Татьяна Яковлева. Торговля по правилам и без. Власть и торговцы в Енисейской губернии во второй половине XIX — начале XX века. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2021. Содержание
Флегонт Колмаков и питейные торговцы
Существует устойчивое представление о широком распространении практики дачи взяток торговцами представителям власти, что в свою очередь связано с высокой степенью вмешательства в торговую деятельность разного рода проверяющих. Ситуация проверки торговли особенно способствует взяточничеству, поскольку считается, что с торговца всегда «есть что взять».
Одной из главных проблем, возникающих в ходе исследования фактов взяточничества в процессе взаимодействии власти и торговцев, является вопрос об источниках. Дача взяток — область традиционно закрытая от взгляда внешнего наблюдателя, а сами участники данной манипуляции практически не оставляли записей об этом. Тем большей удачей оказалось обнаружение следственного дела, содержащего и «голоса» участников, и подробности фактов взяточничества. Итак, источником стало дело «О вымогательстве волостным старшиной Колмаковым с лиц торгового сословия» в Минусинском округе Енисейской губернии в 1887 г. Несмотря на то, что дело в своем роде уникально и рассматривает только один случай, его материалы дают возможность ответить на некоторые вопросы, связанные со взяточничеством при поверке торговли в целом: как и при каких обстоятельствах давалась взятка, какие практики формировались в этих обстоятельствах, каким образом факты взяточничества скрывались в материалах поверки, насколько велика была сумма взятки относительно дохода торговца? Источник позволяет рассмотреть взаимодействие разных торговцев с одним и тем же проверяющим.
В материалах дела отражены все стадии расследования: постановления следователя, протоколы допросов обвиняемого и свидетелей, улики. Окружной исправник города Минусинска полковник Куменков, расследовавший дело по поручению енисейского губернатора, собрал богатый материал о проведении поверки торговли и промыслов в Тесинской волости Минусинского округа в 1887 г. путем допроса проверяющих и сидельцев в лавках, изучил журнал генеральной поверки торговли и промыслов и протоколы к ней. Это дало редкую возможность рассмотреть ситуацию с разных сторон — увидеть, как она отражена в показаниях торгующих, свидетелей и как она зафиксирована в протоколах и журнале поверки. Именно Куменков является посредником, через которого мы узнаем информацию, так как интерпретация событий и отбор им фактов были обусловлены логикой следствия. Кроме того, материалы дела показывают внутреннюю «кухню» составления журналов и протоколов, а также технику передачи взятки.
Краткая суть дела такова: тесинский волостной старшина Колмаков обвинялся в получении им при поверке торговли в 1887 г. взяток с сидельцев питейных заведений. По формулировке следствия, он «взял взятку за недонесение о найденных им при поверке торговли в их питейных заведениях беспорядках». Сообщалось о семи случаях в пяти деревнях. Нарушения: незапертые двери в соседнее помещение, распечатанные бутылки, отсутствие приказчичьего свидетельства. Сумма взятки — от 5 до 15 руб.
Лишь небольшой процент случаев взяточничества расследовался официально. Взятка была взаимовыгодна, но при соблюдении «правил игры». Складывался особый порядок: торговец, давая взятку, рассчитывал на определенные действия со стороны проверяющего — уничтожение протокола, отсутствие записи в журнале поверки. Проверяющий, в свою очередь, полагал, что на него не донесут. Представляется, что причиной возникновения следственного дела о взяточничестве Колмакова явилось нарушение им этих негласных «правил».
Разбирательство началось с того, что управляющий Енисейской казенной палатой Иван Лавров получил сведения о том, что «некоторые из волостных начальников Минусинского Округа, особенно Тесинский волостной старшина, при поверке торговых и промышленных заведений ведут себя безобразно и вымогают с торгующих деньги». Но в ходе неофициальной проверки, предшествующей расследованию, выяснилось, что сведения можно собрать только на Колмакова, о котором сообщили всю нужную информацию: где, с кого, за что и сколько взял. Вероятно, он изначально и являлся главной целью жалобы, если таковая имела место. Важно, что чины полиции и акцизного надзора отказывались что-либо сообщить, и информацию смогли получить только от купцов, с чьих сидельцев Колмаков брал взятки. В частности, свои сведения проверяющий получил от купца Мыльникова, который, в свою очередь, получил их от своего доверенного мещанина Голчинского, а тот узнал их тоже из слухов и из разговоров с сидельцами питейных заведений. Можно сказать, что информация о том, кто берет и сколько, свободно циркулировала, и все в соответствующих кругах об этом знали. Причем сведения были достаточно точными, хотя и не без ошибок.
Все семь случаев, в которых говорилось о даче взяток, были связаны с питейными заведениями, принадлежащими купцам Данилову, Колобову и Мыльникову. Во время неофициальной проверки на вопрос «могут ли поборы Колмакова быть подтверждены свидетельскими показаниями» именно Мыльников ответил, что «некоторые из них могут». Некоторые свидетели были работниками именно этих купцов. Можно сказать, что Колмаков брал взятки у членов конкретной торговой «сети». Хотя, безусловно, личные качества и социальный статус сидельцев также были важны, так как не все были готовы свидетельствовать против Колмакова.
Колмаков являлся бывшим волостным старшиной. Старт предварительному расследованию был дан 30 сентября 1887 г., когда Колмаков еще состоял в этой должности. Но само следствие началось 12 июля 1888 г. Возможно, проверяющему не удалось ничего узнать как раз по той причине, что Колмаков в то время был официальным лицом, и никто не спешил свидетельствовать против него. В ноябре ситуация изменилась, и окружному казначею удалось собрать необходимую информацию, о которой он и сообщил 25 февраля 1889 г. в казенную палату. Таким образом, расследование дела было инициировано как результат сопряжения определенных факторов, основным из которых была готовность потерпевших свидетельствовать против Колмакова.
О главном герое дела известно не много. Протокол его допроса содержит минимальную информацию. Флегонт Дмитров Колмаков родился и жил в деревне Колмаковой, был крестьянином и занимался хлебопашеством. В 1888 г. ему было 52 года, он был женат и имел сына и двух дочерей. Малограмотный, самоучка. На допросах он вел себя спокойно, обвинения в свой адрес отвергал: «Денег с сидельцев питейных заведений, в этом вопросе поименованных, я не брал, а описанные беспорядки в заведениях мною были действительно замечены и о них составлены протоколы при сельских старостах и понятых». Следователь даже отказался от проведения очных ставок, так как на первых очных ставках Колмаков «кроме простого отрицания фактов, служащих к его обвинению, ничего в оправдание свое предоставить не мог и вообще отрицал эти факты слабо, с видимым замешательством, а когда следователь, полковник Куменков, по окончании допросов убеждал Колмакова чистосердечно признаться в преступлении, то он уже только молчал». В то же время материалы допросов свидетелей создают образ любителя денег, власти и алкоголя, который даже поверку совершал в нетрезвом виде.
Как оказалось, в ходе поверки Колмаков составил десять протоколов о найденных им нарушениях, но только один из них подлежал рассмотрению в казенной палате, причем нарушение сочли достаточно мелким, и виновный не понес наказания. Оставшиеся восемь протоколов были составлены о случаях нарушения питейного устава, и еще один — об обнаруженной трехфунтовой гире. После возвращения из казенной палаты протоколы так и пролежали в Тесинском волостном правлении, и только 16 декабря 1888 г. следователь Куменков постановил отправить постановления о нарушении питейного устава надзирателю II округа акцизных сборов Восточной Сибири, так как никаких распоряжений по этим вопросам не было, и их необходимо было рассмотреть в административном порядке. Таким образом, ни один протокол волостного старшины, составленный в ходе генеральной поверки торговли и промыслов, не привел к наказанию нарушителя, по крайней мере к моменту следствия. И если бы не расследование Куменкова, то они так и лежали бы в волостном правлении без последствий.
Это свидетельствует о том, что поверки торговли в ряде случаев оказывались неэффективны. На вверенной ему территории Колмаков обнаружил всего 15 нарушений, но протоколы сохранил только на 10, а в казенной палате был рассмотрен лишь один случай, не повлекший наказания.
Анализ материалов дела показывает, что при проведении поверки соблюдались предписанные законом правила: проходил осмотр, составлялся протокол, делалась запись в журнал. Волостного старшину сопровождал писарь, сельский староста и понятые. Участие в поверке группы людей должно было обеспечить ее правильность и в том числе не допустить взяточничества. На практике же это происходило следующим образом: переговоры о взятке и сама передача денег осуществлялись после завершения поверки и за пределами заведения. Получить взятку мог только тот, в чьих руках оставались протоколы. В приведенных в деле случаях сиделец приглашался к волостному старшине либо лично, либо через посыльного.
Так, Иннокентий (Викентий Андрей) Шаудес свидетельствовал: «По окончании поверки питейного дома я пошел на квартиру к Колмакову и дал ему пять руб. за то, чтобы он о найденном беспорядке не доводил до начальства; когда давал я деньги Колмакову, то видел это бывший с Колмаковым писарь Петрашкевич, который и посоветовал ранее мне окончить дело таким порядком, когда заходил ко мне на ¼ часа в гости».
Крестьянин Осип Савицкий свидетельствовал на допросе: «По окончании поверки Колмаков из занимаемой им квартиры присылал за мною десятника с требованием меня к себе, а когда я пришел, то он предложил мне не давать хода делу, если я побарю его; и я предложил Колмакову 3 руб., но он сказал, что мало, тогда я дал ему пять руб., прося, чтоб он протокол возвратил мне; Колмаков же, взявши деньги, протокол оставил у себя, как равно и арестованные раскупоренные бутылки».
Ссыльнопоселенец Александр Федорович Эрасмус, в свою очередь, сообщил: «После поверки Колмаков, чрез десятника, потребовал меня к себе на квартиру и сказал мне, что если дам ему 10 руб., то он протоколу не даст ходу, но я предложил ему за это пять рублей, и он, взяв деньги, протокол оставил у себя, а возвратил, только пустыми, арестованные им бутылки. Когда я давал Колмакову деньги, то свидетелей при этом не было».
Мартин Лисман давать взятку отказался, но алгоритм действий Колмакова был прежний: «Выходя из заведения, Колмаков сказал мне: „Ты придешь ко мне“; писарь, бывший при Колмакове, тоже приглашал меня идти к Колмакову, но я не пошел и просил писаря передать Колмакову, что он около меня не пообедает, то есть ничего с меня не получит. Брал ли с торговцев Колмаков взятки — я сам не видал и не знаю, но слухи носились, будто бы он взял с сидельца в дер. Дятловой Разуминского 25 рублей».
Таким образом, в присутствии посторонних Колмаков только звал к себе человека, с которого хотел получить взятку. Сама передача денег происходила за пределами питейного заведения, на территории Колмакова, преимущественно без свидетелей или же в присутствии писаря, который, вероятно, являлся его сообщником.