Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Ольга Елина. Картинки с выставки: наука и технологии в раннем СССР (по материалам Всероссийской выставки 1923 года). М.: Рутения, 2024. Содержание. Фрагмент
Граждане и гражданке идут смотреть на чудеса. Идут мимо замысловатых павильонов, среди которых — знаменитая «Махорка», легендарное творение великого Мельникова. Ну, вернее, это для нас оно легендарное, для них — еще нет. Зато они его видели, а мы полюбоваться можем только на фотографиях. Мимо сцен, где показывают спектакли, не сказать чтобы захватывающие, но зато идейно выдержанные. Мимо образцовых грядок с гигантскими растениями (почти как на Луне у Носова, но только здесь все настоящее). Мимо лекционных залов, мимо ресторанов, мимо макетов деревень. Или не совсем макетов — в деревенских домах поселены для вразумления публики живые крестьяне. Комсомольцы поют частушки, посвященные в основном тому, как содрогнется теперь мировая буржуазия. Теперь-то уж точно. Брошюры с частушками — не настоящими, конечно, не народными, а специально сочиненными к торжественному случаю — продаются тут же, в киосках.
Быть Керзону веселу
Нет совсем причины:
Наша фабрика к селу
Вышла на смотрины.
Халтура, разумеется, просто способ заработать для опытного версификатора, но как тут удержаться, когда из ресторанов одуряюще пахнет шашлыком? И бродит вдоль веранд, принюхиваясь, молодой репортер. Некто Булгаков М. А., по редакционному заданию сочиняющий отчет о Всероссийской сельскохозяйственной выставке.
Ольга Елина — автор монографии «Картинки с выставки» — специалист по истории сельского хозяйства, честный и скрупулезный, демонстративно избегает размашистых околофилософских выводов. Едва ли не за каждым словом — долгая работа в архивах, предельно достижимая точность и взвешенность. Но как раз поэтому книга и оказывается живой, а читатель словно бы наяву вместе с московскими зеваками из 1923 года может взглянуть на огромный выставочный городок: от того примерно места, где теперь Новая Третьяковка, и до самого Нескучного сада. И задуматься заодно о парадоксальной сути раннесоветского проекта.
Этот вот размах — позитивистский, сциентистский, но при этом не вовсе лишенный гуманитарного пафоса: нужно только вытащить крестьянина из вековой тьмы, вооружить передовыми достижениями науки — и немедленно наступит изобилие. Искренняя вера в мощь пропаганды: стоит показать (привлекая к работе передовые художественные силы — поэтов-футуристов, художников-авангардистов, архитекторов-конструктивистов), что такое хорошо и что такое плохо, — и сразу же станет хорошо.
Страна в разрухе, война совсем недавно кончилась, страшный голод не успел забыться, международное положение, похоже, не назовешь спокойным — унылому современному прагматику, которому этот размах чужд, кажется, что у республики точно есть дела поважнее. Но нет: внушительные силы и средства выделяются, чтобы организовать гигантскую сельскохозяйственную выставку в центре Москвы, которая не успела до конца привыкнуть к столичному статусу. Чтобы миру показать, что большевистская Россия не просто жива, но рванула уже к процветанию, а российского крестьянина обучить тому, что, собственно, делать, чтобы процветание стало реальностью.
Организовываются комиссии, учреждаются комитеты, где профессиональные революционеры заседают рядом с пожилыми профессорами, которые еще до всякой революции создавали образцовые фермы, опытные зерновые станции и знакомили селян с основами агрономии. Лет через пятнадцать некоторых посадят, а некоторых — просто убьют, но про это никто, разумеется, не думает, пока все погружаются в работу, обзаводятся жалованием, курьерами, служебными авто. Расцветает бюрократия, растут кипы бумаг (к радости будущих историков), летят циркуляры в губернии с требованием мобилизовать участников и зрителей... Плетутся интриги: до последнего неясно, например, выступит ли на выставке товарищ Троцкий. А товарищ Щусев подкидывает кое-какую работенку господину Шехтелю: даже упадочный модернист может в этом деле пригодиться. Тысячи людей выходят на работы, растут павильоны, засеваются эксклюзивными сортами зерновых и овощей пространства в центре Москвы... Поэты слагают о выставке стихи, газеты печатают речи вождей и отчеты журналистов о том, что на выставке можно увидеть и что съесть. Открытие превращается в грандиозное шоу, да и потом посетители текут рекой вдоль реки — пионеры, комсомольцы, пролетарии, советские служащие, городские бездельники и передовые крестьяне, издалека добравшиеся кое-как, чтобы узнать главную советскую тайну и зажить наконец в счастливом изобилии.
На выставке — где-то выше об этом уже сказано — есть две мини-деревни. Одна воспроизводит (возможно, чуть утрируя) традиционный крестьянский быт, с лучиной и сохой. Другая — показывает быт новый, с лампочкой и трактором. Зрители должны убедиться, что с лампочкой лучше. Кстати, это ведь правда: с лампочкой лучше. Крестьянами обещаны призы и премии. Но сами они время от времени скандалят, потому что кормят их не всегда хорошо и даже не всегда регулярно.
Вполне в духе эпохи: почти человеческий зоопарк.
Вообще, это редкий случай: историческая работа, автор которой ни в какие модные ухищрения не пускается, сталкивает читателя в живую стихию, буквально — в толпу посетителей выставки, организованной сто лет назад. Но читатель-то, в отличие от прочих посетителей, уже знает, что будет дальше. Что случится с крестьянством в государстве рабочих и крестьян, что случится с изобилием... И так далее.
Выставка, что для советских пропагандистских мероприятий не особенно характерно, концентрируется на позитиве. Здесь нет врагов, только дорога от почти уже светлого настоящего к ослепительному будущему. Крестьян учат сеять рожь, а не истреблять кулачество как класс. Но почему-то именно это и дает понять, чего в даже в раннесоветском проекте не было. Не было человека. Место человека занял усредненный трудящийся с типовыми характеристиками. С ним можно делать все, что угодно, его не жалко. Ну и делали. И сделали. Это ведь просто материал. Расходный материал.
У великого Родченко есть фотография «Улица». Съемка сверху. Мостовая, человеческие тени на мостовой. А вместо людей — черточки под тенями. Люди как подставки для собственных теней. Настоящая жуть получилась, хотя автор ни о чем таком не думал, разумеется. И в этом — суть советского энтузиазма. В перспективе, возможно, рай на Земле, но вместо людей в этом раю — какие-нибудь физкультурники.
Книга Елиной честная, как фотография, и история одного научно-пропагандистского мероприятия это как раз и помогает рассмотреть. А еще в ней огромное количество отличных иллюстраций.
Выставка устраивается для того,
Чтобы
ВЫ-СТА-ВИТЬСЯ,
На! Погляди! Полюбуйся!
Но наша Выставка, это —
Не барыня с наведенным личиком.
Наша Выставка, — это снаряжение.
Наша Выставка —
ПОХОД В БОЙ!
Это Алексей Гастев, поэт, революционер, теоретик Пролеткульта, выставку встретивший с восторгом и писавший о ней стихотворные передовицы для газет. В 1939-м его расстреляли в Коммунарке.