Кирилл Кобрин. На пути к изоляции. Дневник предвирусных лет (+ карантинный эпилог). М.: Новое литературное обозрение, 2021
Открываешь — Кобрин как всегда: длинные, мягкие, льющиеся-кружащие пассажи обо всем на свете. Да и вообще будто бы не важно о чем, главное — как. И как же? — по-кобрински, фирменно. Даже когда КК пишет, скажем так, тематически регламентированные эссе и книги, они отчаянно тяготеют к дневниковости. Здесь же автор с заглавия анонсирует, что публикует свои дневниковые записи. Которые — как заметит внимательный читатель — КК легким и почти незаметным (само-)редакторским движением докручивает до формата эссе. Выходит интересный эффект: читаешь — вроде как непринужденная болтовня со множеством ответвлений и отступлений, вдруг ловишь себя на мысли — взять бы и отжать лишнее, чтобы сгустить нужное и вычитать поскорее главный тезис, и вот уже мысленно начинаешь проделывать эту процедуру и вскоре понимаешь, что отжать-то ничего не получится. Потому что самое главное здесь — сама эта текучая речевая субстанция. Поэтому, принимаясь за чтение «На пути...», не надо никуда спешить и ничего прицельно вычитывать, сто́ит расслабиться и погрузиться в авторскую речь, в блестящий слог, отдаться, пусть тебя несет — а уж ненасытный эрудит и неугомонный путешественник КК понесет далеко.
Вот только где мы окажемся по итогам этого путешествия, мы наперед знаем: в изоляции. Парадокс, к тому же весьма безрадостный. Зато глядя из нее, нам проще понять, что же за путь мы (общество) прошли, или даже так: какими дорожками ходили последние годы. Ведь в ковидную эпоху, как утверждает — и доказывает КК, «все наконец расчехлились». «Все» здесь у Кобрина — это укорененный в неолиберальном капитализме современный мир: его устройство, его социальное неравенство, его высокая и массовая культура и — у́же — арт, его города и «не-его» города, его инфраструктура, его всё. Но не подумайте, КК не пускается в теоретизирования, не городит умозрительных схем. Как Барт в «Мифологиях» (сравнение с Бартом не мое — Кобрин сам его поминает), автор разбирает и раскручивает некрупные и даже пустяковые события, явления и вещи (тексты, музыка, артефакты, но чаще всего выставки), попадающиеся ему под руку, и на этих примерах вскрывает механизмы того самого разлагающегося неолиберального капитализма. «Поистине, не взрывом, а всхлипом кончается этот мир», — частенько заключает после таких разборов КК словами Т. С. Элиота. Поэтому тональность повествования в целом выходит меланхолическая и даже пессимистическая, но вот что интересно: меланхолия эта какая-то бодрая, без уныния. Редкое сочетание. «Так а что падать духом? Все Там будем!» — ответил мне Кирилл, когда я в личной переписке поделился с ним этим своим наблюдением.
Еще важно вот что: «На пути...» вовсе не сборник и не набор дневниковых заметок, но целостное произведение. Да, многие его главки были написаны самостоятельно для разных изданий и опубликованы каждая в свое время, но, даже зная это, порой задаешься вопросом: неужели он сразу задумывал свои заметки как единый том или позже перетряхнул написанное? В предыдущей книге «Призраки усталого капитализма» Кобрина использовался тот же прием, но в случае с «На пути...» результат оказался более ярким и, по понятным причинам, более драматичным.
Кирилл Кобрин
Скомпонована книга, правда, с эдакой синкопой: основной смысловой заряд несут главки, написанные уже в пандемийные времена, — автор дает их в разделе «Эпилог». Раздел этот вышел большим и нагруженным, что никак не соответствует его заявленной структурной роли. Разумеется, я понимаю: раз работа называется «На пути к изоляции», значит то, что написано уже в изоляции, — эпилог. Но исходя из внутренней динамики книги, я с таким членением согласиться не могу.
«Эпидемия продемонстрировала ущербность систем здравоохранения всего мира. И если у относительно многих из этих стран никаких иллюзий не существовало, то вот так называемый „первый мир”, высокомерно считавший себя образцом для „второго” и особенно „третьего”, вот он больше всех и удивил. <...> медицина мира расчехлилась — как институция, конечно. Никакой героизм врачей и медсестер этого факта не отменит. По поводу неолиберального капитализма, в котором мы все обитаем, наступила ясность».
Разве это эпилог? Или вот:
«Кто из представителей так называемого образованного сословия не произносил хотя бы раз в жизни такую фразу: „Эх, жаль нет времени, а то я бы...”? Далее следовал довольно типичный для этой социальной группы <...> набор: выучить японский, прочитать всего Пруста, послушать подряд все „Кольцо нибелунга”... Иными словами, речь шла о некоторых образцовых культурных вещах, потребление которых <...> бесконечно откладывается за неимением времени, сил, внутреннего настроя. <...> И вот наконец наступило время, когда его, времени, много, очень много, слишком много, и когда мы можем спокойно подготовиться и совершить экспедицию на Вершины Мировой Культуры и Знания. <...> В общем, ничего этого не произошло. Все оказалось иллюзией, хуже того, ложью, еще хуже — самообманом, причем опасным».
Если уж пользоваться драматургическими терминами, то в этом раздутом «эпилоге» — конгломерат кризиса и кульминации. Все предшествующие главы можно рассматривать как неспешную, обстоятельную и разноплановую, но необходимую подводку к ним, без которой рассуждения, а главное, выводы последнего раздела казались бы голословными.
Но настоящий, то есть структурный, эпилог в «На пути...» есть — это самая последняя главка «Оно наступило», написанная уже во время второй волны эпидемии:
«Мы замурованы в наступившей реальности, но не как в тюрьме, а совсем по-иному, по-новому. <...> Мы ходим по улицам, делаем покупки в магазинах, перемещаемся в транспорте, иногда теперь даже опять посещаем кинотеатры или биеннале современного искусства, не имея никакого представления, от кого или от чего мы подцепим заразу. <...> Сейчас, когда вторая волна — кое-где гораздо сильнее первой — накрывает нас, эпидемию перестают замечать. <...> Новая реальность стала вирусом, от которого не защитишься марлей или даже вакциной, когда ее изобретут. Наши мыслительные инструменты бессильны перед этим».
Как это всегда бывает у КК, текст пронизан бесчисленными цитатами, ссылками-отсылками, намеками и аллюзиями. Тех, на кого указывают эти намеки и ссылки, — множество. Среди них — английский писатель Брюс Чатвин: автор несколько раз ссылается на чатвиновский роман «Утц», действие которого происходит в чехословацкой Праге. В «На пути...» и сам КК немало пишет о Праге, мне же, как только я встретил имя Чатвина в тексте, сразу вспомнился пассаж из концовки первой части его книги про Австралию «Тропы песен», и хотя КК Австралии никак не касается, эти чатвиновские слова не отпускали меня всю книгу. Вот они:
«У меня было предчувствие, что „дорожный” этап моей жизни подходит к концу. Я почувствовал, что, прежде чем на меня накатится недомогание оседлого существования, я должен заново пролистать свои старые записные книжки. Я должен набросать на бумаге краткое изложение тех мыслей, цитат и встреч, которые развлекали и навязчиво преследовали меня в продолжение долгого времени; я надеялся, что они прольют свет на то, что оставалось для меня вопросом из вопросов — на природу человеческой неугомонности».
У Чатвина для таких заявлений были свои причины. Было ли у него на момент написания этих строк еще только предчувствие, или он уже знал диагноз и слегка лукавил в книге, но через полтора года после публикации «Троп песен» (1987) писатель умер от СПИДа.
Сегодня же эти слова можно отнести ко всем нам. Неугомонный этап жизни всего мира — взрывом ли, всхлипом ли — подошел к концу, и это факт, пусть многие до сих пор не хотят этого признать, делая вид, будто никакой пандемии не случилось, и все идет по-прежнему. Призна́ют. Так что всем нам не повредит перелистать свои старые записные книжки. Книга Кирилла Кобрина «На пути к изоляции» — высокий образчик того, как это можно делать и что из этого может получиться.