А неувязочки — пофиг

Рецензия на книгу Эдуарда Веркина «Остров Сахалин»

Эдуард Веркин. Остров Сахалин. М.: Эксмо, 2018

Все началось в середине августа 2018 года. Критики и не только начали читать «Остров Сахалин» Эдуарда Веркина. И все дружно говорят, что это едва ли не самая сильная книга из вышедших за последние полгода-год. О ней отозвались, к примеру, Александр Гаврилов, Владимир Березин и Галина Юзефович на «Медузе». Причем Березин (редкий случай!) посвятил роману Веркина целую колонку и написал ее во вполне веркинском духе: рассудительно, неожиданно, да еще и с таким изобилием скрытых цитат из самых разных произведений мировой литературы, что замаешься искать и атрибутировать первоисточники.

При этом почтеннейшая публика не скрывает восторга — и обращает внимание на странную неряшливость. Которая, вообще-то, Веркину не свойственна: путаница в именах и описаниях, странное появление куска редкого металла и даже целого ребенка, никак не сочетающиеся со всем остальным текстом, как будто бы контрабандой пробравшиеся в окончательную версию из ранних вариантов. «Где был редактор?» — с недоумением спрашивают читатели, как профессиональные, так и обычные. Но потом воспоминают, что книжка вышла в «Эксмо» и понимающе вздыхают. Березин в своей колонке даже предположил, что нам по какой-то случайности подсунули черновик. А поскольку книжка вышла в «Эксмо», в редакции даже внимание не обратил на неувязочки.

И все же, несмотря на путаницу, на несоответствия, на странные появления куска металла и целого ребенка, на незакрытые сюжетные линии и на тщательно развешанные, но так и не выстрелившие ружья, читавшие роман в один голос признают: это прямо-таки великая книга.

Лично меня в ней поражают не герои, не коллизии и даже не фирменные веркинские постмодернистские штуки, а описание городов и поселков Сахалина. Дело в том, что на Сахалине мы с Эдуардом Веркиным были вместе: ездили в детскую библиотеку Южно-Сахалинска, встречались с детьми в школах, восхищались природой и даже познакомились с лесничим, который вот этими самыми руками посадил две трети деревьев в Анивском районе. И вот пока я фотографировала цветочки и морскую капусту, любовалась сопками и морем, разглядывала японские и айнские доспехи в музее, Веркин вон что обдумывал. За красотой острова он видел будущие постапокалиптические картины и прикидывал, как это все будет выглядеть в романе.

Мир «Острова Сахалина» сгорел в пламени ядерной войны, начатой Северной Кореей. Осталась лишь Япония. Между опустевшим миром и Японией лежит Сахалин — буферный остров на границе цивилизаций, живущий по странным законам не то средневекового кастового общества, не то чеховского каторжного устройства, не то вообще какой-то третьей книги. Шаткое равновесие Сахалина может нарушить любой толчок. Естественно, что такой толчок происходит, причем отнюдь не фигурально: землетрясение вмиг меняет на острове расстановку сил. Героиня-рассказчица, голубоглазая японка Сирень с четвертью русской крови, и ее проводник, этнический русский Артем, идут через весь остров, наблюдая картины поспостапокалипсиса и спасая вычеркнутых из прежнего мироустройства детей.

Что Веркин — большой писатель, понятно было еще много лет назад. Только вот знание это было скрыто от больших читателей взрослой литературы. Эдуард Веркин живет литературным трудом. На его счету порядка сотни книг для детей и подростков, причем издаваться он начал как раз в «Эксмо». Гигантское издательство засовывало тексты Веркина в такие серии и давало книжкам такие названия, что уважающий себя и своих детей читатель и близко к ним не подойдет. К счастью, в 2005 году Веркин отправил на конкурс «Заветная мечта» неформатную для своих издательских серий повесть «Кошки бродят поперек», начинавшую новый фантастический цикл «Страна Мечты». И сразу же обратил на себя внимание придирчивых экспертов: «Он отлично отыгрывает все подростковые комплексы, чаяния, страхи», — сказал тогда про никому не известного воркутянина букеровский лауреат Михаил Бутов.

По отношению к своему читателю-подростку Веркин занимал позицию старшего брата — того, кто не будет душить любовью, но вовремя подстрахует. Того, кто будет иронизировать и даже глумиться, но всегда подставит плечо. Того, кто точно знает: все будет хорошо.

Следующей значимой и снова неформатной вещью Эдуарда Веркина стала повесть «Мертвец». К герою-подростку, сыну библиотекарши из заштатного депрессивного городишки, внезапно приходит озарение. Он понимает, как выбраться из той беспросветности, в которой он живет с самого рождения, как вытащить себя и брата в лучшую жизнь. Озарение пришло из книги, и это вполне избитый ход. Неизбит был выбор автора. Книгой, переломившей судьбу (и не называвшейся в тексте), оказались «Самые добрые в мире» Ульфа Нильсона и Эвы Эриксон. Как раз тогда многочисленные «родительские комитеты» и прочая заботливая общественность бурно протестовали против вышедшего в «Самокате» произведения шведских авторов, адресованного старшим дошкольникам и младшим школьникам: речь там шла об игре в похороны букашек, червячков и прочих тварюшек.

Эдуард Веркин

К «Мертвецу» Веркин окончательно сформировал образ своего героя. Его суперспособности — рефлексия, интеллект, ирония и эмпатия. Все остальное при таком наборе вторично. Если «Кошки» после «Заветной мечты» вышли довольно быстро все в том же «Эксмо», то «Мертвец» искал издателя почти десять лет, пока — уже после «Облачного полка» — не решился рискнуть «Издательский дом Мещерякова». К сожалению, из-за проблем с распространением, а еще из-за недостаточного внимания «взрослых» критиков к подростковой литературе про «Мертвеца» мало кто знает. Между тем, кажется, именно эта книга была самой значимой, переломной в отношениях Эдуарда Веркина с книжным миром. Именно тогда Веркин перестал вписываться в рамки и начал методично прогибать этот мир под себя — и к «Острову Сахалину» довел его до гуттаперчевой пластичности.

А потом был «Облачный полк». Возможно, лучшая книга о войне, книга десятилетия. Книга, которую не сразу поняли профессиональные взрослые читатели: один уважаемый критик, не разобравшись, назвал «Облачный полк» стрелялкой, одна уважаемая взрослая премия не взяла его в короткий список, потому что текст больно подростковый. То, что книга выиграла подростковую премию «Книгуру», тут послужило дополнительным обвинением.

Но мир справедлив к тому, кто его методично улучшает. Веркин точно знает это и пишет об этом в каждой своей книжке. Сегодня «Остров Сахалин» Эдуарда Веркина у всех на устах: все рассуждают о глобальном даровании автора, об эпохальности текста, пусть даже дошедшего до читателя с многочисленными ляпами и косяками.

Ну что ж, ребята, у меня для вас хорошая новость. Вы наконец-то повзрослели и больше не стесняетесь подросткового интереса к девицам с пистолетами в карманах кожаного плаща, постапокалипсису, зомби-апокалипсису и целомудренным историям о первой любви. Вы наконец не советуете подростковому автору «подрасти и написать когда-нибудь книжку для взрослых». Вы просто читаете и замираете от восторга.

Веркин продолжает писать для подростков. И его супергерой по-прежнему эмпатичен, интеллектуален и привычен рефлексии. А «Мертвеца» все же прочитайте.