Книгу Чарльза Кловера невозможно читать. Она ужасно скучная: ни один человек в здравом уме не осилит и пятнадцати страниц. В ней ничего, за кое-какими исключениями, не переврано — но нет ни одного факта, неизвестного Википедии. Аранжировка этих фактов натянута и беспомощна. Главная идея (что Дугин камертон Путина) поверхностна, не выдерживает критики и, более того, опровергнута самим Дугиным и множеством иных сюжетов, противоречивых, как сама жизнь, которая никогда не укладывается в графоманскую схему. Ахиллес никогда не догонит черепаху; с таким же успехом можно было процитировать Пушкина про то, что правительство у нас — единственный европеец, и потом запеть о том, как Путин, приехав в ГДР, влюбился в выключатели света в подъезде, хорошее пиво и всю жизнь дрейфует туда с переменным успехом — и в примерах тоже не будет недостатка. Мы имеем пятьсот страниц бормотания и общих мест, заканчивающихся высокопарной цитатой из унылого Борхеса (как сказал бы Никита Михалков, это многое объясняет). Проделана большая, но бессмысленная работа; своим временем Кловер волен распоряжаться как хочет, а вот моего, как и срубленных на бумагу для этой книги деревьев, — очень жаль.
Если бы мне принесли рукопись этой книги как редактору Vogue, я отправил бы автора ее безжалостно переписывать, снова звонить респондентам, сокращать неинтересный текст в разы. Если бы мне подали ее на рецензию как кандидату исторических наук и преподавателю МГУ — я разнес бы ее в пух и прах за банальный непрофессионализм. Ну а как свидетель и инсайдер многих из перечисленных событий — я просто молча ухмыльнусь. Пару лет назад Кловер вызывал меня в кафе, расспрашивал, записывал на диктофон. Сразу увидев, что передо мной, как называет таких людей мой друг Костя «Жаба» Гурьянов, типичный «неврубанте», я выдал ему пламенную речугу про постмодернизм Дугина и поспешил домой. Кловер точно не тот, кому суждено написать эту историю. Судя по книге, примерно так же рассудили и все остальные, кого он выспрашивал.
И в первую очередь сам главный герой, Александр Гельевич Дугин. Кловер между делом признается, что Дугин дал ему пару интервью, а потом потерял к англичанину интерес — и это, в принципе, все, что надо знать про эту книгу. Прописная истина, которой учат в школе, — «жопе слова не давали»: чтобы высказаться о ком-то или чем-то, ты сам должен представлять из себя величину, к которой прислушиваются. В гипертрофированном виде эта идея выражена в журнале Interview Энди Уорхола — одна звезда интервьюирует другую, задавая каверзные вопросы. Пушкин о Пугачеве, Лимонов о Быкове, Дэвид Яллоп об «Ильиче» Карлосе, Николас Кольридж о Версаче и Кельвине Кляйне, Э.Э. Гилл о Картье-Брессоне, Семеляк о Шнурове. Эти хрестоматийные тексты интересно читать, потому что и автор, и его герой — единицы, а не нули. В любом книжном магазине, у нас и на Западе, на полках пылятся сотни многостраничных книг о Путине, которые не стоят ничего по сравнению с единственным интервью Андрея Колесникова в желтой «Калине» — потому что его Путин знает, и с ним Путину интересно говорить. Все остальное русский народ называет емким словом «порожняк».
Добиваясь свидания со мной, Кловер направил запрос на дружбу в фейсбуке, на который я, даже проведя аудиенцию, так и не ответил: на фото милая жена, дети, сам он скачет на верблюде в пустыне. Наверное, в молодости Кловер хотел стать Лоренсом Аравийским. Не вышло. Зачем он взялся за книгу о Дугине, НБП, Путине? C чего решил поделиться с городом и миром сенсационной в кавычках мыслью о том, что евразийство — важный фактор российской политики последних двадцати лет? У нас на истфаке МГУ еще на первом курсе студентов учат: прежде чем браться за тему, посмотри, что написали по этому поводу другие авторы до тебя, иначе будешь смешон, изобретая заново велосипед и открывая Америку. Потом — найди источники, которые до тебя никто не открывал, либо предложи новый взгляд на уже известные, убедись в их представительности и достоверности. Мы говорим студентам: в каждой работе должны быть научная новизна, added value. Ну и что сказал нам Кловер из того, что мы не знали? Зачем написаны эти 500 страниц?
Если вы хотите узнать все про старых евразийцев и первых национал-большевиков — читайте работу Михаила Агурского, вышедшую аж в 1980 (!!!) году в Париже. История НБП день за днем дотошно, как и вся его жизнь, от отеля Винслоу до саратовской тюрьмы, описана самим Лимоновым во множестве книг. Еще больше их сочинил Александр Гельевич Дугин — и все они есть в интернете. Про южинскую богему читайте в жж Игоря Ильича Дудинского, на эту же тему снят прекрасный документальный фильм «Иной дозор», он есть в ютьюбе. Там же можно найти беседу покойного Джемаля с Познером на Первом канале — все сказано напрямик, никаких блужданий вокруг да около, как у Кловера. «Загадочный», по словам автора, Саша Бородай три часа рассказывал о своем премьерстве в ДНР в программе Ксении Собчак на телеканале «Дождь»*Признан властями РФ организацией, выполняющей функции иностранного агента — ну какие тут загадки? И даже песни Евгения Головина про верных райху и фюреру, представьте себе, есть на его мемориальном сайте — и в стихах, и в аудиофайлах. Зачем нужно убогое эхо, когда можно послушать реальные голоса?
У иностранцев хорошо получаются книги про наш XIX век — там, где нужно сидеть в архивах, ковырять старые газеты с ятями, проявлять скучную дотошность, которой нам самим, конечно, все время не хватает. Мой друг Дэвид Мун написал о пореформенном крестьянстве, Стивен Ловелл о дачниках императорской России, Орландо Файджес о русской революции и о Крымской войне — какие прекрасные работы! Но вот с новейшей историей, где герои — наши современники, у западников полный провал: тут они не понимают ровным счетом ничего. Если пентюх, которому можно впарить любую пургу, был много лет московским корреспондентом влиятельной, казалось бы, газеты Financial Times, неудивительно, что Путин раз за разом обставляет западников, как слепых котят. Наши либеральные блогеры всерьез рассуждают о перипетиях политики Кремля по сюжетам в программе «Время», не имея ни малейшего представления о том, как и кем реально принимаются решения. Кловер в качестве серьезного рассказчика про НБП выглядит совсем глупо — как можно рассуждать на тему рейв-музыки, не попробовав ни разу таблетку экстази?
Александр Гельевич Дугин рассказывает про сакральный мир Традиции
Он хотел, чтобы я рассказал ему какие-то интересные истории про нацболов. Я бы мог — например, о том самом съезде фашистских партий в Петербурге в 1996-м, где произошел многократно описанный разрыв Дугина и Лимонова. Я был там и видел все это изнутри, от начала и до конца. Но в этой истории фигурировали бы, среди прочего, плотоядные суждения Лимонова о живописи малых голландцев, родившейся из тепла хлева и льда канала, в полуночной «Красной стреле» под водку и сало; композитор Курехин, с удовольствием меняющий американский «Смирнофф» на лихие портвейны «Тарибана» и «Земляничная поляна»; семинар нового типа в бункере НБП с многократным чтением басни «Клюшка и шайба» в стиле магической мнемотехники Николая Кузанского; А.Г., забаррикадировавшийся в купе и требующий «коридор до Самашек» и многие другие яркие детали: любой из тех, кто в теме того яркого времени, узнает их и рассмеется, а вот Чарльз Кловер, увы, нет.
Помню, в один летний день 1993 года мы встретились с Дугиным и Мамлеевым, купили разливного пива и пришли, под беседу о скрытом евразийстве Лужкова, в «Советскую Россию»: и тут, как назло, заявился какой-то ни в что не въезжающий иностранец типа Кловера и стал допытывать Дугина, правда ли ли он поддерживает лозунг «Рубль да, доллар нет!». Конечно, правда, ответил А. Г., достал из-под стола канистру и налил фирмачу стакан пивка из ларька на «Савеловской» с димедрольной пеной — того как ветром сдуло. Или вот вам история, как на самом деле не сложился альянс Анпилова с Баркашовым: Лимонов с Дугиным выдали мне деньги на такси и велели привезти вождя коммунистов от ДК МГУ, где вечер проводить запретили, в другой ДК на Октябрьское поле. Все бы ничего, только Анпилов явился со свитой из пяти экзальтированных бабок и гармониста и без них ехать отказался — а на два такси денег выдано не было. Узнав, что не приедет Анпилов, не пришел и Баркашов, который ждал со своими чернорубашечниками в «жигулях» за углом ДК. Вот и все, и никакой тебе конспирологии — но не Кловеру же, с его постным лицом открывателя прописных истин, я буду рассказывать этот веселый шукшинский апокриф?
«Есть мужчины, которые говорят о женщинах, а есть те, которые говорят с женщинами», — припечатал однажды Джанни Аньелли. Так и с этой историей. Кловер — из числа тех, кто с придыханием говорит О НЕЙ: его можно только пожалеть. Если вы хотите узнать, как реально обстояло дело с НБП, евразийством, Дугиным, Путиным, ДНР и т.п., — слушайте тех, кто говорит не о ней, а С НЕЙ, с историей, и рассказ тогда будет совсем другой: короткий, как новелла Бунина, с большим чувством юмора и неожиданно простыми ответами на самые замысловатые вопросы. Пятьсот страниц Кловера не стоят и четырех строчек Евгения Головина:
Друзья подарили мне спрута,
И глядя сквозь пьяный угар,
Я лишние щупальца срезал —
I'm a madman for five-pointed star.