Балтимор. Апрель 1916 года
Моя дражайшая Мэри, ты ни за что не поверишь, но ЭТО случилось. Знаешь, что я имею в виду под ЭТИМ? Я влюбилась по самые уши.
Прочитав начало письма, Мэри открыла рот от изумления. Всего неделю назад Уоллис уехала к двоюродной сестре Коринн в Пенсаколу во Флориде. Когда она только успела влюбиться?
Знаю, что ты не поверишь. Мне самой не верится, потому что я знакома с ним всего тридцать шесть часов, но я сразу поняла, как только он приехал вчера на обед. Он только вошел в гостиную Коринн, и у меня закружилась голова. Я никогда не чувствовала себя такой живой. Говорят, что в такие моменты сердце пропускает один удар, но мое сердце замерло так надолго, что я удивляюсь, как не лишилась чувств.
Мэри быстро читала письмо подруги и почувствовала, как кольнуло ее собственное сердце. «Я не могу ревновать Уолли, — думала она. — Одна из нас должна была влюбиться первой, и я всегда знала, что это будет она».
Наверное, мне стоит сначала рассказать тебе все о нем, и ты поймешь, что я не совсем лишилась рассудка. Его зовут Эрл Уинфилд Спенсер, и он летчик. Поднимает в воздух «кертиссы Н-91» здесь, на авиабазе. Для этого нужно быть невероятно смелым и умным, потому что все говорят, что этими самолетами дьявольски сложно управлять. Он загорелый, стройный. У него черные волосы, борода, а взгляд такой глубокий, что мне хочется в нем утонуть. Ты же знаешь, что мне всегда нравились мужчины постарше. Так вот, он на двадцать лет старше меня. И, на мой взгляд, это то, что надо. Он уже зрелый и опытный, хотя выглядит еще молодо.
Так значит, ему за тридцать? Для Мэри он был уже стар до безобразия.
Мы проговорили с ним весь обед, а потом он спросил, можно ли послать за мной на следующий день. Я приняла как можно более беззаботный вид и ответила, что не знаю, какие планы на мой счет у моих кузенов, а он ответил, что ему все равно, коль скоро эти планы подразумевают и его присутствие! Так он снова пришел на следующий день в своей элегантной белой форме летчика с золотыми полосками на плечах, остался на ужин, и мы с ним беседовали без остановки. Он сказал, что научит меня играть в гольф. Мы-то знаем, что игра меня ни капельки не интересует, но какой это замечательный предлог, чтобы провести время вместе без свидетелей! Жду не дождусь, когда увижу его снова. Он ушел всего полчаса назад, и мне надо попытаться уснуть, но я просто не могла не рассказать тебе…
Это лишь одно из ее увлечений, подумалось Мэри. Как Филипп Ноланд. Уоллис не может серьезно влюбиться в того, кого видела только два раза. Однако подруги всегда считали, что любовь с первого взгляда возможна. Мать Мэри рассказывала, что именно так произошло у нее с отцом.
Ты сразу же поймешь, когда ЭТО случится с тобой, — заканчивала свое письмо Уоллис. — Ведь ЭТО так же не похоже на то, когда парень тебе просто нравится, как персики не похожи на соленые огурцы.
Мэри не очень понравились последние строчки. Почему Уоллис так в этом уверена? Неужто любовь и впрямь предсказуема?
Баки сидела в кресле на противоположном конце малой столовой и вышивала.
— Как ты думаешь, возможно ли влюбиться в того, кого ты видела всего дважды? — спросила Мэри сестру.
Баки подняла глаза:
— О боже, что, Уоллис влюбилась? И кто на этот раз?
— Летчик из Пенсаколы.
Баки тихонько хрюкнула:
— Я не представляю себе Уоллис женой военного летчика. Ей такое точно не понравится. Они вечно переезжают с места на место и живут на военных базах в одинаковых маленьких домиках. А еще существует множество правил, касающихся даже жен, которые они должны соблюдать. Уоллис не из тех девушек, что подчиняются правилам, правда ведь?
Мэри пожала плечами:
— Мне кажется, она смогла бы ради того самого мужчины.
Баки покачала головой:
— Я бы никогда не вышла замуж за летчика. Эти самолеты очень опасны. Я слышала, что топливный бак расположен прямо за головой пилота, так что в случае аварии и возгорания топлива у них нет ни единого шанса. Большинство из них погибают на месте, а если и выживают, то остаются жутко безобразными от ожогов.
Мэри передернуло.
— Надеюсь, она не разобьет себе сердце тем, что выйдет замуж за того, кто сделает ее вдовой, — заметила она.
— Насколько я знаю Уоллис, скоро она найдет себе кого-нибудь еще, — проговорила Баки и, поджав губы, вернулась к своему рукоделию.
Весь день Мэри представляла себе, как Уоллис учится играть в гольф под солнцем Флориды, а за ее спиной стоит загорелый офицер и склоняется к ней, показывая, как правильно держать клюшку. С притворным энтузиазмом она написала Уоллис ответ, — как эффектно он, по ее словам, выглядит! — но на самом деле у нее на сердце лежал камень. Весь день она была в унылом настроении, совершенно не в духе, а за ужином не смогла заставить себя хоть как-то поддерживать общую беседу и, сославшись на головную боль, ретировалась к себе в комнату.
«Наверное, я сумасшедшая, — ругала она себя. — Зима прошла для бедной Уолли ужасно, и совершенно справедливо, что хоть сейчас она может немного развеяться».
Мэри, не раздеваясь, лежала на кровати. Поразмыслив надо всем этим, она поняла, что ее терзает не зависть к счастью подруги. Она, наоборот, этому рада. Все дело в том, что она боится потерять Уоллис. Она больше не будет ее самой близкой на свете подругой, и принять это тяжело. Но Уоллис должна была вернуться через три недели, и, возможно, к тому времени она уже думать забудет о своем авиаторе.
* * *
Уоллис написала, что остается еще на пару недель, чтобы подольше побыть со своим любимым Уином. А когда это время подошло к концу, она решила задержаться еще на две недели, а потом еще на одну. С каждой отсрочкой Мэри чувствовала, как ее подруга отдаляется все дальше и дальше. Невозможно было описать в письмах, как Мэри грустила вдали от Уоллис. В Балтиморе у нее было много других знакомых девушек, и она проводила время со старой школьной приятельницей Рене Дюпон, но ни у кого из них не было задора Уоллис.
В начале июня Уоллис наконец вернулась, сразу же позвонила Мэри и спросила, можно ли ей приехать.
— Мне столько нужно тебе рассказать, — затараторила она. — Все, чего нельзя было написать в письмах.
Уже через час девушки сидели в креслах-качалках на заднем крыльце дома Керков и потягивали лимонад из высоких стаканов. Кожу Уоллис позолотило флоридское солнце, и никогда раньше Мэри не видела подругу такой воодушевленной. Улыбка не сходила с ее губ, а глаза светились радостью.
— Мы так здорово провели время, как никогда, Мэри! Я и не думала, что встречу человека, который будет обладать сразу всеми нужными качествами.
— А Уин богат? — поинтересовалась Мэри. — Это ведь всегда было для тебя на первом месте.
Уоллис кивнула:
— Офицерам хорошо платят, и с годами он пойдет на повышение. Нам дадут дом на базе от Военно-морского ведомства, который можно оформить на свой вкус. Все женщины на базе дружат между собой, а по выходным в отеле «Сан-Карлос» устраивают приемы с танцами и морем напитков…
Мэри перебила, не дослушав:
— Ты так говоришь, будто собираешься за него замуж.
Уоллис с озорным блеском в глазах поднесла палец к губам в предостерегающем жесте и прошептала:
— Он сделал мне предложение пару недель назад.
Мэри задохнулась от ужаса.
— Вы ведь едва друг друга знаете!
— Да, понимаю, но я никогда и ни в чем не была так уверена.
— И что же он сказал? Рассказывай все, как есть. Ты согласилась сразу?
Уоллис хихикнула:
— Я сказала, что ему придется встретиться с моей матерью, тетей Бесси, дядей Солом и с тобой. И если все вы одобрите эту партию, у него появится шанс. Ты одобришь, ведь правда, милая моя Мэри?
— Ну конечно. Если ты любишь его, мне не останется ничего другого, как тоже полюбить его.
Все две недели, что предшествовали приезду Уина в Балтимор, Уоллис только о нем и говорила, как будто благодаря переживанию заново каждого врезавшегося в память момента, проведенного с ним вместе, ей становилось легче справиться с отчаянной тоской по нему. Она рассказала Мэри, как они гуляли по пляжу в Пенсаколе и собирали ракушки, как ходили в кинематограф и сидели в последнем ряду, держась за руки, как убегали из отеля «Сан-Карлос», сидели в его «форде» и целовались.
— С открытыми губами или нет? — спросила Мэри, а Уоллис усмехнулась:
— Ну конечно, с открытыми.
Мэри изобразила улыбку. Ей пришлось приложить еще больше усилий, чтобы удержать ее на лице, когда Уоллис поведала ей о профессиональной подготовке Уина.
— Он родился в Чикаго и окончил Военно-морскую академию в Аннаполисе. Полетами он увлекся, когда служил в Атлантике. Старшие по чину офицеры пытались отговорить его от этого, но он был твердо уверен, что это работа как раз для него. Стать летчиком очень сложно, но, когда он взялся за дело, все в один голос признали, что он просто создан для полетов.
Сесил Битон. Портрет Уоллис Симпсон
— Но это ведь ужасно опасно?
— Так и есть. Двое летчиков с его базы разбились только за то время, что я была там. Я волнуюсь каждый раз, когда он поднимается в воздух, но он говорит, что хорошо знает свой самолет и сможет выйти из любой ситуации. Он проверяет каждую гайку и болт перед тем, как взлететь.
— А что будет, если Америка тоже станет участвовать в войне? — спросила Мэри. О такой вероятности говорили с тех самых пор, как немцы потопили пассажирский лайнер «Лузитания» в прошлом году. — Его могут отправить на фронт во Францию.
Уоллис содрогнулась.
— Я буду всячески его поддерживать, но все-таки надеюсь, что этого не произойдет, — настроение Уоллис переменилось. — Мне так хочется, чтобы ты поскорее познакомилась с ним! Я уверена, что ты будешь его обожать.
— Может быть, у него найдется друг для меня, — робко предположила Мэри. Летом у нее было много кавалеров, но все они были временными. Она бы с радостью рассказала Уоллис о каждом из них, но никак не могла вставить хоть слово. К тому же в сравнении с Уином все они казались скучными. Летчиков среди них не было.
— А было бы весело, да? — засмеялась Уоллис. — Я обязательно спрошу у него.
Двумя неделями позже приехал Уин, и после того, как парочка навестила всех родственников Уорфилдов, дошла очередь и до Мэри. Ее пригласили в загородный клуб Балтимора, где Уоллис и Уин уселись на задней веранде с видом на поле для гольфа под ручку, как королевская чета на выезде.
— Мисс Керк, — проговорил Уин, поднимаясь, чтобы поприветствовать Мэри, — заявляю со всей ответственностью, что вы прекрасны — в точности, как рассказывала о вас Уоллис. У вас великолепные волосы! Прошу вас, садитесь, — он подвинул к ней стул. — Не желаете ли коктейль?
— Чай со льдом было бы прекрасно. Привет, Уолли!
Уин подозвал официанта, передал ему заказ, попросил бурбон со льдом для себя и стал делиться с девушками впечатлениями о Балтиморе.
— Здесь такой свежий воздух летом по сравнению с Пенсаколой. Тамошний бриз всегда с примесью авиационного топлива. Зато на Южном побережье можно наблюдать, как на закате в заливе играют дельфины. Это зрелище, от которого я не устану никогда.
Мэри смотрела на него, и ей сразу стало понятно, что в нем привлекло Уоллис. Он был на голову выше всех здешних молодых людей с их напыщенной манерой говорить и туповатой застенчивостью. Уин был человеком, умудренным жизненным опытом, с морщинками в уголках смеющихся глаз. С ним Уоллис сделалась мягче: по-девичьи нежной и обаятельной. Мэри никогда не видела ее такой раньше.
Они рассказали, что утром видели дядю Сола и он дал им свое согласие на свадьбу. Мэри это не удивило. Она представляла, как он обрадовался, что ему больше не придется поддерживать Уоллис финансово.
— Столь безупречный джентльмен, — добавил Уин. — Такой благородный! Мы намерены пожениться в самое ближайшее время. Возможно, осенью.
— Ты ведь будешь подружкой невесты, правда, Мэри? — взмолилась Уоллис.
— Конечно! С удовольствием!
Они обсудили предстоящую свадьбу, и Мэри заметила, что влюбленные часто не могут отвести взгляд друг от друга, а Уин постоянно трогает Уоллис за руку, прикасается к ее пальцам, к волосам, как будто не в силах выпустить ее из рук. От этой мысли Мэри вспыхнула и стала обмахивать себя веером, чтобы остудить пылающие щеки.
— Сразу после свадьбы ты переедешь в Пенсаколу? — спросила она, и Уоллис подтвердила, что именно так и сделает, и добавила, что Мэри может приезжать к ним всегда, когда захочет.
Когда Мэри вернулась домой, мать спросила ее о будущем муже Уоллис, и девушка не нашла для описания более подходящих слов, кроме как «он очаровательный». За внешним лоском ей не удалось разглядеть его характера, но, вероятно, это потому, что не предоставилось возможности свободно поговорить с ним. Не оставалось никаких сомнений, что он без ума от Уоллис. Почему же тогда Мэри так сдержана в проявлении радости? Может быть, ей просто не хочется терять подругу.
В ту ночь девушка лежала в постели без сна и в какой-то момент почувствовала, как по щеке скатилась слеза, затем еще одна. Значит, Уоллис уже точно выходит замуж. Она первой среди дебютанток их сезона свяжет себя узами брака. Через несколько месяцев она уедет в Пенсаколу и больше не вернется. У Мэри было чувство, что это положит конец и ее собственному девичеству.
* * *
Бракосочетание состоялось 8 ноября в балтиморской церкви Христа, всего через семь месяцев после знакомства Уоллис и Уина. Невеста в платье из белого панбархата, расшитом мелким жемчугом, держала в руках букетик из белых орхидей и ландышей. Мэри и пять других подружек невесты были в светло-лиловых платьях с широкими бархатными поясами синего цвета. Вокруг алтаря и везде, где только возможно, стояли и лежали белые розы и хризантемы, наполнявшие своим сладким, почти до головокружения, ароматом обширное пространство церкви. Уин был при полной парадной форме, как и его шаферы и брат Думареск.
Прием для веселой толпы гостей устроили пышный, с ужином и танцами. Общение между Спенсерами и Уорфилдами, к величайшему облегчению Уоллис, прошло гладко. Мэри хорошо провела время, но ее не оставляло скрытое чувство утраты. Она наблюдала, как Уин, доев десерт, к которому не притронулась его молодая жена, пригласил ее на первый танец. Мэри почувствовала, что их дружба с Уоллис больше никогда не будет такой близкой, как прежде.
Когда новобрачные садились в машину, чтобы умчаться прочь, гости осыпали их белыми лепестками роз. Уоллис повернулась ко всем спиной и бросила свой букет в сторону Мэри. Это был верный бросок, и Мэри оставалось только поднять руки и поймать букет.
Она вдохнула пьянящий аромат ландышей и с благодарностью улыбнулась подруге.
Уоллис послала ей воздушный поцелуй и прокричала: «Ты следующая!», а потом села в машину, и Уин, убедившись, что длинный шлейф платья оказался полностью внутри, захлопнул дверь.
Вот и все. Она уехала. Уоллис умчалась дальше, оставив прежнюю жизнь позади, и Мэри почувствовала себя ограбленной.
Перевод Елены Алёшиной