О, Великий! Чтение ваших книг давно стало для меня занятием регулярным, я жду его с нетерпением и неизбежностью, как смену времен года. За редким исключением вы выпускаете романы с частотой раз в тринадцать месяцев. Я прошел все возможные стадии отношения к вашему творчеству — обычный восторг с «Чапаевым и пустотой», восторг неземной с «Generation П», восторг вселенский с прочитанной уже в собрании сочинений ранней повестью «Омон Ра». Я и есть поколение П, только не в смысле «Пепси», а в смысле поколения Пелевина. Я рос на ваших книгах, мое восприятие жизни формировалось благодаря внимательному чтению ваших книг, всему хорошему и всему плохому я учился у вас. Меня устраивало ваше объяснение мира, одновременно конспирологическое и пародирующее конспирологию. Меня восхищало, что вы не просто трактуете происходящее, но и предсказываете будущее.
О, Великий! Вам досталось мало литературных премий — Малый Букер, один Нацбест, второе и третье место в Большой книге никак не соответствуют вашей реальной роли в современной русской литературе. И я пролил много слез и чернил, возмущаясь этой несправедливостью.
О, Великий! Я ждал ваших новых романов, как ребенок ждет чуда под рождественской елкой. В 2013 году с выходом «Бэтмана Аполло» чудеса закончились. Я перешел на новый стадиальный цикл — упомянутый «Бэтман» вызвал у меня отрицание. Нет, это ошибка, которую вы исправите через год! «Любовь к трем цукербринам» вызвала у меня гнев, со «Смотрителем» я перешел на торг (может, вторая часть будет лучше первой), «Лампа Мафусаила» повергла меня в депрессию. Потом, как все мы знаем (кто из специализированной литературы, кто из пабликов), наступает смирение. Ну что ж, внимание, спойлер — «iPhuck 10» мне понравился.
О, Великий! Ваш герой — это русская Siri, только он литературно-полицейский алгоритм и его зовут Порфирий Петрович. Я понимаю, что вам нет дела до моих восторгов, но это совершенно гениально. Литература и полиция — это же символы России. Конечно же, русский Siri — это никакая не Алиса (как у Яндекса), а самый дотошный следователь за всю историю мирового романа. Следователь одновременно раскрывает дела и сразу же описывает их в детективной прозе. Прекрасная идея, только что-то подобное уже было в «S.N.U.F.F.», где профессии создателя новостей и оператора ударного беспилотника были объединены. В романе Порфирий поступает на службу к специалисту по искусству XXI века Маре. Они вместе охотятся за искусством начала XXI века, флиртуют друг с другом, занимаются виртуальным сексом, по очереди доминируют друг над другом, подставляют друг друга, оказываются не совсем теми, за кого себя выдают. Я так понял, вы читаете новости, прониклись историей стритрейсерши Мары Багдасарян и решили, что именно Мара — имя года.
О, Великий! Знаете, о чем журналисты обычно спрашивают Светлану Алексиевич? Они спрашивают ее: «Как вам удается одновременно быть такой гениальной и современной?» Именно это мне всегда нравилось в вас, современность и гениальность, сочетание сиюминутности и вечности. Вы были тем самым гениальным школьным учителем, который знает все о мировой литературе, но может одновременно поддержать разговор о современных рок- , панк- и рэп-группах. А еще прыгает на скейте и лучше всех играет в футбол. В девяностых и ранних нулевых домашние мальчики вроде меня узнавали обо всем важном для разговоров на улице из ваших книг. Ваши шутки опережали анекдоты. В 2013 году все изменилось. Вы вдруг стали шутить о том, что обмусолено и обшучено много лет назад. Из модного молодого учителя вы превратились в ветерана Куликовской битвы, который с важным видом рассказывает: «Вчера нашел отличный сайт, совсем новый, Гугл называется. Гениальная вещь, всем рекомендую». Да, вы постарели, и я не могу вам этого простить. Наверное, это моя главная и единственная к вам претензия.
О, Великий! Ваш новый роман имеет все те же печальные черты увядания, что и последние четыре. Пардон, вы, наверное, больше любите слово «крайние». Вы с интересом открываете для себя некие новые тренды или технологии и с жаром о них говорите. Например, службу заказа такси Uber, про которую вы шутите первую половину книги, хотя в России она появилась четыре года назад. Вы даже превращаете Uber в литературный прием. Вы открыли для себя прекрасный мир дамских романов о садомазохизме, и это через пять лет после выхода «Пятидесяти оттенков серого». Вы открыли для себя мир современного искусства и художника Павленского с сильным опозданием, когда что про первое, что про второго уже давно все отшутились. Вы открыли для себя Уэльбека, когда его популярность в России пошла на спад. Вы шутите про медвежью кавалерию и про Путина на медведе. Вы, видимо, очень завидуете Владимиру Сорокину, вы постоянно шутите по поводу его Нового Средневековья. Но тут вы опять опоздали и обратили внимание на цикл его книг тогда, когда последний роман Владимира Георгиевича «Манарага» вызвал почти единодушное недоумение критиков.
О, Великий! В своем новом романе вы сравнили критиков с вокзальной минетчицей. Хотя мы-то знаем, что критиков вы читаете и обращаете на них внимание. Старшие коллеги, Немзер и Басинский, удостаивались от вас персональной порки, с новыми вы решили поиграть в игру. Весь роман — это игра с критиком, ну или с особо внимательным читателем. 120 страниц вы шутите про феминисток так, что даже скептически настроенный к феминизму читатель начинает зевать, а потом устами одного из героев говорите: «Феминисток стебать каждый дурак может, тут много извилин не надо». Вы пишете фрагмент под Уэльбека и, когда знаток говорит «Попался!», честно признаетесь, что это Уэльбек. Это очень изящная игра, только немного грустная. В одном из диалогов Мара бросает Порфирию: «Никто вообще про твои говнороманы не вспомнил». По сути, это ваш печальный упрек самому себе.
О, Великий! Я несправедлив к вам. Я все время жду от вас чего-то сверхъестественного. Того восторга, который я испытывал в девяностых и нулевых. Вы постарели, но постарел и я. Может, это не вы стали хуже писать — просто я потерял чувствительность? Или, может, все дело в завышенных ожиданиях? В том, что я жду, что после каждого нового романа мой старый мир рухнет, а на его обломках возникнет новый, как это было когда-то? Может быть, стоит довольствоваться тем, что вы написали хороший (крепкий, как писали советские критики) роман о современном искусстве, БДСМ, биткоинах и охоте на охотника? Роман, который интересно не просто читать, но еще и перечитывать, потому здесь в каждом абзаце есть не только очевидные, но и скрытые цитаты, парафразы и шутки? Хотя, возможно, это и правда смирение.