Вот тогда и узнают, где могилка моя

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Песни и певческие практики севернорусских деревень: XX — первая четверть XXI века. СПб.: Пропповский центр, 2025

201. В том саду при долине громко пел соловей,

А я, мальчик, на чужбине, позабыт от людей. (2)

Позабыт-позаброшен с молодых-юных лет:

Я остался сиротою, счастья-доли мне нет. (2)

Я помру — похоронят, похоронят меня,

А родные не узнают, где могилка моя. (2)

На мою на могилку, знать, никто не придет,

Только раннею весною соловей пропоет. (2)

Пропоет и просвищет и опять улетит -

Моя бедная могилка сиротою стоит. (2)

О Марфе Андреевне Буториной, спевшей эту песню, см. коммент. к Nº 11. Двумя днями ранее она спела ее же со следующим комментарием:

Всё вот эти песни пою, дак плачу. <...> Почто я плачу-то: что я, вот, жила в деревне Долгощелье всю жизнь, прожила сто лет, девяносто было семь, а теперь, может, здесь (в Заозерье) похоронить придется, вот отчего слезки и бежут, и плачу. На свою родину, может, где маменьки, тетки, сколько сестер уж захоронены, все, и соседи захоронили, я одна осталась (из интервью 23.07.2007).

2012. Антонина Кимовна: А вот эту саму знаешь?.. Песню-то забыла ведь, как начинается...

Людмила Егоровна: Какую?

<А про что там?>

Л. Е.: Она ведь много знает песен-то.

А. К.: Да чего, забывать стала все.

Л. Е.: А я-то все-то уж забыла, все.

А. К.: Ой, как много раньше было песен!..

Л. Е.: Так длинны песни — вам куда таки длинны-те?

< Так нам чем длиннее, тем лучше.>

Л. Е.: Как, дедко?

А. К.: Дедушка?

Л. Е.: «Там в саду при долине».

А. К.: Вот-вот-вот, да. Я только ведь могу, видишь... Я всю-то ее по-хорошему не знаю. Она мне очень нравится тоже.

Там в саду при долине звонко пел соловей,

А я, мальчик, на чужбине позабыт от людей. (2)

Позабыт-позаброшен с молодых-юных лет:

Я остался сиротою, счастья-доли мне нет. (2)

У других есть родные, их голубят порой,

А меня все обижают, и для всех я чужой. (2)

И куда ни поеду, и куда ни пойду,

А родного уголочка я нигде не найду. (2)

Вот нашел уголочек, да и тот не родной, —

В исправдоме за решеткой, за кирпичной стеной,

В управдоме за решеткой, за кирпичной стеной.

Привели, посадили, а я думал — шутя,

А наутро объявили: расстреляют меня. (2)

Вот идут переулком, кто-то крикнул: «Беги!»

Восемь пуль ему вдогонку, семь осталось в груди. (2)

Вот умру — похоронят, и не будет меня,

И родные не узнают, где могилка моя.

На мою на могилку, знать, никто не придет,

Только раннею весною соловей пропоет. (2)

Пропоет и просвищет и опять улетит —

Моя бедная могилка одиноко стоит. (2)

Александр Никанорович:

На мою ль на могилку — литров сотню вина,

Вот тогда и узнают, где могилка моя.

А. К.: Вот дополнение к песне.

<Это вы придумали?>

<Александр Никанорович смеется.>

<А эту песню кто пел?>

А. К.: Так тоже так-то обычно ведь все пели.

Л. Е.: Все, все.

А. К.: Как обычно, при всех случаях.

А. Н.: Раньше жнут — поют, гребут — поют. Всё с песнями.

Л. Е.: С работы идем — песни поем дак.

<А какие?>

А. К.: А разные, какую кто знает.

Л. Е.: Кака на ум придет.

А. К.: Запоют, кто запоет. Один запоет, второй подхватит — вот так и поют.

А. Н.: Народу много было, раньше ведь работали все вместе. Бригадами дак.

Об исполнителях и обстоятельствах записи см. коммент. к Nº 89 и 141.

201b. Близкий, но более короткий вариант был записан в Совполье в 2017 г. от Маргариты Ивановны Доможировой (см. коммент. к Nº 2). Перед тем как запеть, она сказала: «Тут такая блатна песня так». После слов «Вот пришли, посадили, а я думал — шутя» следует:

...А наутро объявили: расстреляют меня. (2)

Вот убьют, расстреляют, будто не был и я,

И родные не узнают, где могила моя. (2)

На мою на могилу, знать, никто не придет,

Только раннею весною соловей пропоет. (2)

Пропоет и просвищет и опять улетит,

Моя бедная могилка одиноко лежит. (2)

Вот это моя вот любимая песня.

<А почему вы назвали ее блатной?>

Дак такая, чё.

<А какую-нибудь типа романса знаете?>

А романсы да я так это, настоящие-то не знаю. Знала бы, откуда взять...

201c. Александра Николаевна: Потом еще, тетя Кристина все пела еще, песня у нее была «Во саду при долине громко пел соловей». Пели вам вчера эту песню? Слыхали?

<Да, но, может, здесь как-то по-особому ее поют...>

А. Н.: Ну первый-то куплет спою:

Во саду при долине громко пел соловей,

А я, мальчик, на чужбине позабыт от людей. (2)

Слыхали?

<Да. А как дальше? >

Вы меня сейчас на четыре часа-то раскрутите!

Виктор Клавдиевич: Вы хоть подайте ей тогда!

А. Н.: Погоди...

Позабыт-позаброшен с молодых-юных лет:

Я остался сиротою, счастья-доли мне нет. (2)

И куда ни поеду, и куда ни пойду, (2)

Я родного уголочка для себя не найду. (2)

Вот нашел уголочек, да и тот не родной, — (2)

В исправдоме за решеткой, за кирпичной стеной. (2)

Привели, посадили, всё я думал — шутя,

А наутро объявили: «Расстреляем тебя». (2)

Вот ведут переулком, кто-то крикнул: «Беги!»

Восемь пуль ему вдогонку, семь осталось в груди. (2)

Вот умру я, умру я, похоронят меня,

И родные не узнают, где могилка моя. (2)

На мою на могилку, знать, никто не придет,

Только раннею весною соловей пропоет. (2)

Пропоет и просвищет и опять улетит —

Моя бедная могилка сиротою стоит. (2)

На мою б на могилку сорок бочек вина —

Вот тогда бы все узнали, где могилка моя. (2)

Александра Николаевна Бутакова (см. о ней коммент. к Nº 45f) спела этот романс, беседуя с собирателями в Кильце в 2007 г.

201d. Близкий вариант до слов «И родные не узнают, где могилка моя» был записан там же в тот же полевой сезон от компании родственников и друзей (см. коммент к Nº 45e).

Валентина Александровна: Ну и хватит. «Похоронят меня, да и родные не узнают, где могилка моя». Это, по-моему, что-то был напев какой-то «Неуловимых мстителей»...

201e. Близкий вариант до слов «Моя бедная могилка одиноко стоит» был записан в Целегоре в 2007 г. от Марии Кирилловны Скуратовой (см. коммент. к Nº 187а).

И не знаю, почто я эту песню пою, — ни в тюрьме, нигде никого не бывало. Ой, как уже... Поет. Вишь вот, я все тоже такие песни пою. Ой-ёй.

201f. Близкий, но более короткий вариант (без некоторых строк в середине) был записан в Жерди в 2008 г. от Маргариты Григорьевны Каюковой (см. коммент. к Nº 69d).

Это папина песня, любимая. Он всё, как выпьет раньше, так и запоет. Любимая песня. Он здесь и помер. Родители все там, в Коми, жили. И он тут у нас так и не бывал даже. Родители умерли было уж, сёстры-ти там были еще живы-те. Мы-то уж с сестреницами переписывались маленько, а теперь и всю связь потеряли...

<Дак он, получается, из Коми сюда женился?>

Да. В примаки, в общем, ушел к нам.

<В Целегоре?>

В Целегоре. Маме женился.

<А почему пришлось в примаки-то уйти?>

Ну они ходили с дядей Ваней катали раньше. Жисть-то такая была еще, господи боже мой! Дак вот они ходили валенки катали по деревням. Ну и вот в деревне и присмотрел, наверно. Он и здесь, и в Жерди бывал. В общем, по району катал валенки, ходили деньги зарабатывали. А у нас дедушко Владимир, вот мой-то дедушко, мамин вот отец, тоже валенки катал. И вот ему приглянулся этот молодец.

<Дедушке приглянулся?>

Дедушке приглянулся. А у дедушки... у нас было одиннадцать девок!

<А!>

Да, у бабушки-то было.

<А еще сыновья? >

Нет, одни девки. Одиннадцать девок было вот у дедушки-то, у бабушки, одиннадцать девок было, девушки-голубушки мои!

201g. Близкий к Nº 201а вариант (до слов «Только раннею весною соловей пропоет») был записан в Олеме в 2011 г. от Нины Дмитриевны Яковлевой. Она вспомнила эту песню и проговорила ее слова, когда зашел разговор о местном песенном репертуаре.

Нина Дмитриевна родилась в Лешуконском в 1940 г.; ее мать была родом из Олемы, отец — из д. Петухово (на Средней Мезени). Родители были партийными, отец занимал должность секретаря райкома партии. Нина окончила десятилетку, работала секретарем в сельсовете, затем в олемской школе, там же работал и ее муж.

По просьбе собирателя Нина Дмитриевна рассказала, как в ее юности проходили вечерки, и вспомнила частушки:

В мое время вот, значит, вечером, когда с работы приходили... Радиолы не было еще. Я небольшого была возраста, может 15-16 лет, в восьмом была, девятом, десятом классе... В церковь — в клуб. Если гармонист иной раз заупрямится играть, то сами под свою музыку, и вот эти игры: восьмера, пляски. А потом, когда радиола стала, так танцы стали. Соберутся, сядут, песни поют, частушки. А праздники — так еще по деревне ходят. Впереди девчонки. Женщины. А сзади мужчины с гармонью. Ходили по деревне пели. Если, например, плясать не умеешь, а я не умела, так быстренько большие ребята тебе пинок под зад — вон из клуба.

<То есть плясать обязательно надо было уметь?>

Да, это вроде как он обиделся, что его девчонка не пошла плясать с ним. А я не умела, так чего. Это некоторые так ходили...

<Вы сказали, что, когда ходили по деревне, впереди шли девушки и женщины, то есть по возрасту все равно было?>

Да, по возрасту да. Некоторые вдовы даже ходили. А иной раз только молодые. Ну вот вечерами, которые с вечерки только шли, ясно, что тут только девушки ходили незамужние, а сзади ребята. А в праздники вот впереди идут женщины. В сарафанах наряженных, а сзади мужчины. На гармошке играют, тоже подпевают.

<То есть замужние не ходили на вечерки никогда?>

Нет, а потом уже стали ходить просто смотреть, как молодежь танцует. Тут и бабки соберутся — сзади сидят на скамьях, а молодые пляшут, танцуют.

<А вот вы сказали, что игры были, «восьмера»...>

Да, это пляска такая. По парам. Разделятся, и вот четыре пары сходятся. Вторые сходятся. По кругу идут, за руки схватятся... Я уж точно не помню.

<А если это пляска, то почему называется «игра»?>

Ну так называется, не знаю.

<Вечерки в каждой деревне проходили или, вот вы говорите, в Кебу ходили?..>

Чаще все в выходные. Так как все работали. А потом кино появилось, и вечером перестали ходить, стали ходить в кино. А гармонист-то здесь Смородин Александр Федорович, мой двоюродный брат Беляев Александр Константинович, Матвеев Геннадий Николаевич. Их просили играть. Вначале, может, и сбрасывались, сколько-то денег давали, а потом так играли. Если кому охота играть, так поиграет, а неохота, так откажется, и всё.

<А они самоучки были или учились где-то?>

Самоучки. Здесь никто так не учился.

<Ну а как они, им показал кто-то или друг у друга....>

Друг у друга учились, да. Ну у кого слух был, те быстрее. Брат у меня вот в Архангельске был на слете гармонистов.

<Вы сказали, что они могли пойти играть, когда их приглашали, а могли отказаться, да?>

Да, могли отказаться.

<И часто они отказывались? Почему?>

Так кто как. У кого дела, кому неохота, кому хочется с девушкой своей побыть.

<Не обижались на них за то, что они отказываются?>

Нет, что-нибудь так скажут, что зазнайка какой или чего, частушку споют какую-нибудь, а так-то нет.

<В смысле частушку споют?>

Да, что-нибудь такое про гармониста.

<Какие это такие, например?>

Нет, я не вспомню, я не песенница.

<Просто интересно, я думал, что их только на праздники поют, а оказывается, что нет...>

Нет, вот, например, когда только... в то воскресенье ко мне приходили Матвеева Лидия Дмитриевна, Беляева Валентина Егоровна и мой двоюродный брат, так вот Беляева Валентина Егоровна сидела частушки пела. Мы, какие знаем, подпевали.

<Ну вот вы говорите, что подпевали ей, значит, какие-то помните...>

Так если что-нибудь поют, так и знаешь. Я петь не могу.

<Так зачем петь, вы мне просто текст можете сказать, просто для примера, а то я не понимаю.>

Ну вот, например:

Гармониста любить —

Надо чисто ходить,

Надо пудриться, румяниться

И брови подводить.

Еще какую...

Я не буду из-под дуба

Дубовую воду пить,

Я не буду из-за дролечки

Саму себя губить.

Я любила Мишку —

Ходила спать на вышку.

Маменька узнала,

С вышки пропинала. <...>

Олема-деревенка

Дугой, дугой, дугой.

В Олеме-деревенке

Живет парень любой.

По Олеме пройдем —

Что-нибудь наделаем:

Кому окна разобьем,

Кому ребенка сделаем.

<А Олема действительно дугой?>

Ну да, она немножко выгнута. Ну и, как говорят, для склада. Чтоб не в рифму, а чтоб песня сложилась. Больше ничего не знаю. <...>

<А вот песни, вы говорите, пели на праздник, а какие?>

Ну песни эти сейчас везде поют.

Уж ты сад, ты мой сад, сад зелененький,

Ты зачем рано цветешь, рассыпаешься?

Куда же, милый мой, собираешься?

Вот такие песни, продольные. Или еще такая:

Последний нынешний денечек

Гуляю с вами я, друзья,

А завтра рано, чуть светочек,

Заплачет вся моя семья.

Заплачут братья мои, сестры...

Не знаю я этих старинных песен... Например. [Поет «Там в саду при долине».]

Вот такие старинные песни. Или там еще:

На берегу сидит морячка,

Она из шелка платье шьет,

Работа чудная такая,

Но шелка ей недостает...

Там как парус вдали показался, как ее заманили на корабль. У нее одна сестра за герцогом, а другая жена... стала княгиней. А она краше и моложе, простой морячкой быть не должна. Он, значит, говорит, что «не простой морячкой будешь, а королевой будешь ты». Тоже вот старинная такая песня. Мама у меня пела. Учила меня, да неохота было в то время знать.

201h. Близкий, но короткий вариант (до слов «В исправдоме за решеткой, за кирпичной стеной») был записан в Чуласе в 2011 г. от Анны Андриановны Алимовой, Ирины Павловны Федуловой и Устиньи Даниловны Ивановой (см. коммент. к Nº 157d).

<Это вы когда такую песню поете?>

Устинья Даниловна: А я не... Хоть где поют, да?

Ирина Павловна: Везде-везде поют.

Анна Андриановна: Где сидим, тут и поем. <...>

<То есть за столом, когда вот собираются, да, так и поете?>

Да, кто какую вздумают, тот и запоет. Иногда скажем:

«Давай запевай — запевай, вот какая вздумается».