Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Ричард Хелл. Очень честный бродяга. Автобиография. М.: don't try, 2024. Перевод с английского Петра Гуркова
Спустя почти двадцать лет на русском языке вышла третья книга Ричарда Хелла. Первые две, поэма в прозе «Пустоид» и роман «Погнали», выходили в оранжевой серии «Альтернатива». Новую назвали «Очень честный бродяга», книга больше похожа на переплетенную распечатку — бумага для принтера и мягкая обложка с бесхитростным дизайном. Малоизвестное издательство don’t try, ранее выпустившее всего две книги: околобитническую поэзию и автобиографию Грега Сестеро из фильма «Комната». Перевод, кажется, нормальный, из ошибок бросились в глаза только три-четыре черточки переноса посреди слов.
Книга оказалась довольно сложно устроенной и многогранной. Вслед за рассказом о детстве (I) идет юность с интересом к передовой поэзии (II) — важная особенность автора, — затем ожидаемый прото-панк расцвет в CBGB (III), не занимающий, однако, центрального места. Несколько дальнейших лет музыкальной деятельности (IV) описаны весьма подробно, а под конец книги Хелл погружается в пучину наркотической зависимости (V), уничтожающей остальную деятельность:
«Году к 1979-му события стали сливаться в тусклое пятно, и не по причине быстроты или моей плохой памяти, а только из-за затягивающей наркотической монотонности. Будто моя подлинная жизнь была лишь тонкой паутинкой на липкой ткани наркорутины, которая в течение пяти или шести лет каждый день прокатывалась по моему ограниченному мирку точно ватный шарик безликого наркоуныния, а вены любой реальной жизни исчезали и заполнялись отравой. Безнадежность, разврат и веселье».
Хеллу удалось бросить — и дальнейшую свою жизнь он описывать не стал. Из разворачивающегося повествования выходит, что книга была хроникой, так сказать, путешествия на край ночи или погружения во мглу, описанного человеком, не чуждым поэзии. Художественно сильный текст.
Пять частей не указаны в книге явно, но мне представились почти самостоятельными блоками со своей атмосферой и ключевыми деталями. Ранее известные тексты Хелла расставляются на свои места — «Пустоид» (1973) относится ко II этапу, а «Погнали» (1997) к V и описывает его уже постфактум. Книга оканчивается 1984 годом, и Хелл говорит, что умри он тогда, — а это было бы вполне естественным, — и его жизнь осталась бы набором обрывков: только зафиксировав свой опыт как писатель, он придал всему ценность. С христианской точки зрения звучит спорно, но с позиции стороннего читателя условно верно. На III и преимущественно IV этап пришлись его музыкальные записи, наиболее завершенными из которых стали два альбома «Ричарда Хелла и Пустоидов» (1977, 1982), не очень впечатляющие, но все-таки прослушанные мной по несколько раз в свое время.
Еще одна линия для меня — собственные воспоминания. Первые две книги Ричарда Хелла я читал в конце нулевых, лет 15 назад, и воспринимались они тогда по-своему. Я мало знал о жизни и не мог оценить автобиографическую составляющую книг — все это казалось мне чистой литературой. Но и в литературе я не очень разбирался, «Пустоид» показался мне блеклой безделкой, и даже о «Песнях Мальдорора», на которые ориентировался автор, я узнал как раз из послесловия к «Пустоиду». А «Погнали» я воспринял как обычную «оранжевую» книгу с излишней ставкой на эпатаж, неясно зачем сводящую саму себя к сцене с тетей. Артистов CBGB я тогда еще не особо себе представлял, музыка Хелла не очень впечатлила, и так бы он и забылся, но первым напоминанием стала книга «Прошу, убей меня», получившая свое название в честь надписи на футболке Ричарда Хелла. В книге, помимо калейдоскопа отдельных забавных историй, был дан большой контекст к III и IV этапу автобиографии — но намного понятнее он мне стал, когда я сам насмотрелся на жизнь художников, поэтов и музыкантов. Годы наблюдений за зависимыми людьми преимущественно из творческой среды и личный этап алкоголизма нарастили информационную плоть для понимания ведущей линии автобиографии Хелла. Чтение сейчас позволило заново взглянуть на те фрагменты прошлого, в которые я с ним сталкивался.
Этот текст появляется благодаря удачному стечению обстоятельств. Нередко, читая ту или иную книгу, я продумываю в голове отзыв, но написание статьи — дело не то что трудное, но трудозатратное, требующее нескольких часов сосредоточенного письма, по сути отнимающее энергию целого дня. Потребности в высказывании постепенно становится все меньше, выделять день не хочется, хватает других дел, более интересных, и вот отзыв остается ненаписанным. А вслед за прочитанной книгой я сразу начинаю читать следующую, перетягивающую внимание на себя, стирающую эмоции от впечатления. Например, перед Хеллом я прочитал две книги от издательства INFANT: одну о Majdanec Waltz, другую об Алане Веге из Suicide — и об обоих хотелось что-то написать, да не собрался. Я уже готов был смириться, что та же судьба постигнет и Ричарда Хелла, но последние страницы были дочитаны в утро перед рабочим днем, когда до выхода из дома оставалось еще немного свободного времени. Зацепки за память породили желание вспомнить его давние книги, они были в домашней библиотеке — но найти их было той еще задачкой. И вот после 10 минут поисков я думал уже бросить, но все-таки проверил одну коробку. Там-то и оказались две старые оранжевые книги Хелла. Продолжаешь чтение — продолжаешь погружение, что дает возможность тексту родиться.
Решив сохранить временную последовательность, принялся за «Пустоид». При втором чтении книга стала понятной — и за счет данных в «Очень честном бродяге» автобиографических штрихов, и в плане литературных первоисточников стиля. Действительно, Лотреамон и сюрреализм тут явно проглядывали. Но текст казался подростковым, ну или юношеским, второе слово точнее, но первое больше просится. На момент написания Хеллу было 23-24 года, столько же, сколько и Лотреамону, — но вычитывать подростковость в литературе XIX века все еще мешает язык, он кажется слишком старым. Тут же она выпирала — что добавляло тексту и протопанковости. Казалось бы, хорошо, но «Пустоид» все так же не впечатлял, хотя и обретал артефактность.
Зато автобиография в этом смысле впечатляла — вот в ней-то была мальдорность. Мрачный цинизм автора не кажется наигранным, нарциссизм и подчеркиваемое неумение любить людей проходят через книгу и жизнь. Хелл безжалостен и к себе, он признает дурное поведение в конкретных ситуациях по отношению к людям, но особо охотно фиксирует происходящее по части сладострастия, тщательно ведя списки подружек, к портрету каждой добавляя комментарий эротического содержания. Наркотическая зависимость уплотняет сгусток тьмы, а выход из нее рассеивает лишь немного.
Его жизнь протекает на фоне времени, описанного почти постапокалиптично — красочные картины бедности Америки семидесятых и разрастающейся эпидемии наркомании на фоне политического цинизма и вьетнамского синдрома:
«Наркоторговля цвела вовсю. За год-два целые кварталы превращались из поглощенных темнотой трущоб в наркоманские ульи. В заброшенных зданиях орды торчков подсовывали деньги под двери, а обратно выезжали крошечные пергаментные конвертики, заклеенные скотчем. Марка ширева была отпечатана на упаковке, иногда с графическим логотипом, например „Туалет“ или „Надгробие“. Самые лучшие бренды привлекали толпы покупателей, выстраивающихся в очереди, которые спускались по лестнице многоквартирного дома и тянулись через половину сгоревшего квартала стройной цепочкой, которую поддерживала в порядке команда дилеров. Иногда наблюдатель кричал „Бахандо!“, этот клич эхом прокатывался через несколько кварталов, и все неохотно расходились на несколько минут, пока мимо не проедут полицейские».
В схожих красках Ричард изображает и Великобританию времен зарождения панка:
«Англия мне не понравилась. Она показалась разбитой и пристыженной. Более привилегированная молодежь выражала это чувство в постоянной циничной, самоуничижительной иронии. Люди постарше, как ни странно, до сих пор были зациклены на Второй мировой войне, которая, похоже, была у них последним поводом для гордости. Казалось, что все по-прежнему психологически раздавлены распадом империи, случившемся пятьдесят лет назад... Страна находилась в еще худшем экономическом положении, чем Нью-Йорк, но без культурных возможностей Нью-Йорка. Особенно неприглядной была жизнь ребят из рабочего класса. У них не было ни работы, ни перспектив на будущее, ни других занятий, кроме как лупить друг друга на футбольных матчах».
Не так давно я перечитал еще одну книгу из оранжевой серии — «Молодой Адам» (1954) Алекса Трокки. Там плюющий на социальные нормы молодой герой разрушал все, к чему прикасался. Интересно, но спустя двадцать лет Ричард Хелл разрушал куда меньше — потому что был окружен людьми, в той же мере далекими от социальных норм. Он назвал CBGB сообществом единомышленников. В его взгляде панк приравнивается к аморальному нарциссизму, что заставляет задуматься, но едва ли принять это на веру — так, атмосфера британского панка раздражала Хелла именно добродушием и дружелюбием к своим. Жанр будет пошире, но и не без того.
И мрачная жизненная насыщенность, и поэтичность добавляют веса автобиографии Ричарда Хелла, которого не хватало «Пустоиду». Если «Пустоид» казался надуманными идеями о подражании Лотреамону, то в дальнейшем Хелл их последовательно воплотил.
Хотя и демоническим его не назвать. Еще одна грань книги — прагматическая. Описывая собственные панк-заслуги, несколько раз подробно рассказывая о единственном хите собственного сочинения Blank Generation, отстаивая право на первые придумки каких-то художественных или визуальных элементов вплоть до прически, автор признает, что от этого напрямую зависит его текущее благосостояние. Истории о том, как Ричард Хелл заключал невыгодные контракты, так что расходы на запись альбома в итоге оплачивались из его потенциальной будущей прибыли, сетования на алчность деятелей музыкального бизнеса и дальнейшие рассказы об адвокатах, помогающих ему бесплатно отсудить причитающиеся ему доходы с музыки, в то время как оплата адвокатов не покрыла бы выигрыш — все это понятно и не вызывает нареканий с человеческой точки зрения, но в художественной плоскости добавляет темной поэтичной книге легкий элемент автошаржа (переводчики сократили название книги — вариант полного названия, предложенный роботом, звучит так: «Мне снилось, что я очень чистоплотный бродяга»).
Но и тут есть грустное размышление. В книге описывается прото-панк — легенда CBGB, где все артистичные элементы звучат так привычно, но вот социально-коммерческая составляющая — нет. На ум приходят десятки отечественных историй о людях, реализовывавших те же художественные стратегии с тем же упоенным саморазрушением — но если деятели легенды были финансово успешны, то их продолжатели вовсе нет. Востребованность явно помогла Ричарду Хеллу выбраться из накрозависимости, даже в худшие годы на него сваливались творческие предложения, его звали сниматься в фильмах и ездить на гастроли, вокруг всегда находились люди, стремящиеся помочь, в худшем случае с учетом собственной выгоды, но далеко не всегда — и вот этого всего у множества продолжателей зачастую не было. Их пути заканчивались печальнее, и это куда более знакомые и распространенные случаи (под рукой есть такой пример)...
Ричард Хелл же, выйдя из зависимости с помощью «Анонимных наркоманов», по собственным словам, понял, что с музыкой у него как-то не складывается (да он особо и не был музыкантом), и решил сделаться писателем. Раздел «Библиография» на англоязычной страничке википедии насчитывает 15 позиций, последняя из которых датирована 2015 годом — а с тех пор точно выходило что-то еще, есть даже книга 2023 года. Так что план осуществился. Что-то из этих книг — поэзия, так что юные дела он продолжил. Кстати, рассматриваемая автобиография вышла в 2013 году (в книге это не указано). С упоминаемой в тексте женой он развелся спустя 15 лет брака. Его самый близкий друг и сооснователь группы Television Том Верлен, много присутствовавший во II и III частях, умер в начале 2023 года в возрасте 73 лет. Самому Ричарду сейчас 75, самые свежие творческие и прочие новости можно посмотреть на его личном сайте с забавным дизайном.
А теперь «Погнали» заново. Текст сильно отличается от автобиографии и поначалу звучит литературно, точнее поп-литературно. Радикальный жизненный опыт на месте, вся канва совпадает, некоторые истории и моменты повторяются в двух книгах, но, даже зная об этом, трудно представить, что «Погнали» столь же автобиографична, очень чувствуется ее скроенность. Поэзии нет: «Мне так жалко себя. Бедный, бедный я. Да, поэзия. Она была и во мне, но я ее бросил. Пытаюсь вспомнить: я сам ее бросил или это она от меня ушла? Кажется, я опять обломался». Надо отдать Хеллу должное, через годы он смог вернуть поэзию. Но драматургия романа развивается интересно, к попытке завязать с наркотиками темп меняется, на первое место выходит психология. Ричард хорошо показывает эмоциональные качели, инфантильность, ложь и самообман зависимого человека...
Впрочем, достаточно, все это довольно утомительно и печально.
Иван Щеглов, 20-21.11.24