Зло всегда повержено

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Данил Рябчиков. Утешение средневековой музыкой. Путеводитель для современного слушателя. М.: АСТ: Лед, 2025. Содержание

В группу языков си Данте Алигьери в De Vulgari Eloquentia собрал много языков, среди которых и итальянский, и кастильский (из которого потом разовьется испанский). Однако в средневековой музыке более важную роль сыграл гальего — галисийско-португальский (из которого произошли современные галисийский и португальский языки). Именно на нем писали свои произведения поэты и композиторы в Кастилии, Леоне, Галисии и Португалии в XIII-XIV веках. В отличие от трубадуров и труверов, авторы средневековых музыкальных произведений на этом языке не получили своего имени, зато их песни вне зависимости от жанра или формы сейчас принято называть одним словом — cantiga (ка́нтига).

Большую часть кантиг, дошедших до нас с музыкой, составляют Cantigas de Santa Maria (марианские кантиги, посвященные Деве Марии, Богородице). Сохранилось три рукописи с мелодиями Cantigas de Santa Maria и в общей сложности 427 подобных кантиг и два пролога. Авторство большинства этих произведений не установлено. Возможно, автором некоторых из них является король Кастилии и Леона Альфонсо X Мудрый. По крайней мере, примерно десять кантиг содержат его прямую речь. Вероятно, марианские кантиги были созданы в промежутке между 1264 и 1284 годами при дворе короля Альфонсо.

Как можно судить из названия, почти все Cantigas de Santa Maria посвящены Деве Марии: большая часть этих произведений повествует о чудесах, совершенных ей. Среди этих рассказов есть абсолютно фантастические! Мой любимый — наверное, Dereit’ é de s’ end’ achar CSM 108. Начинается эта кантига примерно так: «Слышал я рассказ о таком случае: однажды Мерлин устроил диспут с иудейским богословом, которому во всей Шотландии, как мне сказали, не было равных в мудрости». Мерлин, Шотландия, иудейский богослов, диспут — все это уже звучит довольно фантасмагорично. А если учесть, что этот диспут был о невозможности и возможности воплощения Бога через Деву Марию между чародеем Мерлином и иудейским богословом, да еще и в Шотландии, то и вовсе выходит удивительно прекрасная история. Особенно в песне.

Все пошло не по плану, когда закончились доводы. Мерлин взмолился Деве Марии, чтоб у иудея родился «ребенок с лицом не спереди, как у всех, а сзади, и чтобы он таким и остался». Так все и произошло. Отец хотел убить ребенка, но Мерлин не позволил: стал о нем заботиться, и, когда ребенок вырос, с его помощью он стал обращать иудеев в христианство.

Каждая десятая из Cantigas de Santa Maria — Cantiga de loor, то есть песня восхваления. В них нет повествований о чуде — только хвала Деве Марии. В Толедской рукописи Cantigas de Santa Maria (так называемом Codex To) есть еще и совсем небольшой цикл произведений, посвященных Иисусу Христу, — Cantigas de Jesu-Cristo. Их всего пять, и среди кантиг они занимают совсем небольшое место, что даже удивительно: Спасителю посвящено буквально несколько песен, а Его матери — почти в 100 раз больше. Тексты этих песен представляют собой переводы-пересказы библейского текста. С точки зрения истории это один из первых примеров стихотворного перевода библейских текстов на народные языки (осуществленный за 100 лет до Библии Уиклифа — первой Библии на народных языках).

Все кантиги одноголосны, и все содержат рефрен (припев) в той или иной форме. Музыкальную структуру большого числа марианских кантиг можно записать как AbbaA, где а и b — музыкальные темы разной продолжительности, заглавной буквой обозначен припев, а строчной — куплет. Подобная структура с небольшими вариациями характерна для более чем 300 кантиг. Существуют и другие формы, но по сравнению с музыкой трубадуров в кантигах музыкальная структура не столь вариативна.

Музыкально марианские кантиги довольно просты, но привлекательны не только выразительными мелодиями и удивительными историями — есть в них какая-то сильная радость. Зло в них всегда повержено и, несмотря на все ухищрения, никогда не всесильно и в итоге трусливо убегает. В этом кроется их удивительное отличие от музыки и культуры XX века, в которой образы зла могучи и (почти) всесильны.

Одна из рукописей Cantigas de Santa Maria — Codex E — помимо текстов и музыки (более 400 кантиг) известна обилием изображений музыкантов-инструменталистов, которые могут дать нам немало информации.

Всего в этой рукописи 42 миниатюры с изображениями музыкальных инструментов: на 21 из них (то есть на каждой второй) находятся струнные инструменты, на 17 — духовые, на остальных — перкуссия или органетто. На шести изображениях присутствует только один инструмент, на остальных — дуэты инструментов. На подавляющем большинстве миниатюр с дуэтами инструментов изображены однородные инструменты, чаще всего и вовсе одинаковые. Струнные музыкальные инструменты встречаются в дуэтах только со струнными, среди неоднородных дуэтов самая частая пара — это виела и цитоль. Духовые и ударные инструменты изображены в неоднородных дуэтах только друг с другом — рог (духовой) и дарбука (ударный) или шалмей (духовой) и кастаньеты (ударный).

Такое предпочтение именно струнных инструментов характерно не только для кантиг. В XIII веке во Франции и Англии они упоминаются и изображаются чаще всего. Музыкальный теоретик рубежа XIII-XIV веков Иоанн де Грокейо так и пишет: «Струнные инструменты занимают главное место среди инструментов». В Codex E на первых 19 миниатюрах изображен только один неструнный инструмент — лаунеддас, — тройной духовой инструмент с тростью, известный еще с римских времен.

Благодаря простоте и выразительности своих мелодий и текстов марианские кантиги стали одними из самых исполняемых средневековых музыкальных произведений в наши дни. К сожалению, шансов услышать исторически информированное исполнение кантиг, особенно в части музыкального ансамбля, у современных слушателей не так уж и много. Гораздо чаще именно этот средневековый репертуар исполняется самыми разношерстными составами и, по меткому выражению Бенджамина Бэгби, «поражен синдромом drum-n-fun».

Мелодий светских кантиг, в отличие от Cantigas de Santa Maria, сохранилось совсем немного. Так, мы знаем о почти 500 cantigas d’amigo (дословно — «песни о друге», «любовные песни от лица женщины»), но до нас дошло всего шесть мелодий, расположенных на двух страницах. Открыты они были случайно: Педро Виндель, антиквар и книготорговец, обнаружил их среди своего архива — лист с невмами служил обложкой для другой книги.

Тексты кантиг Пергамена Винделя уже были известны исследователям по другим рукописям. Более того, все семь произведений (для одной из кантиг мелодия отсутствует) расположены в том же порядке, что и в двух других манускриптах. В одном из них — Ватиканском песеннике — было указано имя автора: M. Codaz. В Пергамене Винделя можно увидеть более полную версию имени: Martin Codax (Мартин Кодас).

Фамилия Кодас больше похожа на прозвище, поэтому некоторые исследователи полагают, что автор этих кантиг был жонглером. Мануэль Педро Феррейра, один из самых главных специалистов по кантигам, предположил, что речь идет о Мартине Жонглере (Martim Joglar), клирике, бывшем в 1254 году при дворе архиепископа Компостелы. Город Виго, речь о котором идет в кантиге Мартина Кодаса, входил тогда в епархию Компостелы.

Музыка cantigas de amigo довольно проста: произведения обладают совсем небольшим диапазоном, написаны в куплетной форме, каждый из куплетов построен как AAB (где а и b — разные музыкальные темы). И эта форма, и наличие ассонансных рифм для XIII века выглядят довольно архаично. Однако другая особенность этих произведений делает их не только уникальными для средневековой музыки, но и абсолютно новаторскими.

Вероятно, все эти семь произведений, расположенные в одинаковом порядке во всех трех дошедших до нас рукописях, составляют единый цикл. Возможно, это первый вокальный цикл в истории музыки. В первой кантиге цикла — Ondas do mar de Vigo — девушка сидит у залива Виго и ждет возлюбленного. Затем получает весть о его приезде, делится этой новостью с близкими: матушкой (Mandad’ hei comigo) и сестрой (Mia irmana fremosa). Об ожидании и томлении повествует четвертая кантига — Ai Deus: «Боже, если знал бы сейчас мой друг, / Что я в Виго одна! / И я влюблена…» В пятой части — Quantas sabedes amar — лирическая героиня зовет с собой в Виго всех «девушек, познавших любовь». В шестой части (мелодия которой не дошла до нас) она узнает, что ее любимый погиб, и ей остается только танцевать у церкви в Виго (у погоста). В заключительной, седьмой части — Ai ondas que — она снова сидит у моря и говорит с волнами залива Виго.

Пергамен Винделя оставался единственным источником музыки светских кантиг до 1990 года, когда американский исследователь Харви Шаррер обнаружил музыкальную рукопись. Она тоже служила обложкой, как и Пергамен Винделя, вот только дошла в гораздо худшем качестве.

В рукописи Шаррера тоже семь произведений, и все они тоже принадлежат одному жанру — cantigas de amor (дословно: «песни о любви», «любовные песни от лица мужчины») — и одному автору — Динишу I, королю Португалии и внуку Альфонсо X Мудрого. К сожалению, эти мелодии дошли до нас во фрагментарном состоянии, с большими лакунами. По сравнению с кантигами Мартина Кодаса произведения короля Диниша более сложны: они имеют различия в структуре, длине фраз и ширине диапазона, а также в количестве опеваний.