Зачем мы ходим на завод

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Доминик Меда, Патрисия Вендрамин. Переосмысляя труд. Бостон / СПб.: Academic Studies Press / БиблиоРоссика, 2022. Перевод с французского Дарьи Демидовой. Содержание

В каких категориях интерпретировать отношение к труду?

Итак, в концепции труда мы выделили различные аспекты, которые, наслоившись друг на друга в различные эпохи, сегодня так или иначе сосуществуют и в обыденной жизни людей служат опорой для жизненного опыта: труд как фактор производства, труд как человеческая сущность, труд как стержень системы распределения дохода, прав и средств защиты. Могут ли эти аспекты быть основными элементами в рамках интерпретации современного развития труда? Как было продемонстрировано, эти рамки интерпретации можно дополнить замечаниями об этике в общем смысле, в которую вписывается отношение к труду. Для наилучшего понимания отношения людей к труду применимы некоторые другие типы классификации

Инструментальный аспект против неинструментального

Утверждение о многообразии установок по отношению к труду развивалось главным образом такими авторами, как Дж. Голдторп и его коллеги Д. Локхуд, Ф. Бекхофер и Дж. Платт, которые в 1968 году опубликовали книгу «Влиятельный рабочий». Исследователи выделили три стереотипные установки по отношению к труду: инструментализм, присущий в основном тем, кто считает труд средством для достижения иной цели, главным образом получения дохода; солидаризм, при котором, напротив, труд рассматривает труд как цель в себе, что чаще всего сопровождается прочным соотнесением его с группой и сильным чувством удовлетворения; бюрократизм, характеризующий труд как предоставление организации услуг в обмен на карьеру. Первый тип установки в основном формировался у рабочих, и Голдторп с коллегами в своем исследовании как раз стремились доказать, что рабочий класс не обуржуазился, потому что его главная установка по отношению к труду осталась инструментальной и не смешалась со стереотипными установками других классов.

В действительности рамки интерпретации, установленные Голдторпом и соавторами, не ограничиваются противопоставлением двух противоположных восприятий труда, который в одних случаях определяется как средство, а в других — как цель. В дополнение к этой первичной классификации учитываются некоторые другие характеристики: распространение ценностей, моделей поведения и отношений, сформировавшихся вокруг труда, чувства удовлетворения от труда, более или менее устойчивого его соотнесения с группой и т. д. Эти характеристики затем используются в совокупности для описания класса. Последовательно демонстрируя, что трудящиеся предпочитают работу, при которой они в меньшей степени получают удовлетворение от самой деятельности и в большей — от внешних поощрений, связанных с оплатой или гарантией занятости, слабо поддерживают отношения со своими коллегами, активно не участвуют в деятельности профсоюзов — авторы показывают, что образ жизни рабочих далек от манеры поведения и образа жизни специалистов и руководителей.

Тем не менее противопоставления «средство — цель» или «инструментальный — неинструментальный» остаются определяющими. Во всех работах Голдторп и его коллеги, порой на грани фанатизма, стараются свести всю мотивацию, связанную у рабочих с трудом, к отношениям «средство — цель», иногда доходя до неоправданных преувеличений. В действительности в ряде случаев прослеживается неустойчивая причинно-следственная связь между фактом (рабочие переходят с более интересной работы на менее интересную, но более оплачиваемую) и его объяснением (так происходит, потому что у них инструментальная установка по отношению к труду). Это обусловлено как слабой выборкой, так и прежде всего постоянным перескакиванием от обособленных «фактов» к не до конца проясненным обстоятельствам (смена работы вызвана рядом причин), ссылкам на мнение других («ради чего работать, как не ради денег?») и обращению к более общим теориям (три типа установок). При решительном отвергании всех признаков, потенциально указывающих на связь морального удовлетворения с интересом к труду, кажутся малообоснованными умозаключения, что внимание рабочих к размеру заработной платы свидетельствует об исключительно инструментальной установке по отношению к труду.

Отметим, что Голдторп и его коллеги не используют одного специального термина, чтобы как-то обозначить аспект, противоположный инструментальному. В частности, в отличие от других авторов, они не противопоставляют инструментальному аспекту (труд направлен на достижение другой цели) выразительный или символический. Для сравнения: классифицируя другие функции труда, помимо инструментальных, Н. Морс и Р. Вайс в программной статье «Функция и значение труда и работы» прибегают к понятиям интереса и достижения. Таким образом, эти авторы одними из первых пришли к выводу, что «для среднестатистического работающего представителя среднего класса работать — значит иметь цель, совершать определенное достижение, выражать себя». В 1978 году Р. Бухгольц для характеристики отношения к работе предложит пять установок, упоминаемых в литературе, в том числе «систему гуманистических взглядов», в рамках которой

труд является основным способом для людей реализовать себя как человека. По этой причине то, что происходит с человеком в процессе труда, важнее, чем продукт этого процесса. Следует переосмыслить труд, чтобы он приносил людям больше смысла и самореализации и в большей степени позволял раскрыть их человеческий потенциал...

Эти теоретические рассуждения Бухгольц берет в основном у Э. Фромма и А. Маслоу.

Инструментальный аспект и постматериализм

Р. Инглхарт в книге «Тихая революция: изменения ценностей и политических стилей в западных обществах» отстаивает утверждение, что западные общества, обеспечив удовлетворение базовых физических потребностей населения, отводят теперь более значимое место потребностям нематериальным, таким как необходимость уважения, духовной и интеллектуальной жизни, желание самореализоваться. Для этого ученый апеллирует к теории А. Маслоу и его главной работе «Мотивация и личность». Главной идеей Инглхарта становится то, что после Второй мировой войны по мере закрытия материальных потребностей в результате экономического роста у все большего числа европейцев стали появляться ожидания постматериалистического характера.

Инглхарт заимствует некоторые концепты Д. Белла и фактически выделяет три этапа эволюции общества: в аграрном обществе люди должны бороться с природой, в индустриальном обществе с этой задачей помогают техника и организация труда, наконец, в постиндустриальном обществе вопрос о выживании оказывается решенным. Если быть точнее, в более поздних работах Инглхарт и У. Бейкер предлагают классифицировать страны по двум осям или двум измерениям: первое измерение, с которым соотносится переход общества от доиндустриального к индустриальному этапу развития, противопоставляет традиционные и религиозные ценности светским и рациональным. Во втором измерении, характеризующем переход к постиндустриальному обществу, выживание противопоставляется стремлению к индивидуальному выражению и обеспечению качества жизни.

Что касается труда, то, согласно Инглхарту, на значение, придаваемое труду, чаще всего влияли экономические изменения. Эта установка дает основание выделить три периода. В первый (традиционный) труд вписывался в систему взглядов и уважения к авторитету. На тот момент труд соотносился с «этикой долга», обязательствами перед обществом. Второй период соответствует развитию ценностей индивидуализма и рационализма: к труду, который теперь несет инструментальную ценность, побуждают соображения безопасности и получения дохода, который он потенциально может принести. С того момента, когда экономическая безопасность теряет приоритетное значение и больше всего начинают цениться качество жизни и благополучие, наиболее богатые страны вступают в третий период, характеризующийся «постматериалистическими» ценностями. В этой перспективе труд должен прежде всего обеспечивать возможность индивидуальной самореализации.

Против этого вывода высказывались по меньшей мере два критических замечания, требующих осторожности при его однозначном прочтении. С одной стороны, несмотря на то, что постматериалисты предполагают постоянство ценностей, которое они обосновывают их формированием в подростковом возрасте человека, ряд экономистов считает, что экономические трудности последних десятилетий привели к возврату материалистических ценностей. В результате этого процесса люди, в основном молодое поколение, столкнувшееся со сложностями при выходе на рынок труда, сегодня ставят на первое место виды деятельности, обеспечивающие доход и безопасность, и поэтому в большей степени, чем их предшественники, имеют основания считаться «материалистами». Такого мнения в частности придерживаются Р. Истерлин и Э. Кримминс.

С другой стороны, капиталистическая система непрерывно создает потребность в потреблении и поддерживает ее; по этой причине влияние уровня национального богатства, в частности его воздействие на материальные ожидания, остается неопределенным. За желанием получать большую заработную плату или иметь гарантированную работу может стоять забота о личной безопасности, вопрос выживания или же стремление к демонстративному потреблению. Однако можно ли считать внутренний интерес к труду потребностью в обществе, где не до конца закрыты вопросы выживания? Наконец, влияние развития постматериалистических ценностей на важность труда в жизни может быть неоднозначным. По мере обеспечения потребности в безопасности, безусловно, становится возможным уменьшить место, отводимое работе; как итог, люди могут выбирать иные сферы для самореализации (увлечения, политика, семья). В любом случае в стремлении самореализоваться в трудовой деятельности те, кто ставит на первое место постматериалистические ценности, могут придавать большую значимость работе, которая становится не просто заработком средств к существованию. Иными словами, в уже индустриализированном обществе экономический рост может создать двойственный эффект: значимость труда снижается или же остается на прежнем уровне, но по другим причинам.

Безотносительная и относительная значимость труда: вопрос о центральном месте и целях

Итак, у нас есть рамки интерпретации и несколько критериев для анализа отношения индивидов к труду. Мы увидели, что этика долга и этика самореализации поэтапно противопоставляются друг другу: первая подчеркивает, что труду придается значение долга, вторая в нем видит скорее средство самореализации, выражения и проявления себя. Это отличие не в полной мере снимает вопрос о целях труда или его функциях, который мы уже ставили, когда говорили о понятии инструментального аспекта. Используя концепт, который несомненно более точен, чем одно только понятие инструментальности (как мы видели, труд может служить средством для достижения нескольких целей: установления социальной связи, получения дохода, признания), Морс и Вайс предлагают отличать экономические функции труда (труд — фактор производства и средство для получения дохода) от неэкономических. Последние можно разделить на подкатегории и выделить среди неэкономических функций те, которые соотносятся с символическими, выразительными и реляционными аспектами.

Ш. Николь-Дарнкур и Л. Рулло-Берже предлагают выделять помимо инструментального также социальный и символический аспекты труда. Социальный аспект соотносится со значимостью человеческих отношений на работе. Символический аспект свидетельствует о возможности личного развития, самореализации и проявления себя в своей сфере деятельности; интерес к содержанию труда; ощущение успеха, независимости и общественной полезности. Другие авторы объединяют социальный и символический аспект в один, называя его «выразительным».

Продолжая ход мыслей Морс и Вайса и держась в стороне от теории постматериализма, которая тем не менее признается интересной и относительно адекватной для описания ситуации, Д. Меркюр и М. Вюльтюр в качестве центральной оси своего исследования предлагают использовать противопоставление целей экономического и эмпирического порядка.

В первом случае труд имеет цель материального и экономического порядка в качестве основной: цель труда преимущественно не является референцией к сущности опыта, полученного в процессе труда, каким бы он ни был. Труд — это скорее средство для достижения цели занять по отношению к труду позицию: зарабатывать деньги, необходимые для существования и потребления <...> Во втором случае в качестве основной у труда есть цель нематериального, эмпирического порядка, в сущности своей неинструментальная.

По уточнению Меркюра и Вюльтюр, общее у целей с эмпирической доминантой заключается в том, что они не основаны на опыте, а являются опытом по сути, «опытом, прожитым в ходе работы и при этом не ограниченным внутренним характером задачи, как часто происходит при применении „выразительной“ категории: он основан как на развитии или утверждении себя в процессе работы, так и на признании».

В этой «выразительной» категории авторы выделяют две подгруппы: первая соотносится с преобладающей целью индивидуального развития («работа — это полученный опыт, благодаря которому лично я самореализуюсь»), в другую объединены цели, соотносящиеся с более выраженными аспектами коллективного характера («ходить на работу»). В этом случае опыт работы считается ценным переживанием, навыком, позволяющим индивиду приносить пользу обществу или поддерживать связи с другими индивидами, занятыми трудом.

Тем не менее многогранное отношение к труду, складывающееся у людей, не дает исчерпывающего ответа на вопрос о цели труда. В подобных исследованиях широко применяется другая перспектива, рассматривающая в более широком смысле приоритетность или значимость труда. Сегодня в большинстве исследований, посвященных этой теме, ставятся вопросы о том, значим ли труд для конкретного индивида или для группы и всегда ли труд занимает в их жизни центральное положение; они вновь обретают актуальность каждый раз, когда растет безработица или когда некоторые авторы начинают высказывать сомнения об особой значимости труда. В качестве примера таких исследований приведем международную программу группы «Meaning of Work», изучавшую значение труда: было выделено девять значимых аспектов труда, и помимо вопроса о целях труда был сделан акцент на изучении значимости, которую ему придают респонденты.

Во Франции в 1993 году Центр политических исследований Института политических исследований провел анкетирование, спросив у респондентов, согласны ли они с утверждением, что работа — это самое важное в жизни (на тот момент безработица в стране достигала исторического максимума). В 1997 году К. Бодло и М. также вернутся в своем исследовании к этому понятию, когда будут спрашивать у респондентов, что, на их взгляд, важнее всего для счастья. Но что значит «важно»? Важно по отношению к чему? Те же вопросы к тому, что понимать под «центральным местом» в жизни: что вкладывать в это понятие? Меркюр и Вюльтюр, у которых значимость труда наравне с целями является одной из двух образующих осей исследования, настаивают на том, что нужно разделять абсолютно центральное и относительно центральное место труда. Во втором случае становится возможным понять значимость труда относительно других видов человеческой деятельности. Такая постановка вопроса представляется нам более обоснованной.