© Горький Медиа, 2025
Gorky Media
29 апреля 2024

«Зови меня Слаймом»

Из книги «Хозяйка книжного магазина на краю света»

Прежде чем открыть уютный книжный магазин на берегу новозеландского фьорда, Рут Шоу перепробовала множество занятий. Публикуем отрывок из воспоминаний книготорговки, посвященный опыту работы сотрудницей социальной службы в неблагополучном районе Сиднея.

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Рут Шоу. Хозяйка книжного магазина на краю света. Москва: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2024. Перевод Егора Обатурова. Содержание

Христианская миссия Сиднея искала сотрудника по делам молодежи и социального обеспечения в молодежный кризисный центр в районе Кингс-Кросс. Центр был назван очень метко — «Оппозиция» (The Opposition). Я поселилась в отличном двухэтажном доме c видом на Лавиндер-Бэй, за которым присматривала на время отсутствия хозяина, продюсера телевизионной рекламы, который постоянно уезжал на съемки в разные места. Дом полностью находился в моем распоряжении, а взамен низкой арендной платы я поддерживала там порядок. Я купила машину, забрала из хранилища свои вещи, в том числе и деревянный крест Джошуа, который все еще лежал в джутовом мешке, и начала работать в Кингс-Кроссе.

Этот район давно ассоциировался с более мрачной стороной жизни, поэтому мои первые несколько недель стажировки были посвящены знакомству с ним и его завсегдатаями, которые заходили к нам с улиц. Изначально Кингс-Кросс (Kings Cross) назывался Квинс-Кросс (Queen’s Cross) — это имя он получил в 1897 году в честь 60-летия правления королевы Виктории. Однако это привело к путанице с площадью Королевы (Queen’s Square, которая находилась на Кингстрит!), поэтому в 1905 году Квинс-Кросс переименовали в Кингс-Кросс в честь короля Эдуарда VII. Моим полем деятельности стали Дарлингхёрст-роуд, Уильям-стрит и Виктория-стрит. Когда я не находилась в здании кризисного центра, мне открывалась другая, ужасающе неприглядная сторона этого района.

Мне потребовалось немного времени, чтобы завоевать доверие многих девушек и парней, работающих на улице. Я быстро поняла, что полиции нельзя доверять, особенно отделу по борьбе с наркотиками. Я сделала визитки и раздавала их всем, кого встречала. На них было указано лишь самое главное — имя, номер телефона и фраза: «Позвоните, если понадоблюсь». То, насколько эффективными они оказались, поражало, поэтому я делала и раздавала их еще много месяцев. Когда я приходила на работу, меня всегда там кто-то ожидал или раздавался звонок, после которого следовало: «Рут, это опять тебя».

Моей посредницей стала Венди, двадцатидвухлетняя проститутка. Она много лет работала на улице и знала все о том, что происходит, кто чем занимается и от кого нужно держаться подальше. У Венди были стандарты. Она оказалась одной из немногих, кто не употреблял наркотики: она хотела лишь заработать достаточно денег, чтобы купить собственный дом «и послать их всех к чертовой матери».

Однажды я болтала с ней на улице, и рядом с нами остановилась полицейская машина. Прежде чем я успела что-либо сказать, Венди крикнула:

— Отвали!

— В чем дело, Венди? — спросил полицейский, опуская стекло. — Новая подружка появилась?

Я подошла к машине и протянула ему визитку собственного изготовления.

— Я Рут, новенькая в «Оппозиции», а вы кто?

— Чтоб меня, еще одна чертова религиозная фанатичка, — ухмыльнулся он. — Долго ты не протянешь!

— Повежливее не пробовали? По крайней мере, ведите себя прилично, это ведь не очень сложно, — ответила я.

Он выскочил из машины, открыл заднюю дверь, схватил меня за руку и толкнул на заднее сиденье.

Да, мне было страшно. Венди предупредила меня о коррумпированности полиции, и я знала, как они могут обращаться с людьми. Я работала в центре только вторую неделю, и вот со мной уже знакомилась полиция.

— А теперь заткнись и слушай, — сказал полицейский, когда я уже сидела в машине. — Ты тут не командуешь. Не создавай проблемы, делай свою гребаную тупую работу и не влезай.

— Во что мне не следует влезать, офицер? — спросила я настолько невинно, насколько было возможно.

— Боже мой... Держись подальше от улиц. Сиди в своем офисе-гадюшнике и делай записи! Да что угодно делай, но не слушай этих отбросов с улицы.

— На мой взгляд, с одним из отбросов я сижу прямо сейчас, — спокойно ответила я, потом вдруг подумав: «Откуда это взялось, черт возьми?»

Полицейский обернулся и посмотрел на меня. Я посмотрела прямо на него в ответ, не отрывая взгляда. А что мне было терять?

— Мы будем следить за тобой, мразь. Только попробуй переступить черту, и ты исчезнешь. А теперь вали на хрен отсюда.

— Спасибо за предупреждение, офицер, — сказала я и вышла из машины. — Доброй ночи.

В какой-то момент Венди успела смыться, но потом вернулась, нашла и обняла меня.

— Ублюдки! — процедила она. — Ты в порядке?

— Да, более чем, на самом деле!

Так началось мое рискованное общение с полицией Кингс-Кросса и отделом по борьбе с наркотиками.

***

В христианской миссии Сиднея предлагалось небольшое количество коек, горячий душ, ужины и консультации, однако нашей важнейшей ролью было подарить дружбу и понимание всем, кто приходил к нам. Многие из тех, кто жил и промышлял на улицах, просто хотели побыть в тихом месте, отдохнуть и обнять кого-нибудь. Я всегда отлично обнималась, поэтому это давалось мне легко. И кроме того, так я могла быстро проверить их вес (почти всегда наблюдался его недостаток) и почувствовать не только запах алкоголя и наркотиков, но и зачастую запах секса — и, зная об этом, еще немного помочь им.

Саймон в четырнадцать лет нашел свою маму мертвой в машине: она отравилась газом в собственном гараже. По его словам, от запаха выхлопных газов его тошнило, но он не мог от него отказаться. Сейчас ему было девятнадцать, и он торговал своим телом, прислонившись к высокой кирпичной стене и ожидая, пока его подберет проезжающая машина. За свои услуги он брал от 20 до 40 долларов. Он презирал себя, поскольку уже стал алкоголиком, пил дешевый портвейн бутылками.

Впервые я встретила Саймона в Фостер-лейн, узком и темном тупичке по соседству. Над ним возвышались высокие промышленные здания, которые полностью окружали его, кроме входа. На полпути к правой стороне тупичка я нашла мусорный контейнер какой-то организации с тяжелой откидной крышкой. Уличного мусора в нем оказалось не так много — больше было бумаг, коробок, одноразовых кофейных стаканчиков, компьютерных распечаток и другого офисного хлама.

Я рано узнала, что такие мусорные контейнеры были отличным спальным местом для бездомных. В этом случае действовал принцип «кто успел, того и тапки». Той ночью в нем ночевал как раз Саймон. У него были жирные светлые волосы, бледная кожа и невероятно грустные глаза.

Саймон стал завсегдатаем миссии: перехватывал что-нибудь поесть, принимал душ, немного болтал, а затем выходил обратно, на улицу. Это было незадолго до того, как в районе распространился СПИД, и тесты многих мальчиков уже показали положительный результат на заболевания, передающиеся половым путем, и гепатит B. Саймон заболел и тем и другим. Всего через несколько месяцев после того, как я нашла его в мусорном контейнере, его избили настолько сильно, что он умер в одиночестве в том же тупичке.

У Кэти были короткие черные волосы и лицо, как у феи, миниатюрное сложение и тусклые глаза, искусственно подчеркнутые слишком ярким макияжем. Она сбежала из Перта от отчима, который ее домогался, и автостопом через Налларбор добралась на улицы Кингс-Кросса. Ко мне ее привела Венди.

— Она стояла на месте Сью! Повезло, что я увидела ее до того, как Сью вернулась. Она бы ее прибила.

У многих девочек были определенные места на улицах, ради которых они усердно работали. Там действовал рейтинг: новенькие начинали в менее благополучных местах и пробивались наверх.

На Кэти были узкие джинсовые шорты, тонкая синяя блузка, подвязанная под ее маленькой грудью, и туфли на высоких каблуках на босу ногу. Она выглядела очень юной. Венди была в ужасе.

— Посмотри на нее, да ей на вид, блин, лет четырнадцать! Сделай что-нибудь, Рут! — требовала она. — Посмотри на ее гребаные руки, она уже употребляет!

— Мне восемнадцать, я просто молодо выгляжу! — кричала Кэти. Конечно, она лгала.

Через несколько дней Кэти встала на путь самоуничтожения. Небольшая доза героина, который она употребляла, стоила 75 долларов, и в ней часто содержался крысиный яд. Кэти была молодой, на улицах она еще не примелькалась, а потому сразу же стала популярной, и вскоре у нее появились и постоянные клиенты.

Мне удалось устроить ее в женский приют, но через месяц она снова оказалась на улице. Это превратилось в цикл, и никто из нас не мог достучаться до нее, но она продолжала приходить к нам. Зачастую она просто засыпала в кресле от полного изнеможения.

И еще я помню человека по прозвищу Слайм. Как-то он поднялся в мой офис и остановился у открытой двери.

— Ты Рут?

— Да. Проходите, садитесь, если хотите.

Он был плотного телосложения, нарядно одет, с чистыми волосами, обкусанными ногтями, небрит.

— А вы у нас?

— Зови меня Слаймом.

— Никакого другого имени?

— Тебя другое не заинтересует.

— Хорошо.

— Ты помогла одному из моих корешей. Просто хотел посмотреть на тебя, сказать спасибо.

— И как, пришлась я вам по душе?

Он кивнул.

— У меня есть твоя карточка, — пробормотал он, вытащив карточку из кармана. — Просто думал спросить, сможешь ли ты пойти со мной в среду в суд. Ничего такого, я снова в деле.

Слайм был главарем группы наркодилеров. Он не занимался проституцией («Эта хрень не для меня. Я помогаю им пережить это дерьмо»). Он считал, что делал им одолжение. От Слайма я многое узнала о торговле наркотиками в Кингс-Кроссе — о сутенерах, о главных барыгах, о продажных чиновниках. По его словам, некоторых барыг «крышевали» копы.

Слайм хотел, чтобы в суде я выступила с характеристикой.

— Просто скажи, что знаешь меня, и все такое. Полиция хочет убрать меня с улиц, а не закрыть.

Я несколько минут просидела в тишине. Это было очень опасно. По сути, этим я сыграла бы на руку продажным полицейским.

— Я не могу, Слайм.

Он посмотрел себе под ноги, затем пожал плечами и сказал:

— Что ж, бывает. Попробовать стоило.

Неделю спустя я помогала разносить ужины. В дальнем углу группа парней наблюдала, как кто-то отжимается:

— ...двадцать восемь, двадцать девять, тридцать!

Я подошла понаблюдать. Подошел Слайм и пнул парня, который лежал на полу.

— Думаешь, это были отжимания? Подумай еще раз, полудурок!

Слайм принял упор лежа и начал отжиматься на одной руке.

— Вот так надо отжиматься! Никаких двух, мать их, рук!

Когда он отжался в тридцатый раз, он посмотрел на меня.

— Привет, Рут! А ты мне в итоге и не понадобилась, легавые сняли обвинения!

Он улыбнулся, подмигнул мне и ушел.

Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет

Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие

Подтверждаю, мне есть 18 лет

© Горький Медиа, 2025 Все права защищены. Частичная перепечатка материалов сайта разрешена при наличии активной ссылки на оригинальную публикацию, полная — только с письменного разрешения редакции.