Дрю Магари. Прогулка. М.: АСТ, 2019. Перевод с английского Сюзанны Алукард
Дрю Магари для любителей фантастики автор не то чтобы совсем чужой: еще в 2012 году его дебютный роман «The Postmortal» (можно перевести как «Бессмертный») попал в финал премии Филипа К. Дика и премии Артура Кларка. Но отечественные издатели почему-то решили, что читателей больше заинтересует вторая книга американского писателя, «Прогулка», которая никуда не номинировалась, никаких особых плюшек автору не принесла и вообще проскользнула мимо большинства жанровых обозревателей. Может быть, они, издатели, и правы: роман определенно не лишен обаяния. Правда, обаяния специфического, слегка безумного.
Главный герой «Прогулки» Бенджамин — человек ничем не примечательный: 38 лет, женат, трое детей, собственный дом где-то в Пенсильвании, работа настолько скучная, что автор даже не считает нужным упомянуть, чем Бен занимается. Единственная особая примета — безобразный шрам на пол-лица, да и тот получен в детстве, по глупости и неосторожности. Жизнь резко перестает быть однообразной и предсказуемой однажды вечером, когда Бен заселяется в загородный отель, чтобы на утро встретиться с деловым партнером, и выходит немного пройтись перед сном. Прогулочная тропа сворачивает сперва к заброшенному дому, где маньяки в собачьих масках деловито разделывают девичий труп, а потом и вовсе в какое-то небывалое, сказочное пространство. Дальше действие развивается скорее по законам сновидения: здесь нет ничего невозможного, но Бену твердо дают понять, что назад дороги нет, он должен пройти путь до конца — и только тогда сможет вернуться к привычной жизни, к жене и детям. На тропе его ждет встреча с говорящим крабом, который вовсе не краб, великаншей-людоедкой, испанским идальго XVII века, бескожими зомби, давно сгинувшими друзьями детства и массой других нелепых, неуместных, кошмарных персонажей. Чтобы спасти жизнь, ему придется использовать семечки, которые в критический момент надо кинуть на землю, чтобы те превратились в заряженный пистолет или стену огня, бездонный рюкзак, а также уменьшающие и увеличивающие зелья в ассортименте (эта деталь дает читателям повод сравнить «Прогулку» с «Алисой в Стране чудес»). В финале Бену предлагают традиционный для жанра выбор: стать всемогущим богом и навсегда покинуть этот мир — или проснуться утром в своей постели, рядом с любимой супругой, как будто ничего не случилось. Обычно на этом месте писатели-фантасты пускают ощутимого петуха, сбиваются с мысли, но Магари решает дилемму «красной и синей таблетки» без малого гениально — и абсолютно непредсказуемо.
Дичь, конечно, но дичь в хорошем смысле слова: кислотный гоголь-моголь из фольклорных мотивов, литературных аллюзий, юнгианских архетипов. И все это — в хорошем темпе, остроумно, с шутками и прибаутками, без занудной дидактики. Пожалуй, главная проблема Дрю Магари в том, что «Прогулка» опередила свое время. Автор и издатели чуть-чуть поспешили и промахнулись мимо тренда — в мире, где шизофренический сериал «Легион» выдержал целых три сезона, эту историю, думаю, встретили бы с распростертыми объятиями.
Ахмед Саадави. Франкенштейн в Багдаде. М.: Эксмо. Fanzon, 2019. Перевод с арабского Виктории Зарытовской
Занятно получилось с этим «Франкенштейном в Багдаде». С одной стороны, книга отмечена французским Grand Prix de l’Imaginaire за лучшую переводную фантастику 2017 года, британской The Kitschies как лучший фантастический дебют, вошла в шорт-лист премии Артура Кларка. С другой стороны, сочинение Ахмеда Саадави номинировалось на Международную Букеровскую премию и опять-таки благополучно вышло в финал. То есть читайте как хотите: то ли как притчу, то ли как ориентальное фэнтези, то ли как готический роман в декорациях современного Ближнего Востока.
Если говорить о голой фабуле, это довольно бесхитростная история. В Багдаде, на площади площадь ат-Таяран, гремит очередной взрыв, один из серии террактов, организованных шиитами-смертниками . Полусумасшедший старьевщик, известный соседям как Хади Барышник, тайком собирает части тел и соединяет их воедино, чтобы похоронить по-человечески. Но тут кадавр, получивший прозвище Безымян, чудесным образом оживает — что примечательно, без всяких наукообразных ухищрений и черной магии в духе Лавкрафта, исключительно волей Аллаха, Милостивого и Всемилостивого. И начинает восстанавливать справедливость, как он ее понимает, то есть расправляется с обидчиками людей, из плоти которых сшит. Ну а дальше как обычно: полиция и спецслужбы устраивают охоту на таинственного убийцу (безрезультатно), журналисты раздувают сенсацию (наврав с три короба), завсегдатаи баров разносят пугающие слухи.
Написанный на арабском «Франкенштейн в Багдаде» имеет мало общего с привычной для нас ориентальной прозой. Ахмед Саадави обходится без навязчивых (и ожидаемых) перепевов «Тысячи и одной ночи», без пышных метафор и опоясывающего сюжета. Обитатели квартала аль-Батавин, где разворачивается основное действие романа, напоминают скорее жителей арбатской коммунальной квартиры или послевоенного одесского дворика, где все знают всех, дружно сплетничают, интригуют, одалживают денег до зарплаты и сыплют марганцовку в суп. То ли святая, то ли безумная старуха-христианка, которая ждет сына, сгинувшего на давней войне; жуликоватый нувориш, всеми правдами и неправдами отжимающий у соседей недвижимость; молодой журналист, обменявший право первородства на чечевичную похлебку; коррумпированный полковник, причастный к политическим убийствам по заказу американцев; полицейские, которые выбивают признания при помощи пыток, — по сути, «Франкенштейн в Багдаде» именно о них. Безымян — аллегорическая фигура, символ современного Ирака, разорванного в клочья, кое-как собранного воедино, не помнящего себя, одержимого идеей мести непонятно кому неизвестно за что. Герои Саадави без всякой симпатии относятся и к «прежнему режиму», и к новой власти, установленной после американского вторжения. Был ли «прежний режим» преступен? Наверное, да. Стало ли лучше после его падения? Определенно нет. Будет ли лучше в будущем? Возможно, но точно не в ближайшие годы. Мнение, мягко говоря, не самое популярное в Европе — понятно, почему в 2018 году «Франкенштейн» уступил «Международного Букера» «Бегунам» Ольги Токарчук: удивительно, что с такими взглядами Саадави добрался хотя бы до шорт-листа.
Роберт Джексон Беннетт. Город чудес. М.: АСТ, 2019. Перевод с английского Наталии Осояну
Роман «Город лестниц», первая часть трилогии «The Divine Cities», вышел в России в 2017 году; про вторую мы писали тут; завершающая книга цикла, «Город чудес», — только что, поздней осенью 2019-го. За это время в мире, придуманном Робертом Джексоном Беннеттом, прошло около двух десятилетий. Континент научился жить без богов, Сайпурский архипелаг уже не правит покоренными землями железной рукой, но по-прежнему остается технологическим и экономическим центром вселенной. Научно-техническая революция продолжает стремительно набирать обороты, человечество уже шагнуло из семнадцатого века в двадцатый и не собирается останавливаться на достигнутом. В каждом городе тянутся к небу небоскребы, по улицам шустро снуют автомобили, скоростные канатные дороги прорезают непроходимые горы. Однако божественное наследие еще не изжито: сверхъестественное все реже попадается на глаза, но те, кому положено по должности, хорошо понимают, что в любой момент очередное пока не обезвреженное чудо может дать о себе знать — и привести к жертвам и разрушениям, сравнимым с эффектом от взрыва небольшой атомной бомбы.
Перемены происходят слишком быстро, слишком много ходит по сверкающим городам людей, родившихся совсем в другую эпоху: бывших карателей, бывших шпионов, бывших диверсантов. Далеко не все они растеряли былые навыки и забыли старые обиды. Если найдется сила, которая призовет их из темноты, они охотно явятся на зов. Один из осколков прежнего мира — Сигруд йе Харквальдссон, третьестепенный персонаж «Города лестниц» и второстепенный герой «Города мечей», успевший за свою долгую жизнь побывать королем северных островов, заключенным, пиратом и наконец профессиональным диверсантом на службе Сейпурской республике. Последние двенадцать лет он провел в непролазной глуши, в добровольной ссылке, но теперь возвращается в большой мир, чтобы делать то, что получается у него лучше всего: выискивать признаки божественного, выживать в абсолютно безнадежных ситуациях, терять все, что имеет, а главное — выслеживать и убивать тех, кто покусился на его немногочисленных друзей. Собственно, Сигурд этим и занимается на протяжении всего романа, так что «Город чудес» с его нетривиальным фэнтезийным сеттингом превращается в лихой шпионский триллер — впрочем, как и две предыдущие книги трилогии.
Даже если бы автор этим и ограничился, здесь уже было бы о чем поговорить. Но достоинства романа Роберта Джексона Беннетта не исчерпываются закрученной интригой. Сквозная тема цикла «The Divine Cities» — жесткое, до треска, столкновение человеческой и сверхчеловеческой воли. Беннетт не против божественного присутствия как такового: независимо от пола, расы, социального положения люди неизбежно создают богов, это заложено в нашей природе. Его героев пугает не столько сверхъестественное, чудесное, сколько перспектива появления бога-монополиста, активно вмешивающегося в людские судьбы — вездесущего, всемогущего и отнюдь не всеблагого. Убивать богов можно до бесконечности, но, как показывает история взаимоотношений Сейпура и Континента, это не снимает принципиальное противоречие. Беннетт находит нестандартный и сравнительно гуманный выход из патового положения, так что заключительные эпизоды «Города чудес» отчасти перекликаются с финалом «Прогулки». Пожалуй, после такой развязки можно было бы растянуть серию еще томов на десять а-ля Джордж Мартин, но автору, к его чести, хватило силы воли вовремя закруглиться. И то верно: хорошенького понемножку.