хромосомами».
А зря. Далеко в «мир позвоночных» ходить не надо. Весь геном большинства позвоночных — это удвоенный геном их общего предка. Притом удвоенный дважды (у отдельных видов он копировался даже три и более раз). Как это помогло их выживанию? Да хотя бы так, что благодаря «учетверению» ДНК у позвоночных появились дополнительные гены, выстраивающие «координатную сетку» развивающегося тела. Некоторые из них приобрели новые функции и научились включать в план строения тела конечности. Наше сложное эффективное сердце тоже появилось благодаря этому. Не увеличься число копий генов, никаких людей бы не было. Да и книги Моалема тоже: не появилось бы рук, способных набрать ее на компьютере. И уж конечно, не было бы десятков тысяч видов рыб, птиц, амфибий, рептилий, зверей.
На этом явные биологические оплошности книги заканчиваются. Моалем, к его чести, упоминает, что одна X-хромосома используется далеко не так интенсивно, как другая. 80% ее генов в норме неактивны. Это нужно как раз для того, чтобы у женщин получалось столько же белков, сколько у мужчин, чья Y-хромосома беднее генами и не может угнаться за «иксом». Так какая же тогда от «второго икса» польза? Тут автор заготовил оправдание: в одних клетках активнее одна X-хромосома, в других — другая, так что у женщин шире выбор вариантов генов, которые можно использовать. Это действительно так.
Что от «The Better Half» получит человек, далекий от медицины и биологии? Однозначно, ликбез по наукам о жизни. Длинные исторические и личные вставки Моалема могут сбивать с мысли, но одного у них не отнимешь: они содержат понятные и небанальные объяснения некоторых азов генетики и биохимии. Не на все вопросы в них найдутся ответы (например, почему X-хромосома так выделяется из остальных и что не так с «игреком», так и не становится понятно), но так это и не учебник, чтобы полноценно изучить по нему какую-то дисциплину.
Еще, быть может, книга даст читателю некоторое успокоение, если он женщина, и вызовет раздражение, если он мужчина (оба наименования — в смысле биологического пола, а не гендера). И недоумение, почему во главу угла ставится безликая хромосома, а не рискованное поведение, которое мужчины во многих уголках нашей страны демонстрируют едва ли не каждый день. Контраргумент Моалема таков: описанные им закономерности выполняются и на маленьких детях, на которых якобы еще не повлияли гендерные стереотипы. Даже среди младенцев чаще гибнут мальчики, чем девочки.
Кстати, о нашей стране. Какое будущее ждет здесь неоднозначную книгу о пользе X-хромосом? Скорее всего, неплохое. Свою аудиторию она найдет. Все для этого на месте: и броский заголовок, и понятный язык, и околонаучные байки, вполне интересные для людей любопытных, но далеких от биологии или истории. Интеллектуальная жвачка? Да. Новое слово в литературе или медицине? Нет. Как и любому человеку с солидным опытом, Моалему есть что рассказать, и если его цель была в том, чтобы поделиться историями из жизни и некоторыми личными соображениями, то он ее успешно выполнил.